В сладостном бреду - Джоансен Айрис. Страница 28

— Собираетесь? — настаивала Таша.

Tea покачала головой.

Явное облегчение промелькнуло на лице Таши, но тон ее остался по-прежнему вызывающим.

— Что ж, он достоин лучшего, чем неопытная женщина, не владеющая искусством любви.

Таше было больно, и поэтому она старалась сама причинить боль, неважно кому и как. Как должна чувствовать себя женщина, зная, что в глазах мужчины имеет ценность только ее тело? Tea бы не смогла такое вынести. Она мягко сказала:

— Ты права, у меня нет твоего мастерства, и я не знаю этого искусства. — Она помолчала и добавила: — Но и ты не владеешь моим мастерством.

— Твои вышивки ничего не стоят, когда мужчина сгорает от вожделения.

— Но они приносят удовольствие и радость на сотни лет, а не только на несколько мгновений. И я могу сама зарабатывать себе на хлеб и не зависеть от мужчины.

Таша недоверчиво усмехнулась.

— Женщины всегда зависят от них. Им не позволят ничего иного.

— Нет, если только мы обладаем мастерством, в котором они нуждаются. — Tea помолчала. — Мужчиной движет жажда золота и власти, поэтому он всегда обратит внимание на требования женщины и станет ее ценить, если она сможет обеспечить ему либо то, либо другое. Шелк может стать золотом. Прекрасная вышивка — символом власти.

Таша задумалась.

— У вас странные мысли.

— Лорд Вэр сказал, что он заинтересован производить шелк для продажи. Он пожелал, чтобы Жасмин обучилась выращивать шелк и ухаживать за шелковичными червями и деревьями. — И добавила, словно невзначай: — Я научу и вас.

— Меня? Ухаживать за червями? — Таша решительно покачала головой.

— Я могу научить вас вышивать, но после того, как вы освоите основные приемы. Пройдут годы, прежде чем вы достигнете мастерства.

— Я не сказала бы, что хочу учиться этому. — Таша помолчала. — Но матери, она уже не молода, это бы ей понравилось… — И добавила после минутного молчания: — Она заслуживает, чтобы ее ценили.

— А вы нет?

Таша сердито взглянула на нее.

— Вы смущаете меня своими вопросами. Я не стану больше отвечать. — Она намерилась уходить. — Моя мать просила передать, что она забрала Гаруна к себе в комнату.

— Ей не следовало этого делать.

— Не спорьте с ней. Она нуждается в заботе о мальчике не меньше, чем он в ней. Через несколько недель он достаточно поправится, чтобы переселиться в солдатские казармы. — Она подошла к двери, ведущей на половину слуг. — Абдул уверяет, что это ему не повредит. Если его не сведут с ума копания в грязи, чтобы сажать ваши глупые деревья.

Tea покачала головой, направляясь через холл в Большой зал. Зачем она предложила этой женщине свою помощь, хотя была уверена, что вызовет только ее возмущение? Tea все больше втягивалась в жизнь и заботы здешних обитателей, и она ничего не могла с этим поделать.

Но она не видела большого вреда в том, что попыталась предложить этим женщинам то, чем владела сама. Они обе сильные и заслужили нечто лучшее, чем ту долю, которая им досталась. Она не успеет научить их ничему, кроме самых основ, прежде чем покинет замок, но, может быть, и этого будет достаточно. Она почти все постигла самостоятельно, а не из опыта других. Возможно, так же будет с Ташей и Жасмин.

Вряд ли Таша позволит себя учить. Кажется, она настроена против всего света, кроме своей матери.

И Абдула.

Ну, что ж, Tea нечего беспокоиться о них сегодня. Она должна хоть немного поесть, смыть с себя грязь и лечь спать.

— Будет ли Вэр так же крепко спать сегодня?

Она отогнала от себя эту непрошеную мысль. Она и так слишком много времени сегодня думала о нем, беспокоясь, все ли с ним в порядке. Да, надо признать, что он как-то незаметно проник в ее жизнь. Нет, не то, «проник» — это не про него. Вэр мог лишь вломиться, подобно катящемуся с горы огромному камню, сметающему все на своем пути.

Или вроде тех валунов на холмах — валунов, что скрыли опасность, о которой Вэр отказался говорить.

Пусть скрывает свою тайну. Каждое откровение все теснее привязывает ее к нему, а она не хочет быть к нему ближе, чем это необходимо для выполнения обещания, данного Кадару. Вэр вызывает в ней слишком много эмоций, непонятных, тревожащих. Быть может, свое обещание она выполнит, если поможет Вэру заняться торговлей и производством шелка?

Нет, подумала она с сожалением, Кадар просил ее коротать с ним время. И как, интересно, он это себе представлял? В ней росло раздражение. Ей что, помогать ему обучать войско или разделять его общество, когда он пьянствует до умопомрачения?

На следующее утро она увидела Вэра в Большом зале. Он сидел за столом. Перед ним лежала раскрытая огромная книга для записей, в руке он держал перо.

— Я пришла сыграть с вами партию в шахматы, — воинственным тоном заявила она.

Вэр нахмурился.

— Я не хочу.

— Мне тоже не очень-то интересно; — сказала она сердито. — Я нахожу это занятие глупым — один пытается подставить ножку другому. Но Кадар уверил меня, что вам нравятся шахматы, поэтому я и пришла.

— Это очень умная игра. — Он помолчал и добавил: — Но она для мужчин-воинов, не для женщин. Они не имеют склонности к стратегии. Кадару не стоило обучать вас.

— Ах вот как? — В ее голосе прозвучала зловещая вкрадчивость. — Не стоит думать, что я не могу в нее играть только потому, что я назвала ее глупой.

— У меня нет времени проверить это. — Он вновь уткнулся в записи. Уходите. Я должен подсчитать эти цифры, а от работы с числами у меня всегда портится настроение.

— В Дандрагоне нет управляющего?

— Большинство французов охотно пользуются моей временной защитой от сарацинов, — заметил он саркастически, — но они опасаются тамплиеров. Ну разве не странно?

— А что деревенские?

— Больше времени уйдет на их обучение. — Он окунул перо в чернильницу. — А я просто ненавижу… — Он оборвал себя и медленно поднял голову. — Вообще-то, обычно это делал Кадар для меня.

— В самом деле? — осторожно отозвалась она.

— Но его сейчас нет.

Она уже знала, что за этим последует.

— Я тоже ненавижу подсчеты.

— Но Кадар сказал, что вы научились этому в доме Николаса. — Он помолчал. — Мне кажется, было бы вполне логично, если бы сейчас вы выполнили для него эту работу.

— Для него?

— Но ведь именно он просил вас об услуге?

— Я сыграю с вами в шахматы, но не стану делать эти подсчеты.

Он откинулся на спинку кресла.

— Возможно, вы считаете для вас это сложным? Верно, женские мозги не приспособлены…

— Я не так глупа и на эту удочку не попадусь. Я не собираюсь выполнять за вас вашу работу.

Он вздохнул.

— Но попытаться-то стоило. Тогда уходите и оставьте меня заниматься подсчетами.

Она было пошла, но, сделав несколько шагов, остановилась. Как она может составить ему компанию, если не будет рядом с ним?

— Давайте, я посмотрю, — сказала она с явной неохотой.

Он немедленно положил перед ней книгу записей.

Она взглянула на страницу, перевернула ее.

— Боже милостивый! Какие каракули! Я даже не смогу прочитать их.

— Я только что начал работать. У Кадара плохой почерк.

Она просмотрела предыдущие страницы.

— У Кадара также плохо и с подсчетами. — Она взглянула на него. — Держу пари, у вас почерк не лучше.

Он невинно посмотрел на нее.

— Но как вы сможете в этом убедиться, не занявшись подсчетами? — Он поднялся. — Ну, я пойду, мне надо поговорить с Абдулом.

Словно мальчишка, который стремится удрать с занятий и поиграть с приятелем. И при этом — оставить ее наедине с этим цифровым кошмаром.

— Думаю, вы никуда не пойдете. — Она обошла стол и села в его кресло, указывая ему на другое в нескольких шагах от себя. — Сядьте там.

— У меня есть дела.

— Вы будете сидеть здесь и разбирать для меня эту жуткую мазню, которую я не в состоянии прочесть. Я попытаюсь выправить расчеты, но вы составите мне компанию. — Она ласково улыбнулась: — Как я обещала Кадару.