Той победной весной - Аббасзаде Гусейн. Страница 12

Так я сидел до тех пор, пока репродуктор на высоком столбе не объявил: "Сегодняшние передачи окончены, спокойной ночи!"

Шел конец ноября. Погода стояла очень холодная. Несколько дней подряд не переставая дул сильный ветер. Когда мы вышли с Лалой из института, уже стемнело. Девушка спешила домой. Назавтра отмечали день ее рождения, и она должна была помочь матери подготовиться к встрече гостей. Я проводил ее до двери дома, вернулся на улицу. Ветер усилился, пришлось надвинуть шапку на самые глаза, поднять воротник шинели. Настроетше мое соответствовало погоде. Завтра день рождения Лалы. Она пригласила и меня. Наверное, в доме будет много гостей. К тому же я иду к ней в первый раз. Мне надо бы одеться так, чтобы выглядеть не хуже остальных. Но каким образом это сделать? Дома, кроме офицерской формы, у меня ничего нет. Как же я появлюсь у Лалы в этой далеко не новой форме? Конечно, все ее гости хорошо знакомы друг с другом. Только я окажусь среди них новым человеком, и меня будут представлять. Гости же, узнав, что мы с Лалой собираемся пожениться, конечно, заинтересуются мной, я окажусь в центре внимания. Но как я буду выглядеть в этом одеянии? Каким покажусь им? В том, что в поведении моем они не смогут найти ничего предосудительного, я не сомневался – постараюсь держаться достойно. Но вот одежда… Мне казалось, что я слышу, как некоторые из гостей, поджав губы, шепчутся: "Ну какой из него муж? Он же босяк. Пусть сначала приоденется, а потом уже думает о женитьбе". Нет, не могу я пойти к Лале на день рождения. Надо придумать какую-нибудь вескую причину, чтобы не пойти…

Прошло уже полгода, как я выписался из госпиталя. Как инвалиду войны мне была определена пенсия – четыреста пятьдесят рублей в месяц, и в институте я получал двести рублей стипендии. На эти деньги мы с трудом сводили концы с концами. Война только кончилась и давала о себе знать – многого не хватало. На базаре все стоило еще очень дорого. Моя старая довоенная штатская одежда была уже мне мала, а купить новую не было возможности. Поэтому выхода не виделось.

"Дам ей поздравительную телеграмму, – нашел я единственное решение. – А при встрече объясню, что не мог прийти, так как у мамы был сердечный приступ".

Тяжело говорить неправду, но надо же было как-то выходить из положения.

Утром, когда я, умываясь, обдумывал про себя текст телеграммы, явился знакомый почтальон, позвал со двора:

– Гасан, ай Гасан!..

Я плеснул водой себе в лицо, открыл дверь.

– Что, дедушка, письмо?

– Нет, – ответил почтальон и передал мне извещение. – Возьмешь паспорт и придешь с этим на почту. Тебе посылка…

– Что за посылка, дедушка?

– Не знаю, сам придешь – увидишь.

Я тут же пошел на почту. Подойдя к окошечку выдачи посылок, протянул паспорт и извещение. Проверив документы, женщина вручила мне фанерный ящик.

– Что это, сынок? – спросила мама, когда я принес посылку домой.

– Сам не знаю, мама.

Открыл ящик. В нем оказались новый костюм и сорочка. Нашел я в нем и записку. Оказывается, посылку прислал мне Саша Коневский. Его назначили командиром батареи. Хотя я давно уже демобилизовался, все еще переписывался со своими однополчанами.

Несмотря на то что уже опаздывал в институт, я все-таки развернул помявшийся костюм, примерил его. Пиджак был как раз, а брюки оказались несколько длинноватыми. Я стоял перед зеркалом и, разглядывая себя, думал: "До чего же вовремя пришла посылка! И откуда только ребята узнали, что у меня нет костюма?"

И вдруг вспомнил. В прошлом месяце, когда я посылал им письмо, я вложил в конверт свою новую фотографию, где был снят в военной форме. Видно, по этому снимку они и поняли, что я все еще хожу в ней…