Художники в зеркале медицины - Ноймайр Антон. Страница 65

Осенью этого года появляются сообщения о его мрачных, с оттенками страха мыслях. Он снова впал в меланхолию. Временами его депрессивное настроение, благодаря фанатичности в работе, ослабевало, но употребление алкоголя все усугубляло, как сообщал его друг художник Синьяк. Именно в этот момент, когда у Винсента наступило полное физическое истощение и душевное разрушение, причиной которого явилось творческое опьянение, Ван Гог страстно ожидал приезда в Арль Гогена, но эта запланированная совместная работа не могла быть полезной для него. Принципиальные разногласия в восприятии искусства привели Ван Гога и Гогена к дискуссии, достигшей «невероятного накала». Частые критические замечания Гогена, который для Ван Гога был учителем и мастером, по поводу работ Ван Гога, привели Винсента к тому, что он признал его превосходство над собой, после чего начал сомневаться в ценности своей работы и постепенно опасаться того, что его многолетние усилия и связанная с ними нужда были напрасными. К этому добавилась еще его любовь к сильной личности любимца женщин, к которой, по всей видимости, присоединялись гомоэротические компоненты. Нетрудно представить, что Винсент после споров о проблемах искусства с Гогеном впадал в состояние чрезмерного возбуждения, находясь в котором отрезал себе часть левого уха.

Это событие биографического анамнеза, свидетельствующее о первом проявлении кризиса, очень важно с медицинской точки зрения, потому что еще в раннем детстве был заложен основной камень его поздней психической нестабильности. Проблемы идентификации, возникшие в детстве, сформировали легко ранимую душу и вызвали чувство подчиненного положения, укоренили в нем страх. В результате он не мог соответствовать ожиданиям его родителей, а позже представлениям общества, оценивающего его как чудака и неудачника. В своих усиленных стараниях, связанных с проявлением любви и симпатий, он ощущал мнимое пренебрежение к себе или нанесение ущерба предумышленным отнятием любви, которое было наказанием за его неполноценность и ошибки в поведении. Все это сыграло определенную роль в проявлении мазохистских наклонностей, связанных с бичеванием и уничижением себя.

Чтобы создать полную картину природы его кризиса, необходимо еще раз вспомнить прошедшие события: когда Ван Гога привезли в больницу 23 декабря 1888 года, он потерял много крови, потому что попал в больницу только утром. Потеря крови была существенной: несчастный лежал в постели с едва заметными признаками жизни. Приехав тремя днями позже, Тео застал его в депрессивном состоянии, плачущим. Он отказывался от еды, ни с кем не разговаривал. 7 января 1889 года Винсент вернулся домой.

В результате «творческого помешательства» Ван Гог пытался перерезать себе артерию, что привело к значительной потере крови и необходимости отправить его в больницу. В письме от 28 января он сообщал о бессоннице, связанной со страхом одиночества, и здесь же писал о «невыносимых безумных представлениях», которые утихли как и кошмары после приема бромистого калия. Из этих строк можно сделать вывод, что он вышел из депрессии и стал заниматься творчеством. Искусство для него было действенным «противоядием» против всякого рода творческих помешательств. Особенно важным, с медицинской точки зрения, является замечание, что после освобождения из больницы у него вообще ничего не было. В заключение письма прозвучали сердитые слова: «Для того, чтобы полностью выздороветь, мне ничего не нужно. Итак, пожалуйста, не говори, что мне что-то нужно или будет нужно».

Но уже 7 февраля 1889 года пастор Саль сообщил Тео, что у Винсента проявились симптомы помешательства: на протяжении трех дней он носился с мыслью об «отравленных и отравителях» и о необходимости его снова отправить в больницу. На этот раз его поместили в отдельную комнату, где он забрался под одеяло, отказался от еды и общения. Через несколько дней ему, видимо, стало лучше, потому что вскоре ему было позволено днем работать дома и только вечером возвращаться в больницу. Однако это не принесло ему удовлетворения, и уже 17 февраля он убеждал брата, что хочет добровольно пойти в психбольницу, так как это необходимо для выздоровления.

После двухнедельного пребывания в больнице Ван Гог возвратился домой, но уже через несколько дней его принудительно заключили в больницу. На этот раз речь шла о «жестокости и произволе», как выразился лечащий врач Ван Гога Рей, потому что население Арля с самого начала его безумных поступков, когда он в первый раз был направлен в больницу, внимательно следило за «сумасшедшим художником-иностранцем». Он впал в немилость у проживающих там людей, которые, с одной стороны, испытывали страх перед ним, а с другой — травили словно зверя.

По выражению доктора Рея, это определение в больницу не имело медицинского повода и было чистым насилием со стороны бургомистра. Это вызвало у Винсента глубокие переживания и сильную депрессию, и на протяжении четырех недель он хранил молчание. Он сообщил своему брату о том, что произошло, 19 марта и утверждал, что «владеет своими умственными способностями и не является душевнобольным». В этом письме уже видны суицидальные намерения, вызванные унижением и различными мерами принуждения. Заключение продолжалось до конца марта, и Ван Гог вновь постепенно нашел в себе силы взяться за работу, сняв небольшую квартиру.

Но он чувствовал себя крайне неважно, потому что жил в ней один, поэтому в конце апреля пришел к решению добровольно отправиться в психиатрическую лечебницу. С медицинской точки зрения представляет интерес то, как Ван Гог умел анализировать свои болезни. Во время приступов видения представлялись ему реальностью, однако, через некоторое время к нему возвращалась способность осмыслить происшедшее. Особую важность для диагностики представляет то, что, находясь три раза под надзором, он позже не оставил ни единого воспоминания о том, что при этом чувствовал.

Руководитель больницы в Арле в выписном свидетельстве говорил об «остром помешательстве, сопровождавшемся буйным проявлением», и указывал на то, что Ван Гог отрезал себе ухо. Этим самым он сообщал главному врачу больницы в Сент-Реми о статусе больного, высказывая соображения, которые необходимо принять во внимание, а именно, что «господин Ван Гог через длительные промежутки времени подвержен эпилептическим припадкам, которые сопровождаются слуховыми и визуальными галлюцинациями». Это подкреплялось заявлением пациента о том, что сестра матери и другие родственники страдали этим недугом.

В Сент-Реми его здоровье определенно улучшалось, и вскоре ему позволили под наблюдением рисовать на природе. В конце мая он сообщил брату, что успокоился и не опасается проявлений болезни во время приступов, так как доктор Рей еще в Арле объяснил, что галлюцинации являются начальной стадией эпилепсии и тем самым смягчил ужасы приступа и смертельный страх. Ван Гог мог наблюдать аналогичные приступы у других больных. Более всего его успокоил рассказ доктора Рея о том, что подобный случай уже был и один эпилептик во время припадка изувечил себе ухо.

В середине августа у него произошел новый приступ, неожиданно, в поле, во время работы над картиной. Приступ на протяжении нескольких дней сопровождался мучительными кошмарами. По сравнению с предыдущими случаями, припадок был более тяжелым. В письме к брату Винсент сообщал, что в течение многих дней был совершенно выбит из колеи и не мог есть, потому что у него был отек горла. Что случилось на самом деле, он не мог рассказать, потому что ничего не помнил. Но об этом случае нам известно многое. Во время приступов Ван Гог пытался глотать краски из тюбиков и вследствие этого получил ожог слизистой рта и глотки, отчего возникли отек горла и трудности с глотанием. По сведениям, полученным от Стерпеллона, Ван Гог валялся в находившейся рядом куче угля, и поэтому два сильных санитара вынуждены были вернуть его в больницу и на некоторое время надеть смирительную рубашку. На этот раз с уверенностью можно говорить о попытке самоубийства, потому что доктор Пейрон писал Тео, что в конце августа кризис закончился и «его мысли о самоубийстве» прошли. Наконец в начале сентября Винсент тоже написал, что чувствует себя самоубийцей и теперь должен попытаться выздороветь.