Терпкий вкус страсти - Джоансен Айрис. Страница 85

– Я тебе когда-нибудь говорил, насколько ты красноречив? – Лоренцо закрыл глаза и повернулся на бок. – Я немного посплю. Но ты разбуди меня через несколько часов. Мне еще кое-что необходимо сделать.

– Ты не сможешь ничего сделать. Ты слаб, как умирающий от голода котенок.

– Какое точное сравнение. – Лоренцо не открывал глаз. – Если я сам буду не в состоянии выполнить это дело, ты должен помочь мне. Разбуди меня…

– Держи фонарь повыше. В переулке темно, как в аду. Ты что, собираешься привести меня к Тибру и столкнуть? – Луиджи покрепче прижал к себе худое тело Лоренцо. – Я знаю, что ты за себя не боишься. Ты-то, может, и выплывешь. Говорят, дьявол своих охраняет.

– Мой дорогой Луиджи! И без того унизительно, когда тебя тащат, как ребенка, а ты не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. Как далеко нам еще идти до Ватикана?

– Еще чуть-чуть, – пропыхтел Луиджи. – И ты тяжелее, чем ребенок. Ты весишь примерно столько же, сколько весит ливрея слуги или кусок мяса перед тем, как его должны отбить и…

– Стоп. – Лоренцо поморщился. – Ты, конечно, получаешь удовольствие от моего несчастного положения, но, пожалуйста, избавь меня от сравнений с твоими блюдами. – Он внимательно вглядывался в темноту, но не видел ничего за светлым кругом, который отбрасывал фонарь, кроме клубов тумана, поднимавшегося от реки. – Если ты собираешься продолжать в том же духе, то я, пожалуй, лишу тебя удовольствия наблюдать за мной с чувством превосходства и пойду сам.

– И тут же свалишься, как куча тряпья, что и произошло, когда ты попытался выбраться из постели.

– Я могу переставлять ноги. – Он остановился и, когда Луиджи фыркнул, добавил:

– Немного. Я все еще не в состоянии избавиться от ощущения, что мое тело состоит из какой-то мягкой пасты. Уверен, что ты найдешь подходящее сравнение для… О! Вот он.

Луиджи остановился.

– Это глупая затея. Нам нечего делать здесь в такое время ночи. И охрана, не раздумывая, разобьет наши головы, как арбузы, своими алебардами. Позволь мне отвести тебя назад домой.

– После того, как я так терпеливо сносил все оскорбления, которые ты обрушил на мою голову? Нет, мы обязательно пойдем туда. – Лоренцо помолчал. – Или я пойду сам. Не думаю, что ситуация сейчас так опасна, как тебе это представляется, но если хочешь, оставь меня, и я пойду один.

Луиджи, двигаясь к воротам, бормотал проклятья:

– У тебя мозгов, как у павлина. Папа может лежать при смерти, но он все еще остается папой. Ватикан охраняется лучше, чем все дворцы Италии, а караульные Чезаре стеной стоят вокруг него, пока он лежит больной и беспомощный. Убить его все равно не представится никакой возможности.

– А я не собираюсь убивать его. Мне надо совсем другое.

– Тогда, ради всех святых, объясни, зачем мы здесь?

– У папы есть то, что мне нужно, и сейчас самое лучшее время проникнуть в его сокровищницу.

– Теперь ты собрался ограбить папскую сокровищницу? – Луиджи покачал головой:

– Боже, ты хоть представляешь, насколько это трудно?

– Ничего трудного, если только мы правильно рассчитаем время. – Лоренцо обвел взглядом темный двор. – Я верю, что это получится. Где караульные, Луиджи? Где те силы, что охраняют его святейшество?

Луиджи нахмурился, оглядывая пустой двор.

– Не знаю.

– Все, как я и предполагал: смятение, беспорядок и суматоха. Когда рушатся великие дома – это влечет за собой хаос. и ужас. Веди меня в дом Борджиа, Луиджи.

– В его личные апартаменты?

– Нам надо убедиться, действительно ли папа умер. Чезаре не начнет действовать, пока остается хоть один шанс на то, что отец выживет.

– Чезаре лежит больной в кровати и так же слаб, как и ты.

– Но я здесь. Думаешь, Чезаре менее упорен, чем я? Если его самого не будет, то его охранники окружат комнату папы, как стервятники.

Луиджи продолжал бормотать проклятия, пока они не оказались у парадных ворот дворца Борджиа.

И как только они вошли, сразу же стали слышны и грохот, и смех, и чьи-то громкие голоса.

– Судя по тому, что происходит, можно сказать, что Александр умер, – отметил Лоренцо. – Посади меня в это кресло, пойди к спальной комнате и постарайся что-нибудь разузнать у этих бедняг, ухаживающих за его святейшеством. Без сомнения, они обезумели от горя – мне не приходилось еще видеть такого веселья при таких печальных обстоятельствах.

Луиджи усадил его в кресло с высокой спинкой, на которое указал Лоренцо.

– С тобой все будет хорошо?

– Конечно. Я буду сидеть здесь и наслаждаться фресками Пинтуриккьо <Пинтуриккьо (ок. 1454-1513) – итальянский живописец, расписывал апартаменты Борджиа в Ватикане.>. Я слышал, что это и в самом деле лучшее из всего, что он сделал.

– Фрески? Ты собираешься рассматривать картинки, когда личная гвардия папы может войти сюда в любую минуту и отрубить нам головы?

– А что же здесь еще делать? – Лоренцо вытянулся в кресле. – Мне кажется, что можно найти кого-нибудь из гвардейцев в комнате папы, но я весьма сомневаюсь, что они охраняют его. – Он поставил фонарь на стол около себя и наклонил голову, критическим взглядом пробегая по фрескам на стене. – Я слышал, что Александр позировал для этой вот фигуры Воскресения. Как ты думаешь, Пинтуриккьо ухватил сходство?

Лоренцо улыбнулся, глядя, как Луиджи, воздев руки, развернулся и большими шагами направился вон из комнаты.

Он вернулся минут пять спустя.

– Папа мертв, и его лакеи обыскивают комнату. Церемониймейстер – единственный представитель власти – не может остановить их. Он говорит, что все, кто находится сегодня в Ватикане, словно сошли с ума. Они пытаются ухватить все самое ценное, что только могут, пока известие о смерти Александра еще не распространилось. – Он покачал головой. – Микелотто Корелла тридцать минут назад потребовал ключи от папской сокровищницы в пользу Чезаре.

– Тогда мы пришли вовремя. – Лоренцо выпрямился в кресле. – В любом случае, нам пора возобновить наше продвижение к заветному месту.

– Больше всего я боялся, что ты именно это и скажешь. Ты нездоров, так ведь? Корелла – наемный убийца Борджиа, его защитник, и он выполнит приказ Чезаре без всяких размышлений! Молва утверждает, что он задушил гарротой <Гаррота – обруч, стягиваемый винтом, – орудие пытки.> второго мужа мадонны Лукреции, когда тот лежал беспомощный в постели.

– Мне всегда не нравились душители. Они лишены воображения и полета фантазии и способны только применять грубую физическую силу. Я уверен, что мы перехитрим этого тупицу. – Лоренцо встал и покачнулся. – Идем!

– Ты собираешься победить Кореллу, когда стоишь и качаешься, как лакей, нализавшийся хозяйским вином? – Луиджи вздохнул и обнял Лоренцо за плечи. – Сумасшедший.

Двери сокровищницы были широко распахнуты. К ней тянулся поток людей в одеждах алого и желтого цветов – цветов дома Борджиа. Они выносили оттуда серебряные и золотые блюда, большие мешки.

– Говорю тебе, что это сумасшествие, – прошептал Луиджи, усадив Лоренцо в темном коридоре, за поворотом в большой зал. – Их слишком много.

– Мне нужен только один, – с отсутствующим видом произнес Лоренцо, внимательно глядя за угол. – Кажется, этот охранник вполне соответствует моему росту и сложению. И за ним никого нет. – Он кивнул на мужчину, идущего в их сторону. – Приготовься схватить мешок, который он тащит. В нем, может быть, полно дукатов, и нам не стоит ронять его, чтобы они не раскатились по полу.

– Почему мы…

Когда охранник поравнялся с ними, Лоренцо неслышно шагнул и, схватив его сзади за шею, быстро затащил за угол. Удар был смертельно точен. Жертва не издала ни единого звука, когда кинжал пронзил сердце.

Луиджи подхватил мешок, который выпал из рук умершего.

– Бесподобно. Вот ты какой мастер! Каким великолепным мясником ты мог бы стать.

– Оттащи его в комнату и раздень. – Лоренцо снова вытянулся, прислонившись к стене. – Быстрей!