Иные миры: Королева безумия (СИ) - Белов А. А.. Страница 69

Вот и ещё один месяц прошёл. Когда же мы увидимся?! Как мне хочется ускорить ход времени! Как я мечтаю скорее встретить тебя, обнять, как я мечтаю быть с тобой рядом!

Время крадёт у меня душу. Крадёт медленно, по частям, выпивая по капле. Моя душа зеленым ядом капает на песок. Её подберут те, кому будет не жалко меня. И тогда моя душа прорастет сквозь песок огненной травой, ледяными цветами. Некому будет убирать урожай, и никто не придёт на мою могилу.

Ласковый мой! Слышишь ли ты меня?! Думаешь ли обо мне каждую минуту?

Я люблю тебя так сильно, что иногда я думаю, что должна убить тебя. Да, да, это правда. Я чувствую, что должна убить тебя, чтобы мы навсегда были вместе, чтобы никто не смог разлучить нас. Какой смертью ты хотел бы умереть?

Нет у нас другой жизни, и никогда не будет. Мы сжигаем себя в керосиновых лампах ненужных пустых разговоров. Глазницы времени пусты и бездонны, в них никогда не будет жалости. Что ждёт нас завтра? Почему так несправедлива наша судьба?!

Жив ли ты ещё мой милый? Иногда мне кажется, что ты давным-давно умер, и мне всё это приснилось — и этот мир, и эта жизнь, и наша любовь. И тогда мне хочется умереть. Умереть, потому, что мир, в котором нет тебя, мне не нужен. Пусть им пользуется

кто-то другой. А я буду лежать под землей, тихонько-тихонько, и напевать песенку:

Спи мой малыш, лето возле крыш.

Спи мой родной, а мне быть одной.

Тихая ночь не оставит следа.

Мы не проснемся с тобой никогда.

Милый мой южный ветер! Ищи меня за синими горами, за широкими долами, за лесами, за морями — в тридевятом царстве, тридесятом государстве. Спрашивай обо мне у птиц небесных, у зверей лесных, у рыб морских — пусть расскажут, как я люблю тебя.

Ты — далеко.

Но я люблю тебя».

Вскоре после этого письма история болезненной любви Полины подошла к развязке. Состояние Полины быстро ухудшалось. Она стала болезненно подозрительной, активно высказывала бредовые идеи преследования. В частности, она заявляла, что жена Алексея хочет её убить, что она сговорилась с мужем Полины, чтобы тот подсыпал жене отраву в пишу и воду. После этого родственники Полины вынуждены были обратиться к психиатру.

Так Полина оказалась в больнице. К счастью, лечение оказалось достаточно эффективным. Спустя месяц Полина была выписана в состоянии стойкой ремиссии. У неё исчезли болезненные проявления, появилась критика к своему состоянию. Теперь она расценивала свои переживания как ненормальные, ошибочные и являющиеся следствием болезни.

Последнее письмо Алексею Полина написала примерно через две недели после госпитализации. К этому моменту лечение уже дало определенный эффект. И хотя до окончательного выздоровления было ещё далеко, из письма явно видно, что болезненные переживания отступают, становятся менее значимыми и ранящими:

«Здравствуй, любимый мой!

Мы не виделись четырнадцать дней. Четырнадцать часов превратились в четырнадцать дней, и разлучили нас.

Сколько длилась наша любовь? День? Месяц?

Год? Вечность?..

Теперь всё в прошлом.

Я знаю, мои письма не нужны тебе. Ты так никогда и не прочтешь их и не узнаешь, как я любила тебя.

Любила? Да — в прошедшем времени. Это письмо — последнее.

Я оглядываюсь на наше прошлое, и понимаю, что нам не быть вместе. Так будет лучше для нас обоих.

Ты был далеко. Но я любила тебя.

Ты был чужим. Но я любила тебя.

Ты был не со мной. Но я любила тебя.

Теперь — всё в прошлом. Я больше не хочу мешать тебе. Я не хочу быть тебе обузой. Я не хочу предать свою память.

Я смотрю вдаль, и вижу тебя.

Ты уходишь. Ты растворяешься в тумане.

Прощай!»

Эта история получила неожиданное и счастливое завершение.

Письма, которые были процитированы выше, Полина перед выпиской из больницы передала своему лечащему врачу. Эти письма чудом сохранились в течение двадцати лет. Нам они показались превосходными и весьма показательными для освещения болезненных переживаний. Однако необходимо было получить разрешение Полины на их публикацию.

В истории болезни остался её адрес и домашний телефон.

Честно говоря, этот телефонный номер мы набирали без особенной надежды на успех. С момента выписки Полины прошло более 20 лет. За это время могло измениться очень многое. Она могла сменить квартиру, уехать из города, поменять телефон. Наконец, могло случиться худшее: тот приступ шизофрении, который привел её в больницу, мог оказаться не последним, заболевание могло прогрессировать, тем более что в те времена не было достаточно эффективных и безопасных препаратов, способных остановить развитие шизофрении.

Но, к счастью, оказалось, что Полина никуда не переехала, и телефон не поменяла. Представившись, мы объяснили, что речь идет о её письмах, и предложили встретиться, чтобы обсудить все детали. Полина очень удивилась, что письма уцелели, хотя и отнеслась довольно равнодушно к нашему желанию использовать их в качестве иллюстрации болезненных переживаний. В целом она разговаривала спокойно, сдержанно, даже, как нам показалось, несколько иронично, и мы, готовясь к худшему, вздохнули облегченно. Мы договорились о встрече и довольно тепло попрощались.

Признаться, мы изрядно волновались перед этой встречей. И конечно, нас заботила не столько судьба писем Полины и её согласие или отказ в их публикации, сколько то, насколько болезнь отразилась на её состоянии. Двадцать лет — срок более чем достаточный, и за это время шизофрения могла оставить неизгладимый след в судьбе Полины. Так это или нет — по короткому телефонному разговору судить невозможно. Ответить на этот вопрос можно было только при личном общении.

Полина появилась точно в назначенное время, минута в минуту.

Даже спустя 20 лет выглядела она превосходно. Конечно, время изменило её, но в ней явно угадывалась та ухоженность, что так привлекательна в женщине её лет, и не было и следа того равнодушия, небрежности к своей внешности, которой нередко обезображивает женщину шизофрения. Полина была со вкусом, пожалуй, даже изысканно, одета, её стиль подчеркивали неброские, но дорогие ювелирные украшения, отличные часы. В общем, впечатление, которое она производила, было самым благоприятным. Даже в том, как изящно она держала чашечку с кофе, чувствовалась уверенность женщины, знающей себе цену.

Она коротко рассказала о себе. После выписки из больницы вернулась к работе, трудилась вначале в НИИ, потом

—    в бухгалтерии крупного предприятия. В девяностых, после того как предприятия стали массово закрываться, занялась предпринимательством. Сейчас имеет собственный бизнес —  небольшой (как выразилась сама Полина — не олигархический), но достаточный для жизни. У неё взрослый сын, он учится и работает за границей.

К сожалению, личная жизнь Полины не сложилась. Вскоре после выписки из больницы муж оставил её. После этого Полина ещё дважды была замужем. Один из мужей покинул её (почему — она уточнять не стала), а второй трагически погиб в автомобильной катастрофе. Это случилось два года назад, и с тех пор Полина живет одна.

Наш осторожный вопрос о здоровье вызвал у неё улыбку. Она на мгновение задумалась и неожиданно спросила: «Скажите, я выгляжу сумасшедшей?»

Мы, признаться, растерялись, а Полина, вновь улыбнувшись, продолжила: «Судя по вашей реакции, всё в порядке. Это был не просто вопрос. Я хочу вам сказать, что всё это время, все двадцать лет, я пыталась доказать, что то, что произошло со мной тогда, было случайностью, досадным и ненужным эпизодом. Я не хотела позволить болезни победить себя. Я просто увидела перед собой две дороги, две перспективы: либо уйти в болезнь, страдать, мучиться и существовать от больницы к больнице, либо жить нормальной жизнью, любить, растить сына. И я выбрала второе. Я знала, что для этого понадобится много времени и очень много сил. Но я был готова ко всему. Ради моего сына, ради моих родителей, у которых кроме меня никого нет, ради самой себя, наконец. И я стала бороться. Через наших друзей мы доставали самые лучшие лекарства. Я выполняла предписания врачей с точностью до запятой, до минуты, до миллиграмма.