Гипноз для психотерапии депрессий - Япко Майкл. Страница 44

ВЫВОДЫ

Существует очевидная зависимость между нарушенным чувством ответственности с одной стороны и чувством вины, синдромом жертвы, стремлением к власти и низкой самооценкой с другой. Самым существенным элементом индивидуальности являются не столько проявления депрессии, сколько то, каким образом человек справляется с проблемой ответственности. Люди, которые не страдают депрессией в данный момент, но у которых наблюдается расплывчатость границ ответственности, относятся к “группе повышенного риска”. Поведенческие шаблоны могут усиливать или же ослаблять результаты повседневного стресса; поэтому основным условием победы над депрессией является умение отличать ситуации, в которых следует взять на себя большую ответственность, от ситуаций, требующих частичного отказа от принятых обязательств. Терапевт, способный распознать в пациенте отсутствие четко определенного отношения к вопросу ответственности, имеет шанс помочь клиенту избежать некоторых эпизодов болезни и сгладить последствия остальных эпизодов. Раздел 10

ЧАСТИ ЛИЧНОСТИ

Независимо от системы убеждений относительно природы человека, совершенно очевидным является тот факт, что субъективное переживание возникает в результате интеракции между множеством измерений глобального опыта. Многие школы психотерапии концентрируются лишь на одном уровне, ограничивая рассматривание других, а то и вовсе от него отказываясь. Сосредоточение на одном уровне опыта означает, что иные уровни вообще опускаются (или же учитываются в малой степени). Это вызывает прерывистость сознания в сфере между двумя (и более) пунктами, на которых оно сосредотачивается. Одним из способов описания этого феномена является концепция процесса восприятия в категориях “фигура - фон”, другим — модель “селективного сознания”. Способность человека расщеплять опыт на составляющие части, которые можно выделить и селективно изменить (укрепить или же ослабить их значение), возможно, лучше всего будет описывать термином “диссоциация”.

Многие терапевты воспринимают явление диссоциации лишь в контексте психопатологии, сталкиваясь с таким расстройством, как “раздвоение личности”, где диссоциация доминирует в картине болезни. Способность к восприятию различных измерений собственной индивидуальности, которые в “нормальных” условиях функционируют взаимозависимо, хотя и на независимых уровнях, является ключевым механизмом, характерным для всех человеческих существ. Врожденная способность к диссоциации позволяет каждому человеку “разложить по полочкам” опыт, т.е. поделить его на отдельные, легко анализируемые элементы. Если бы данный механизм отсутствовал, впечатления постоянно бы мешались друг с другом, а человеку не удалось бы довести до конца выполнение какого-либо действия (либо анализ чего-либо, переживание определенного чувства) затем, чтобы получить возможность уделить внимание очередной деятельности (мысли, чувству). А следовательно понятие диссоциации оценке не подлежит, т. к. этот процесс сам по себе не является ни негативным, ни позитивным. Он может повлиять как на укрепление, так и на ослабление определенных измерений опыта, в зависимости от хода, развития и вызываемых последствий. Принятие такой точки зрения на природу диссоциации позволяет воспринимать человека как целое, составленное из множества различных частей или измерений. То, как, где и в какой мере все эти элементы связаны между собой, предопределяет общую конфигурацию человеческой индивидуальности “Нормальный” разум воспринимает себя как часть опыта, которая способна соединиться с другой частью, коей является внешний мир, причем эта первая часть опыта, т.е. “я”, сама складывается из множества элементов.

Когда сознание одного измерения самого себя отщеплено от остальных аспектов собственной индивидуальности, появляющаяся в результате диссоциация вместе с сопутствующей ей амнезией представляет главные элементы нарушений, определяемых как “раздвоение личности”. Сознание раздвоено, или диссоциировано, — и одна часть сознания не осознаёт существования остальных. В данном случае диссоциация является причиной патологического состояния. В качестве примера позитивного действия этого механизма можно рассмотреть опыт, описанный людьми, получившими сильную психическую или физическую травму; у них было такое ощущение, словно они оказались вне своего тела и смотрели на себя как бы “со стороны”. Такой уход от болезненной действительности выражает функционирование позитивного механизма, позволяющего человеку справиться с экстремальными ситуациями.

Диссоциация части самого себя не всегда приобретает такие крайние формы как при раздвоении личности. Если она проявляется в легкой форме, то, хотя некоторые измерения и остаются неосознанными, они не нарушают непрерывности потока сознания. В таком случае человек может распознавать дисфункциональные элементы собственной индивидуальности, но он не сможет объяснить, как и почему они появились. Если человек концентрируется на этой дисфункциональной части самого себя, называя ее “плохой”, “ненормальной” или наделяя её иным негативным определением, он тем самым позволяет ей стать независимой, обрести собственную неповторимость и в результате — выделиться из остального текущего опыта. Затем он может подавлять эту негативную часть, отрицать ее, проецировать ее на других, придерживать ее, либо реагировать как-нибудь по-другому.

Каков конечный результат негативного определения измерений собственной индивидуальности? В лучшем случае все заканчивается заниженной самооценкой; в худшем — ненавистью к самому себе. Человек не может избавиться от своей “плохой” части и тратит огромное количество физической и духовной энергии, пытаясь “взять ее под контроль”. Часто все это происходит на неосознанном уровне. Человек может даже не отдавать себе отчета и том, что он репрессирует непринимаемую им часть самого себя и замечает лишь реальные последствия такого поведения, т.е. симптомы, вытекающие из существования негативного аспекта индивидуальности.

Рассмотрим случай Дэвида, мужчины средних лет. Жена буквально втащила его в кабинет терапевта. Элен была обеспокоена проявлениями депрессии у мужа, кроме того ее раздражало, что Дэвид не уделял ей знаков внимания и не проявлял по отношению к ней никаких теплых чувств. Элен считала, что если бы они были ближе друг другу, она смогла бы помочь ему преодолеть угнетенное состояние. Женщина утверждала, что, не считая спорадических сексуальных контактов, Дэвид никогда не обнимал ее, не ласкал, не целовал, не говорил ей ласковых слов и не пытался наладить более интимные отношения. Дэвид объяснял это своей природной замкнутостью и заявлял, что “Элен должна знать”, что он любит ее, и этим она “должна удовлетвориться”. Проблемы Дэвида и Элен можно рассматривать с различных точек зрения. Можно, к примеру, предположить, что Дэвиду недоступны нежные чувства, и он не умеет их выражать. Можно допустить, что Дэвид способен выражать свои чувства по отношению к Элен, однако источник “нежности” отщеплен от его сознания и от образа вступления в связь. В таком случае лечение должно быть направлено на то, чтобы помочь Дэвиду добраться до его внутренних резервов, подвергшихся диссоциации, а затем перенести их на связь с Элен. Получение доступа к ним, их упорядочение и мобилизация — все это может облегчить применение гипнотических методов. Источники желательных эмоций присутствуют в клиенте, но они отделены. Таким образом, терапия заключается в создании механизма, освобождающего внутренние ресурсы в создании ассоциаций, чтобы они смогли стать частью опыта в нужном контексте. Применение директив, вызывающих новые ассоциации — это еще один способ интервенции, делающей доступными в желаемых контекстах ранее отделенные источники.

В рассматриваемом нами случае вполне возможно, что трудности Дэвида, заключающиеся в его неспособности проявлять нежные чувства, являются интерперсональным отражением его негативных чувств по отношению к жене — несмотря на то, что Дэвид решительно отрицал их существование. Не исключено также, что Дэвид действительно чувствует себя неловко, идя на откровения. В этом случае можно сделать вывод, что Дэвид подавляет нежные части своей индивидуальности”, т.к. считает их, по тем или иным причинам, нежелательными. Если он считает, что мужчина не должен вести себя подобным образом, если он видит в эгом проявление “слабости” — в таком случае его поведение абсолютно разумно, принимая во внимание ту систему отношений, которой он располагает Однако что произойдет, если Дэвид сможет изменить перспективу (совершить переоценку), в результате чего он по-новому взглянет на проявление чувств: “несвойственное настоящему мужчине”, трансформируется в “символ силы, необходимой для распознания и выражения собственных чувств”? Дэвид может и не осознавать, что “нежный” значит для него “не мужской”, однако он видит неудовлетворенность Элен, хотя и не понимает причин, вызвавших ее Если Дэвид — человек недостаточно ответственный, он наверняка начнет обвинять жену в “слишком высоких требованиях”. Если же он склонен к чрезмерной ответственности, то, без сомнения, начнет обвинять самого себя — за то, что он черствый, лишенный эмоций тип, нуждающийся в помощи специалиста.