Иные миры: Королева безумия (СИ) - Белов А. А.. Страница 73

Мы хотели бы подчеркнуть, что работа над этой главой велась нами в тесном контакте с представителями ортодоксальной церкви — и православной, и католической. И, в общем, идея осветить в книге тему религиозно-мистического помешательства получила одобрение представителей обеих церквей. Единственным условием была обязательная публикация мнения официальной церкви о причинах и проявлениях психических болезней, а также о том, как вера может помочь больным шизофренией. Разумеется, мы приводим это мнение в полном объеме.

Комментируя те или иные проявления бредовых идей и переживаний, мы воздержимся от каких-либо оценок их содержания. Мы предоставим эту возможность читателю. Наша цель — донести до него мысль, что проблема существует, что она намного масштабнее и серьезнее, чем принято думать, и что она весьма далека от разрешения.

Вообще говоря, дать общую характеристику содержания религиозно-мистического бреда не так-то просто. И причина тут отнюдь не в его разнообразии. Наоборот, бредовые убеждения при религиозной фабуле бреда, как правило, стандартны. Они выражаются в простой и шокирующей формуле: человек начинает считать себя Богом. Именно так — не больше и не меньше. Подавляющее большинство больных шизофренией, одержимых бредовыми идеями религиозного характера, уверены, что являются Богом. Вот несколько подлинных свидетельств:

«Я — Бог, Мессия, который пришёл, чтобы уничтожить всё зло, спасти человечество... Я должен был как-то исправить этот мир. Я думал, что во всём мире люди радуются пришествию Бога в моем лице, происходит переоценка всех ценностей... Мир, как и моё сознание, разделился на две половины: добро и зло, человек и Бог...»

«Как-то во время незримого общения с Богом мне было сказано, что именно мне предназначено написать новую Библию, только поэтическую, что весь мир создан ради моих стихов... Позже мне стало казаться, что своими стихами я творю будущее в этом мире, что именно это, а не ежедневная суета является главным для людей, что процесс стихотворчества имеет кодированное влияние на общечеловеческое течение событий... Я думал, что раз мне удалось изгнать из своей души всех бесов и очиститься с помощью слова, раз мне назначено написать новую поэтическую Библию, то на Земле мне уже не место... На дворе конец тысячелетия, а вакансия на должность Мессии пока что остается незанятой... Раз со мной говорит сам Бог, то, значит, я и есть тот самый Мессия... А роль Мессии мне представлялась приблизительно такой: помахивать снисходительно рукой толпе неистовствующих поклонников, как это делают поп-звёзды, изредка вставляя какую-нибудь умную фразу про любовь и правду... Мне не давала покоя роль Мессии, меня охватывала забота о реформах всемирного масштаба...

Я понял, что от моих стихов зависит судьба мира...»

«... У меня было ощущение, что наша семья — это святое семейство: отец, сын и дочь, святой дух. Я — Бог, Мессия, дочь и святой дух — моя сестра и мать соответственно...»

Именно эта болезненная убежденность в собственной божественной сущности производит наиболее шокирующее и отталкивающее впечатление на тех, кто впервые с ней сталкивается. Попытки переубедить больного шизофренией, как мы уже не раз упоминали, в большинстве случаев тщетны. Больные исключительно упорны и настойчивы в отстаивании своих бредовых убеждений. И это болезненное упорство также производит на окружающих гнетущее и шокирующее впечатление.

Вообще тема религиозно-мистического помешательства — пожалуй, самое загадочное и необъяснимое явление в психиатрии. Отчего больной так настойчиво хочет стать Богом? Не святым, не мучеником, а именно Богом — недосягаемым, всевластным, бессмертным?.. Почему эта мания поражает, как правило, людей, ранее особой набожностью не отличавшихся, а нередко — и убежденных атеистов? Отчего в большинстве случаев мегаломанические бредовые убеждения сочетаются у больного с самыми примитивными, едва ли не животными инстинктами? В чём причина этих явлений? На эти вопросы нет ответа.

И тем не менее освещать эту тему нужно. Прежде всего, это в интересах самих больных. Внимание общества к этой проблеме позволит придать новый импульс исследованиям в области психических расстройств. Сегодня же финансирование поиска новых методов лечения и профилактики шизофрении остается крайне недостаточным даже в такой развитой стране, как США. Г. Каплан и Б. Сэдок приводят данные о том, что в Америке на исследовательские программы по шизофрении в пересчёте на одного больного тратится в 20 раз меньше средств, чем на исследования по онкологии. По мнению американских авторов, это чрезвычайно однобокое «помещение денег», так шизофрения гораздо дороже обходится обществу, чем вся онкология, вместе взятая.

Помимо этого, родственники больных шизофренией, для которых появление подобных бредовых идей у их близкого человека зачастую является настоящим шоком, смогут осознать, что они не одиноки, что не они одни столкнулись с такой бедой, что это явление, к сожалению, достаточно распространено. Близкие больного должны понимать, что наличие бредовых идей религиозного или мистического толка — это лишь одна из множества форм шизофренического процесса, и её лечение может быть столь же эффективным, как и других.

И наконец, читатели этой книги, никак не связанные с психиатрией и психическими заболеваниями, смогут составить достоверное, неискажённое представление о сути и проявлениях наиболее распространенной разновидности шизофренического бреда — религиозно-мистической.

Историю, которую мы хотим привести в качестве иллюстрации сказанного, можно считать типичной, и в то же время — достаточно необычной. Типична она в силу той доминирующей бредовой идеи, которая имела место у её героя, а нетипична — в силу того влияния, которое эта идея имела как на самого пациента, так и на окружающих его людей.

Главный герой этой истории, Михаил К¹., был хорошо известен не только в нашем городе, но и далеко за его пределами. Слава провидца и целителя прочно закрепилась за ним. Нам приходилось неоднократно встречаться с людьми, которых он пользовал, и большинство из них восторженно отзывались о его провидческих и целительских способностях.

И при всём при этом Михаил страдал тяжёлой формой шизофрении. Странно было видеть, как к дверям психиатрического отделения, куда он периодически поступал на лечение, выстраивалась очередь из желающих получить благословление или испытать на себе его целительное действие. Похоже, прихожан совершенно не смущал факт пребывания их кумира в психиатрическом стационаре. Скорее наоборот, в их глазах он придавал Михаилу некий ореол мученичества, или, как выразилась одна из его поклонниц, «это был его терновый венец».

Лечебная и просветительская деятельность Михаила не была одобрена официальной церковью. Считая себя человеком безусловно верующим, Михаил никогда не посещал церкви и не принимал участия ни в каких религиозных церемониях. Он не принадлежал ни к одной из канонических или альтернативных конфессий и не был рукоположен в сан. С точки зрения закона то, чем он занимался, тоже не одобрялось — активно практикуя целительство, Михаил не имел ни медицинского образования, ни соответствующей лицензии.

Тем не менее, возможность заниматься лечебной и просветительской деятельностью у него была. Небольшой частный дом в одном из районов города был хорошо известен в округе. Нам приходилось бывать там ещё при жизни Михаила, и каждый раз на лавочке возле дома можно было увидеть нескольких посетителей, ожидающих приёма у «старца». Среди них были как те, кто приехал за излечением от болезней, так и люди, жаждавшие совета и помощи в решении каких-то житейских проблем.

Справедливости ради мы должны признать, что работая над этой главой и непосредственно общаясь с людьми, знавшими Михаила, мы сталкивались как с восторженными отзывами о нем, так и с откровенно негативными характеристиками. Источником восторженных отзывов были, как правило, его адепты, люди, которых он в разное время лечил или просвещал; отрицательные же характеристики обычно исходили от тех, кто знал о другой стороне жизни Михаила, кто видел его в совершенно иной обстановке и иных условиях — соседей, лечащих врачей и медицинского персонала отделения. Истина, как нам кажется, находится где-то между двумя этими полюсами. Михаил был человеком, и притом человеком, страдавшим тяжёлым психическим заболеванием. Понять, что двигало им, какие побудительные мотивы лежали в основе тех или иных его поступков, чрезвычайно сложно, иногда — просто невозможно. У нас сложилось впечатление, что, занимаясь целительством или давая те или иные советы духовного свойства, Михаил действовал под влиянием какого-то внутреннего импульса (зачастую болезненного), и оттого многие из его поступков выглядят странными и нелогичными. Но, как нам кажется, именно эта их нарочитая вычурность и нелогичность была одной из причин их эффективности. Читатель будет иметь возможность ознакомится с лечебными методами Михаила, записанными по воспоминаниям его пациентов, и составить собственное мнение по этому вопросу.