Мелодия любви - Джоансен Айрис. Страница 21

— Теперь мы с Пег пойдем к ней и поможем упаковать вещи. — Эрик помолчал. — Она изменилась с тех пор, как я впервые увидел ее. Она оказалась сильнее, чем я думал. И чертовски умна.

— Будь все время с ней. Займи ее чем-нибудь… Не давай ей предаваться воспоминаниям.

— Постараюсь. — Эрик на минуту умолк. — Я, конечно, не настаиваю, но, может быть, ты скажешь, что между вами было?

— Нет.

— Я так и думал. Она мне нравится, Джейсон. Она… Особенная.

—Да.

— Какой ты разговорчивый сегодня! Богатый же у тебя запас слов! Только и твердишь «да», «нет», — съязвил Эрик. — А помнишь, один критик говорил, что, возьмись Шекспир сочинять музыку, он стал бы Джейсоном Хейзом?

— Позаботься о ней, Эрик.

— Конечно. — Эрик вздохнул и, смягчив тон, попросил: — Позаботься о себе, Джейсон.

Джейсон положил трубку телефона на рычаг и долго отсутствующим взглядом смотрел на телефон.

В том, что Дейзи взялась за роль в данных обстоятельствах, был риск, хотя и минимальный. Джейсон скрылся, боясь привязаться к ней, и теперь сможет заставить себя держаться подальше от театра. Сердце его сжалось от боли при мысли, что он никогда не увидит Дейзи на сцене, не услышит, как она будет петь его музыку, никогда больше не встретится с ней…

Тяжкое бремя разлуки он взял на себя ради нее. Он знал, что только при этом условии сможет выполнить обещание, данное Чарли, — позаботиться о Дейзи.

Слава богу, у него есть музыка. Работа была спасением, давала возможность забыться.

Он вышел из кабинета и через холл направился к роялю.

Глава 6

— Нет, нет, так не годится, — категорично заявил Джоуэл Рикерт, поднимаясь по ступенькам на сцену. — Черт возьми, Дейзи, что с вами происходит? Мне говорили, что вы пели Фантину два года, а в этой сцене действуете так, словно никогда не изображали умирающую героиню.

Дейзи услышала сдавленный смех Эрика, доносившийся из четвертого ряда, но не обратила на него внимания. Она была слишком усталой и подавленной, а тут еще режиссер… Конечно, он был прав. Ей не удавалась кульминационная сцена в опере, и она ничего не могла с этим поделать.

— В сцене смерти Фантины все было по-другому. Ее смерть… — Она замолчала, почувствовав отвращение к себе за попытку оправдаться. Куда подевались ее профессионализм и достоинство? — Вы правы, Джоуэл. В этой сцене я пою отвратительно.

— Вам не откажешь в точной самооценке, — недовольно буркнул Джоуэл Рикерт и повернулся к Кевину Биллингсу, игравшему Отелло. — А вы сегодня славно поработали, Кевин.

Он бросил сердитый взгляд на Дейзи.

— Только благодаря ему вы не провалили сцену.

Дейзи вздрогнула.

— Я попытаюсь спеть лучше.

— Попытаетесь? — язвительно спросил Джоуэл. — За две недели до премьеры вы наконец решили попытаться? Не кажется ли вам, что пришло время серьезно работать, а не пытаться?

— Не волнуйтесь, Джоуэл, — вмешался Кевин. — У Дейзи все получится. Остальные же сцены она исполняет великолепно.

— Не вмешивайтесь, Кевин, — огрызнулся Джоуэл, — и не будьте глупцом. Если она провалит эту сцену, то провалит и весь спектакль.

Дейзи в ярости посмотрела на Джоуэла, когда заметила, что щеки Кевина, едва видные над наклеенной бородой, стали пунцовыми. Кевин пытался защитить ее, подбодрить, а Джоуэл выплеснул на него свое раздражение и недовольство. За шесть недель репетиций она прониклась симпатией к Кевину Биллингсу. Кевин обладал всеми данными, необходимыми для оперного певца: актерским мастерством, великолепной внешностью, а главное — замечательным голосом, который как нельзя лучше подходил для партии Отелло. На сцене он вел себя солидно и серьезно, а за кулисами был веселым и дружелюбным молодым человеком без намека на самовлюбленность, свойственную многим «звездам» театра и кино.

— Оставьте его в покое, Джоуэл, — не выдержав, вмешалась Дейзи. — Зачем вы нападаете на Кевина, когда во всем виновата я?

— Вы правы, черт возьми! Это ваша вина, — мрачно произнес Джоуэл. — Если бы вы вложили в эту сцену чуть больше чувства, то я ни на кого не нападал бы. — Он возвел руки к небу. — Господи, неужели вы думаете, что мне нравится быть деспотом?

Возможно, это ему не нравилось, но он вел себя несдержанно и грубо, когда считал это необходимым. К сожалению, в этом заключались издержки хорошей режиссуры, а режиссером Джоуэл Рикерт был первоклассным.

— Не знаю, почему у меня не получается сцена. Я поработаю над ней еще, — спокойно сказала Дейзи.

— Да уж, пожалуйста, сделайте одолжение, поработайте. — Джоуэл скривил губы в мрачной усмешке, спустился в партер и сел рядом с Эриком Хейзом. — Я не отпущу вас, пока вы не споете так, как я требую. Даже если для этого потребуется целая ночь.

Джоуэл не шутил. За время работы над оперой Дейзи убедилась, что Джоуэл никогда не шутил. Если его не удовлетворит ее игра, им придется отрабатывать сцену до тех пор, пока они оба не будут валиться с ног от изнеможения.

Кевин погладил ее плечо, успокаивая.

— В следующий раз у тебя получится.

Дейзи вымученно улыбнулась.

— Ты говоришь это каждый раз, когда я пою из рук вон плохо. Должно быть, у тебя ангельское терпение.

— Стоит проявить немного терпения, когда знаешь, что создаешь что-то особенное, — сказал Кевин с серьезным видом. — Музыка… ты и я… Неужели ты не чувствуешь?

Конечно, она не могла не чувствовать. Поэтому и переносила придирки, крики Джоуэла и бешеный темп работы. «Ночная песня», несомненно, станет оперным хитом и многие годы не сойдет со сцены. Но для Дейзи важнее было то, что опера давала ей возможность жить созиданием этого незабываемого образа и петь прекрасную музыку.

— Да, чувствую. Опера и в самом деле потрясающая, — она улыбнулась. — Ты прав, она стоит того, чтобы смириться с бесконечными нападками Джоуэла.

Кевин кивнул в знак согласия.

— Как ты смотришь на то, чтобы пойти перекусить, когда мы выберемся отсюда? Я знаю одно уютное местечко, где отлично кормят. Хорошая еда всегда помогает мне расслабиться.

— Конечно, пойдем, — она сморщила нос, — если выберемся когда-нибудь отсюда.

— Повторим еще раз, — сказал Джоуэл. — С самого начала.

Дейзи допила последний глоток горячего чая, который просила принести, чтобы смочить горло, и отдала чашку рабочему сцены. От усталости ее тело было как ватное, но об отдыхе не приходилось и мечтать.

— Не могли бы вы отпустить домой остальных участников сцены? Уже почти полночь, и они…

— Как я могу отпустить их? — раздраженно ответил Джоуэл. — Без их помощи вы явно не справитесь.

— Все в порядке, — шепнул ей Кевин. — Я не возражаю. На этот раз у тебя все получится.

Дейзи выдавила из себя улыбку.

— Я чувствую себя как Элиза Дулиттл из «Моей прекрасной леди».

— А мне всегда хотелось сыграть Генри Хиггинса. — Жест рукой, гримаса на лице — и вот уже Кевин преобразился в профессора-лингвиста. — «Ей-богу, у нее это получилось!» — Его улыбка погасла при виде ее белого как мел лица. — И у тебя получится.

Она заставила себя улыбнуться.

— Отелло у тебя выходит лучше, чем Генри Хиггинс.

Пианист начал играть «Последнюю любовь».

«Бедняга, — подумала Дейзи, — он устал не меньше, чем мы». Едва держась на ногах, она подошла к кровати с балдахином, стоявшей в центре пустой сцены. Забравшись на нее, она встала на колени, прислушиваясь к вступительным аккордам арии.

— Подождите!

Дейзи замерла, впившись взглядом в пуговицу на рубашке Кевина. О, нет, только не это! Кевин обвел взглядом полутемный партер.

— Кто это, черт возьми?

— Джейсон, — Дейзи сама не понимала, почему говорила шепотом. — Это Джейсон.

— Хейз? — спросил Кевин с интересом и прищурил глаза, пытаясь разглядеть темную фигуру, двигавшуюся по проходу между рядами. — Никогда не встречался с ним. Говорят, он затворник…

— Да.

Дейзи облизнула неожиданно пересохшие губы. Мысленно готовясь к переезду в Нью-Йорк, она убеждала себя, что останется равнодушной, встретив Джейсона Хейза, потому что смерть Чарли избавила ее от уязвимости и наивности, послуживших причиной тому, что произошло между ними. И все-таки, услышав его голос, она затрепетала.