О мышлении в медицине - Глязер Гуго. Страница 30

Трудно поверить, как много органических страданий и расстройств вызывается душевными переживаниями и огорчениями; даже начало тяжелой инфекционной болезни возможно отнести к душевному потрясению. Несомненно, бывает и почва для несчастного случая, обусловленная душевными переживаниями. Очень многое зависит от основного настроения человека, в большинстве случаев им неосознанного. Гинекологи знают, что нежелательная беременность может повлечь за собой усиление расстройств и даже самопроизвольный аборт.

Психосоматика прилагает усилия к тому, чтобы лучше понять даже ясную клиническую картину, а с другой стороны, — 'психотерапевтической помощью устранить органические расстройства и тем самым облегчить или сделать возможным выздоровление. Это послужило основанием для создания психотерапии, которую каждый врач может применять практически и — сознательно, или бессознательно — применяет в действительности. Каждый знает, что присутствие врача само по себе уже действует как «лекарство», и чем врач опытнее, чем больше его способность понять больного, тем больше он в состоянии действовать как лекарство.

Современная нейрофизиология и психопатология могут способствовать пониманию возникновения многих симптомов болезни, а психиатрия может также и указать, как к таким расстройствам надо подойти психотерапевтически.

Психосоматика сделалась обширной областью врачебного мышления; она помогает лечебной медицине во всех отношениях — как в диагностике, так и в терапии и профилактике. Что касается профилактики, то в психосоматическом аспекте усматривают две задачи: 1) не следует позволять утвердиться укоренившимся привычкам обыденной жизни; 2) нужно освобождать человека от его состояния эгоцентрической изоляции. Люди должны быть подвижными, способными приспособляться; иначе в них укореняются старые привычки, которые тогда — снова надо сослаться на И. П. Павлова — превращаются в условные рефлексы, рабом которых человек тогда становится. В примерах этому недостатка нет. Все то, что принято называть «нервным», относится к этой области.

Но для психосоматической профилактики важно держать человека подвижным. Ибо врач и больной должны знать взаимосвязи между личностью и окружающим ее миром. Это дает больному возможность избавиться от чувства своей неполноценности, причем он начинает сознавать свою ответственность. Наше время склонно ослаблять соприкосновение с окружающим миром и в то же время не позволять человеку оценить других людей. Психосоматика сводится к социальной терапии, и мы часто достигаем успеха только тогда, когда можем перестроить внутренний мир человека. В наше время это необходимо тем настоятельнее, что во всем цивилизованном мире наблюдаются бесчисленные случаи болезней изнашивания и притом у людей высокой квалификации. Проблематика нашего времени становится все более и более многообразной и глубокой, и здесь психосоматическое мышление оказывает врачу огромную пользу [8].

II. СОВРЕМЕННАЯ МЕДИЦИНА

1. Основные вопросы

Психосоматический способ рассмотрения, несомненно, позволяет нам объяснить многие физиологические и патологические процессы у человека; поэтому наблюдение и установление взаимосвязей между телом и психикой есть одна из основ современной медицины. Но первым условием является знание нормального организма человека, т. е. нормальная анатомия и физиология.

Задача анатомии была относительно легкой после того, как были преодолены предрассудки против вскрытия трупов людей, после мужественной и успешной деятельности Везалия и изложения отдельных глав анатомии в свете современных знаний (Hyrtl, 1811–1894). «Задача анатомии человека заключается в исследовании и описании строения человеческого тела» (Toldt).

Анатомия является предпосылкой медицины, воротами, через которые следует войти, чтобы вступить в величественное здание. Ведь только точное знание строения человеческого тела и примыкающая к анатомии физиология, учение о функциях дают возможность понять состояние больного человека и бороться с болезнями. Таким образом, анатомическое мышление есть первое медицинское мышление, к которому приобщают студента.

Начинающему оно может показаться очень трудным. Но оно поддается изучению и притом так, что оно в дальнейшем приводит к автоматическим мыслительным процессам, когда больной приходит к врачу и жалуется ему на расстройства в определенной области. Само собой разумеется, что это в большей мере справедливо по отношению к специальностям, применяющим оперативное лечение, т. е. хирургии, гинекологии, офтальмологии, а также и деятельности практического врача не специалиста, и не только потому, что он тоже вынужден производить вмешательства, но прежде всего потому, что обыкновенно именно он ставит первый диагноз и тем самым часто решает судьбу больного. Итак, для практики анатомия должна быть топографической, так как она принимает во взимание расположение органов и их взаимные отношения.

Изучение медицины начинается с анатомии; так и должно быть; ведь медицина начинается с анатомии. При работе на трупах также выясняется, пригоден ли молодой студент для своей будущей деятельности, и при этом обыкновенно можно усмотреть и охватывающее его вдохновение. Работу на трупах не может заменить ничто: ни анатомические препараты, хранящиеся в консервирующих растворах, ни рисунки в атласе. Каждый врач мыслит анатомически.

Hyrtl писал в 1860 г.: «Альфой и омегой медицинской науки является анатомия. Все, что лежит между ними, относится к клинике. Но отношение анатомии к медицине в целом не следует понимать так, словно для того, чтобы сделаться хорошим врачом достаточно хорошей анатомической школы. Как и всякое другое научное исследование, анатомия, конечно, представляет ценность сама по себе. Но ее ценность не всеобъемлющая. Медицина может гордиться очень большими успехами, достигнутыми не благодаря анатомии и физиологии. В науке не бывает ни великого, ни малого. Все представляет ценность только как часть целого, способствующая развитию и завоеванию этого целого. Когда завершение будет достигнуто и будет ли оно достигнуто вообще, сказать трудно, и нам приходится запастись терпением. Пока же нам следует удовлетворяться данным состоянием медицины, которая, пока не получит лучших основ, стоит на собственных ногах, идет вперед, руководствуясь опытом, и заимствует у науки жизни то, что уже пришло время использовать. Это последнее ей щедро предлагает анатомия».

Вполне понятно, что Hyrtl своими исследованиями почти завершил здание анатомии. Путем рассечения трупов было возможно прибавить лишь немногое. Тайны строения человеческого тела, насколько их можно было видеть невооруженным глазом, были раскрыты (макроскептическая анатомия); о строении тканей давала представление микроскопическая анатомия, гистология, после того как Антоний ван Левенгук (1632–1723) создал систему линз, многократно увеличивавшую мелкие организмы.

Микроскопическая анатомия дополняет и расширяет макроскопическую; она приобрела большое значение также и для клинической медицины, на что потребовался большой срок. Вначале было изучено все многообразие строения элементарных составных частей органов, т. е. клеток. Учению о клетках (цитология) положили начало Шлейден (1804–1881) и Шванн (1810 -1882), доказавшие, что у растений и животных все органы построены из клеток. Но только Вирхов (1821 —1902) превратил это учение в монументальное здание в комплексе медицины, создал новое основание для этой науки.

В последнее время было придумано слово «вирховианство»; под этим названием имеют в виду тех ученых, которые не склонны принимать во внимание последние достижения биологии и физиологии, поскольку о них возможно упомянуть в связи с целлюлярной патологией Вирхова и с его учением о клетке. Сам Вирхов к этому уже не имеет никакого отношения. В свое время он не мог предложить большего, чем то, что его гений тогда был в состоянии создать. Задачей следующего поколения было продвинуться вперед и в имевшихся к тому времени данных исправить именно то, что нуждалось в исправлении и дополнении.