Мой возлюбленный негодяй - Джоансен Айрис. Страница 36

— Но ты все равно мастерскую предпочитаешь балам.

— He этому балу. Это… совсем другое.

Дороти поцеловала ее в лоб и откашлялась, прежде чем дать последние наставления:

— Этот неприличный новомодный вальс ты танцевать не будешь. Даже на балу в сельской местности это недопустимо без разрешения дам-патронесс высшего общества. Веди себя робко и скромно. Не отходи от меня ни на шаг. Правда, боюсь, моя засушенная добродетель еще больше оттенит твою красоту.

— Засушенная добродетель?

— А ты никогда не задумывалась, кто я? — В голосе Дороти послышалась горечь. — Старая дева без всякой надежды. По крайней мере я слышала, как меня так называли.

В Марианне волной поднялся гнев.

— Если ты и старая дева, то только потому, что сама этого захотела! Ты чудесная и красивая и такая умная, что половина мужчин с тобой не сравнится. Вот они и завидуют. Какое они имеют право…

— Молчи. — Дороти приложила пальцы к губам Марианны. — Я не озлобилась. Я смирилась с тем, что непривлекательна для мужчин. Отчасти я сама в этом виновата. Я могла бы удачно выйти замуж. У меня неплохое приданое, и любой мужчина был бы рад вступить в родственные связи с герцогом Камбаронским. Я выбрала дорогу сильных, а джентльмены предпочитают, чтобы женщины были слабыми и податливыми. Мне такое было бы невыносимо. — Она взяла флакон с духами и капнула немного на шею Марианне. — Розы. Правда, этот запах подходит к твоему Куполу цветов?

— Очень подходит.

— А теперь улыбнись. У тебя сегодня праздник, и я не хочу, чтобы хоть что-то омрачало его. Сейчас ты спустишься вниз и закружишься в вихре беззаботного веселья.

И снова предчувствие счастья охватило Марианну. Долой все сомнения и тревоги! Сегодня все должно быть прекрасно. Она повернулась к двери:

— Я буду ждать тебя на площадке. Мне надо показаться Алексу в своем новом наряде. Он не поверит, что это я! — И, улыбнувшись Дороти, она выскользнула из комнаты.

Обычно мрачный и величественный, в этот вечер холл камбаронского замка сиял тысячью огней. Из большой залы доносились звуки музыки. Строгая элегантность мужских костюмов подчеркивала изысканную роскошь сверкавших драгоценностями нарядов дам. В холле раздавались смех и возбужденные голоса.

Марианна помедлила. На миг ей показалось, что глаза всех собравшихся внизу гостей устремлены прямо на нее.

— Спокойно, девочка! Все идет хорошо. — Дороти ободряюще сжала ее руку. — Не спеши! Дай им как следует разглядеть тебя.

— Зачем им я? Пусть они любуются моими витражами.

— Нет! — Дороти покачала головой. — Сегодня я хочу, чтобы они смотрели на тебя. Ты — мое произведение, и мне надо, чтобы его оценили по достоинству.

Марианна успела заметить Джордана, стоявшего в дверях кабинета по другую сторону холла. Он улыбался леди Карлейль. «Вот уж кого можно назвать пышной, — с привычным раздражением подумала Марианна. — Тициан пришел бы в восторг от ее форм. И Джордан, кажется, тоже». Пышнотелая Кэтрин Карлейль была последней из бесконечной череды женщин проходивших по жизни Джордана. Марианна не смогла бы припомнить, сколько их сменилось в его постели со времени прекрасной графини Ральбон.

Нет, смогла бы. Она ясно помнит каждую из них. Среди них была та рыжеволосая очаровательница Кэролайн Дюмарк, потом Хелен Джекбар, потом — Элизабет…

Джордан закрыл дверь кабинета.

— Перестань хмуриться, — укоризненно прошептала Дороти.

— Это тоже не принято в светском обществе? — Но Дороти права. Какое ей дело, если Джордан захочет удовлетворить свои плотские аппетиты с этой женщиной? Сегодняшний вечер должен быть полон радости, она не позволит себе огорчаться из-за пустяков. — Я не вижу Грегора.

— Он собирался проследить за тем, как будут зажигать факелы.

— Этим должна была заниматься я.

— Только не в этом платье! Карабкаться по крышам в светском обществе не принято — это уж совершенно определенно.

Марианна тревожно нахмурилась:

— На меня смотрят.

— Еще бы! Может быть, даже чересчур внимательно. — Дороти на секунду остановилась на последней ступеньке, а потом взяла Марианну за локоть и легонько подтолкнула в сторону бальной залы. — Идем. Тебе лучше затеряться в толпе. — Она осмотрела собравшихся и обрадованно кивнула: — Вон там — сэр Тимоти Шеридан. Ты, наверное, найдешь с ним общий язык. Он пописывает стихи, как твой отец, и он идеальный партнер для танцев. Не сомневаюсь, что его следующая поэма будет посвящена твоим глазам и кудрям.

Марианна почти не слышала ее слов: она не отрываясь смотрела на витражный купол в центре залы. Пламя факелов, которые под руководством Грегора зажгли вокруг купола, заставило цветы и лозы сиять яркими красками. Лиловая сирень и кремовые гардении оттеняли пылающий оранжевым огнем гибискус. В четырех углах среди цветов величественно выступали павлины с великолепным бирюзовым и сапфировым оперением.

— Получилось, — прошептала она. — У меня хорошо получилось, правда?

— Очень хорошо. Он прекрасен, — мягко ответила Дороти. — А теперь пойдем, — я представлю тебе сэра Тимоти.

Ошеломленная Марианна позволила увести себя на другую сторону залы, к белокурому молодому человеку, стоявшему в углу. Цветы витража отбрасывали причудливые блики на сверкающий пол, по которому в сложных фигурах котильона грациозно двигались танцующие. Зрелище было именно таким, какое надеялась увидеть Марианна.

Она глянула через плечо: дверь кабинета по-прежнему оставалась закрытой. Не все сложилось так, как она мечтала. Неужели даже в такой день он не может забыть о своих женщинах и уделить несколько минут ей. А она так старалась доставить ему радость!

Идем, Джордан! — Дороти распахнула дверь и решительно вошла в кабинет. Она уничтожающе взглянула на Кэтрин Карлейль, которая поспешно отодвинулась от герцога. — Я уверена, что вы его извините. Сегодня его время очень ограничено.

Джордан ясно видел, что Кэтрин была очень недовольна вторжением Дороги, но не решалась с ней спорить. Вместо этого она сосредоточила свои усилия на Джордане:

— Конечно, я подожду вас. — Она обворожительно улыбнулась. — Вы скоро вернетесь, ваше сиятельство?

Дороти утащила Джордана за собой прежде, чем он успел ответить.

— Ну и в чем я на этот раз провинился? — спросил Джордан, поправляя галстук. — Как всегда, ты явно мной недовольна.

— Потому что ты, как всегда, ведешь себя недопустимо. Скажи на милость, зачем тебе понадобилось полвечера проводить в своем кабинете с этой вульгарной толстухой? — прошипела она с неестественной улыбкой, рассчитанной на то, чтобы ввести в заблуждение тех, кто на них смотрит. — Впрочем, можешь вернуться и продолжать свое отвратительное ухлестывание за этой… дамой полусвета, но только после того, как скажешь Марианне, что тебе нравится ее работа.

Его лицо стало отчужденным.

— Мне нет нужды ей об этом говорить. Все и так осыпают ее похвалами.

— Она имеет право услышать это от тебя. Почему ты ее избегаешь?

— Не приставай ко мне сегодня, Дороти, — негромко проговорил он. — Сегодня это небезопасно.

— Глупости. Я не допущу, чтобы этот вечер хоть в чем-то обманул ожидания Марианны.

— Ну хорошо. Если ты считаешь, что я должен присоединиться к хору похвал, я готов доставить тебе удовольствие. Где она?

Дороти кивком указала на противоположную сторону бальной залы:

— С молодым Шериданом. Он очень ею увлекся.

Джордан посмотрел, куда она указала, но за весело кружащимися парами отыскать Марианну было не так-то легко.

— Шеридан питает пристрастие к младенцам?

— Младенцам? — изумленно переспросила Дороги, непонимающе глядя на него. — А, правильно. Ты ведь ее сегодня еще не видел!

Он тщательно избегал встречи с Марианной. Он не хотел видеть ее и говорить с ней. Ему хотелось забыться и сделать вид, что ее вовсе не существует, но Дороти помешала ему.

«Сегодня не причиняй ей боли».