Живая мишень - Джоансен Айрис. Страница 20

Стоктон, Мэн

Дом в лесной глуши казался пустым.

Но это могла быть ловушка. Морган умен. Умен и хитер, как сто тысяч китайцев.

Рунн бесшумно пересек лужайку перед окном, засыпанную сухой листвой, предварительно убедившись, что впереди нет ни проволочных сетей, ни капканов. Электронную систему охраны он обнаружил сразу и отключил. Чтобы вырезать оконное стекло и открыть рамы изнутри, ему потребовалось меньше минуты.

В доме было темно. Черт возьми, куда же делся Морган? Ведь он явно был здесь совсем недавно!

Рунн выждал несколько секунд, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Но в доме было тихо. И пусто.

Морган исчез. Сбежал. Рунн чувствовал это почти физически. Его разочарование было настолько острым, что он едва не выругался вслух, но в последний момент сдержал себя.

Перекинув тело через подоконник, Рунн мягко спрыгнул в комнату и присел. Его глаза быстро привыкли к темноте и различили картины на стенах, составленные у стены холсты, мольберт на треножнике. Значит, он попал в студию Моргана, как две капли воды похожую на студии в двух других домах, где он едва не застал своего врага.

Выпрямившись, Рунн еще раз огляделся, морщась от чувства острого разочарования и гнева. Морган даже не потрудился упаковать свои картины и взять их с собой, хотя он не мог не догадываться, что рано или поздно Рунн отыщет это его убежище, как он отыскал все предыдущие. Впрочем, он знал, что Рунн не тронет картины. Холсты ему были не нужны. Он жаждал другого — уничтожить Моргана. Уничтожить его лживую душу.

А зачем уничтожать красоту?

Он решил не включать свет, чтобы не видеть, что нарисовано на холстах. Зачем снова делать себе больно? Кроме того, Рунн знал, что набросок, который он искал, должен быть где-то на виду. Морган всегда оставлял свои рисунки там, где Рунн не мог их пропустить.

Ага, вот, кажется, и он. Совсем рядом с окном.

Рунн не хотел смотреть на него, но знал, что все равно не удержится. Какой смысл лгать самому себе? В эти минуты он жаждал увидеть этот набросок больше всего на свете.

Еще раз быстро оглядевшись, он шагнул вперед. На сей раз это был не один набросок, а несколько. Рунн взял их и поднес к открытому окну, залитому лунным светом.

Страсть. Одержимость. Мука. Лицо Рунна повторялось на каждом листе бумаги снова и снова, и каждый портрет был более выразительным, чем предыдущий. Глядя на них, Рунн почувствовал себя так, словно кто-то вдруг сорвал с него всю одежду.

Непонятная печаль захватила его, по щекам покатились горячие, злые слезы.

— Ты будешь гореть в аду, Морган! Ты будешь гореть в аду!..

Рунн знал, что так долго продолжаться не может. Каждый раз, когда он думал, что загнал Моргана в угол, тот буквально просачивался у него сквозь пальцы, как песок или вода. И с каждым разом жизнь становилась все невыносимее.

Вот почему он твердо решил, что Морган должен умереть.

Алекс осторожно выглянула в коридор. Времени было около четырех утра, и под дверью кабинета напротив она заметила первые отсветы зари. За дверью было тихо — никаких признаков того, что обитатель кабинета не спит.

Что ж, может быть, Морган в конце концов сел в кресло и задремал.

«Вряд ли, — подумала она. — Не такой он человек». Наверняка он не спит — прислушивается, ждет, когда она сделает первый шаг.

Ну и черт с ним! Что она теряет? Алекс была уверена, что Морган не собирается ее убивать, следовательно, стрелять ей вслед он не станет. А догнать ее он вряд ли сумеет. Главное — завести этот его дурацкий «Лендровер», который он оставил у крыльца. Правда, ключей у нее не было, но ведь не зря же она старалась, выламывая латунный прут из декоративной решетки камина. Если замкнуть с его помощью провода, может быть, двигатель и заведется. Если же он не заведется — беда небольшая. Тогда она пойдет пешком вниз по склону, пока не наткнется на жилье. В том, что рано или поздно это произойдет, Алекс не сомневалась — по ее расчетам, до Денвера должно было быть всего несколько миль.

В любом случае сидеть сложа руки Алекс больше не могла. Она обязана была что-то предпринять.

Аккуратно затворив дверь, Алекс на цыпочках подошла к окну, которое она бесшумно открыла полчаса назад. Снегопад усилился, и на ковре под окном намело небольшой сугроб.

Поплотнее застегнув куртку, Алекс перемахнула через подоконник.

Ей все-таки удалось завести «Лендровер».

Услышав, как взревел двигатель, Морган улыбнулся и отложил зубную щетку.

Умная женщина. Интересно, как она сумела открыть дверцу?

Потом он услышал, как под колесами машины заскрипел снег. Судя по звуку, «Лендровер» удалялся от хижины, направляясь вниз по склону. Вздохнув, Морган подошел к стенному шкафу, достал теплую куртку и перчатки. Меньше чем через минуту он уже шел по заметенной снегом дороге, стараясь не терять из вида задние огни «Лендровера».

Но не успел он преодолеть и двадцати ярдов, как ноги у него начали разъезжаться. Нелепо взмахнув руками, Морган едва не растянулся на дороге, но удержался на ногах, ухватившись за какой-то куст.

Проклятие! И как он сразу не сообразил?!

Под слоем снега дорога походила на только что залитый ледяной каток.

Снегопад еще усилился, и Алекс едва различала дорогу впереди. Фары не помогали, и, сняв ногу с педали акселератора, она слегка притормозила.

Этого оказалось достаточно, чтобы «Лендровер» занесло на льду, скрывавшемся под мелким, сыпучим снегом. Алекс завертела руль, стараясь выровнять машину. Наконец ей это удалось, и она с облегчением перевела дух. «Господи, — подумала Алекс, — кажется, пронесло». Еще фут, и она либо оказалась бы в кювете, либо впечаталась в дерево.

Обледенелая дорога сильно осложняла бегство, но Алекс решила, что это ерунда. Она просто поедет медленнее, только и всего. Угнанный ею «Лендровер» был надежной лошадкой, специально сконструированной для поездок по бездорожью. Она сумеет выбраться из этого дурацкого леса, вот только бы снег прекратился. Из-за падающих снежинок она почти ничего не видела и вынуждена была ползти с поистине черепашьей скоростью. Впрочем, Алекс была уверена, что на шоссе, — когда она там окажется — видимость будет лучше.

Перед залепленным снегом лобовым стеклом внезапно возникли обледенелые, острые ветви — целая путаница опасных черных ветвей и сучьев. Они загораживали дорогу, и Алекс — помня о том, что тормозить нельзя, резко крутанула рулевое колесо.

Слишком поздно. «Лендровер» закрутило, бросило вперед, и острый сук, разбив стекло, воткнулся в салон.

— Господи! — ахнул Морган, завернув за поворот, и бросился бежать, то и дело скользя, падая и снова вставая.

Фары «Лендровера» упирались в снежную мглу под каким-то странным углом. Лежащее поперек Дороги дерево, в который врезался «Лендровер», сдвинулось от удара, и машина въехала передними колесами в какую-то канаву. Задние колеса, оказавшись на весу, все еще вращались. Лобовое стекло было выбито. Длинный расщепленный сук исчезал в кабине. Подойдя ближе, Морган увидел, что его острый конец пришпилил Алекс Грэм к сиденью, словно бабочку к обоям.

С трудом переведя дыхание, Морган открыл дверцу.

— Алекс, ты меня слышишь? Потерпи немного, сейчас будет больно…

«О чем он говорит? — отстранено подумала Алекс. — Ведь мне и так уже больно, больно как…»

— Ждать нельзя — я должен отвезти тебя в тепло. Я сломаю сук и освобожу тебя. Постараюсь действовать быстрее, но ты не должна сопротивляться и мешать мне, иначе рана будет еще глубже. Ты слышишь меня, Алекс?

— Я… слышу. — Алекс открыла глаза и увидела прямо перед собой встревоженное лицо Моргана.

У него были голубые глаза. Голубые, как лед, который покрывал дорогу.

Его рука в коричневой замшевой перчатке легла на сук.

— Нет! — Алекс дернулась, поняв наконец, что он собирается делать. — Не надо!