Звездочка светлая - Джоансен Айрис. Страница 13

– Поскольку является одаренным ребенком? Если причина только в этом, я не позволю ни тебе, ни кому-либо еще давить на него, – с жаром заявила Квинби. – Он всего-навсего ребенок, черт побери!

– Никто на него не давит, а если это и случается, то ради его же блага. – Гуннар уселся в кресло-качели и лениво вытянул ноги. – А теперь садись и позволь мне тебя обнять. Хочу почувствовать себя древним дедом, который со своей старухой вышел подышать воздухом. Наверное, этот старый дом так действует на меня.

– Но Эндрю пора ложиться.

– Им, по-моему, хорошо вдвоем, и лишние четверть часа не повредят. А мы пока посидим, покачаемся и послушаем цикад. Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз сидела на крыльце, качалась и смотрела в темноту?

– Много-много лет.

Квинби медленно опустилась рядом с Гунна-ром, и его рука сразу же обняла ее за плечи. В этом объятии не было ничего сексуального, лишь уютная, успокаивающая нежность. Ночь была теплой и безветренной, темноту прочерчивали светлячки, на черном полуночном бархате неба чистым белым светом горели звезды. Квинби показалось, что они стали ближе, и не такие холодные. Она откинула голову на руку Гуннара и постаралась расслабиться.

– Слишком давно.

– Какая ты чувствительная. Я должен был сообразить с самого начала, что такие моменты созерцания красоты, как этот, подействуют на тебя гораздо сильнее, чем повседневные ухаживания.

Квинби снова стала смотреть на Стивена и Эндрю. В этой сцене тоже была своеобразная красота – такая же простая и бесхитростная, как и сама ночь.

До их слуха донесся глубокий страстный голос Стивена:

– А вон там, левее, созвездие Кентавра. Он наполовину мужчина и наполовину конь. Мистер Басби рассказывал, что его заколдовала ведьма, у которой он пытался украсть ее волшебный котел.

– Думаю, это не правда. Я читал книжку о мифах… – Молчание. – Правда, иногда и книжки ошибаются. А вот это что?

– Лев. А это – Большая Медведица и Малая Медведица. Ты когда-нибудь видел что-нибудь красивее, Эндрю? Неужели бы тебе не хотелось сесть в космическую ракету, подняться в небо и рассмотреть их поближе? Я уверен: они оказались бы такими яркими, что на них будет больно смотреть.

– Если оказаться рядом с ними, они не будут светить… – Снова молчание. – Да, мне бы хотелось рассмотреть их поближе. Но и отсюда они мне тоже нравятся.

– И мне.

Светлячки мелькали, исчезая в ночи, затем появлялись вновь. Единственными звуками, которые нарушали тишину, было негромкое поскрипывание качелей и хлюпающие звуки медленно вращающегося в речном потоке мельничного колеса.

– Эндрю!

– М-м-м?

– Ты мне друг?

– Конечно.

– Не только сейчас? Надолго?

– Навсегда.

Снова воцарилось молчание.

– У меня еще ни разу не было друга. Это вроде как… ну, здорово.

– По-моему, тоже.

– А «навсегда» – это долго?

– Долго, Стивен. Очень долго.

Крик Эндрю прорезал ночную тишину.

О Господи, неужели опять! – подумала Квинби, лихорадочно отбрасывая простыню и вскакивая с постели. День прошел так мирно и спокойно, Эндрю был такой радостный. Она и думать не могла, что этой ночью кошмары станут вновь преследовать его. Квинби схватила халат и выбежала в коридор.

Дверь в комнату Эндрю была распахнута. Гуннар все же опередил ее. Он сидел на краю кровати, держа мальчика за плечи и пристально глядя ему в глаза.

– Все в порядке, Эндрю. Тебе нечего бояться. Ты понимаешь меня? Я могу помочь тебе.

Квинби опустилась на колени возле кровати.

– Гуннар прав. Это был всего лишь сон.

– Нет, это был не сон. – Карие глаза ребенка блестели от слез. – Он был здесь.

– Снова тени? – осторожно спросил Гуннар, вытирая ладонью щеки мальчика. – Я знаю про тени все. Я помогу тебе.

Эндрю покачал головой.

– Нет, не тени. Сегодня не тени. Человек. Мужчина…

Квинби почувствовала, как напряглось тело Гуннара.

– Какой мужчина?

– Не знаю. Я никогда его раньше не видел. Он корчил рожи, и еще у него были здоровенные брыли. Как у бульдога.

Гуннар пробормотал что-то вполголоса, а затем уже отчетливо выругался:

– Черт!

– Он страшный. Он хочет меня обидеть. – Эндрю судорожно вздохнул. – И он хочет обидеть тебя, Гуннар.

Губы Гуннара искривились в жесткой улыбке.

– Значит, мы не позволим ему это сделать, правильно? – Он неожиданно распрямился и взял Эндрю на руки. – А сейчас нужно спать. – Подойдя к креслу-качалке, он сел в него. Мальчик свернулся клубочком у него на руках. – Я не дам в обиду никого из нас.

– А Квинби и Стивена?

– Никого! – Длинные гибкие пальцы Гуннара гладили мальчика по голове. – А теперь я досчитаю до трех, и ты крепко уснешь. Тебе не будут сниться никакие сны, а в восемь утра ты проснешься – свежий и отдохнувший. Договорились?

– Договорились.

– Раз. – Эндрю крепче прижался к мужчине. – Два. – Гуннар посмотрел на мальчика, и лицо его озарилось ласковой улыбкой. – Три.

Эндрю крепко спал.

Квинби изумленно покачала головой.

– И ему действительно не будут сниться кошмары?

Гуннар кивнул и прижал к себе хрупкое тельце.

– Этой ночью – нет.

Он поднялся с кресла и отнес ребенка на постель.

– Почему же в таком случае ты не говоришь ему этого каждый вечер?

Гуннар уложил Эндрю и накрыл его простыней. Мальчик немедленно перевернулся на бок и свернулся клубочком.

– Потому что любой сон идет на пользу.

– Даже ночной кошмар?

– В кошмарах выходит наружу то, что мы держим внутри себя, бодрствуя. Нам всем снятся сны, но запоминаем мы только те, которые видим перед самым пробуждением. – Его губы сузились, – или самые неприятные.

– В таком случае, у Эндрю преобладают именно они. – Квинби поднялась с колен. – Кроме того, мне не кажется, что они идут ему на пользу. – Она повернулась и направилась к двери. – И ты, по-моему, тоже в это не веришь. Иначе ты не стал бы говорить ему, что этой ночью он больше не увидит снов.

– Сейчас – другое дело. Я думаю, он что-то случайно услышал… – Лицо Гуннара выражало озабоченность. – Надеюсь только, что он услышал это от меня. – Мужчина последовал за Квинби, выключил свет и прикрыл дверь. – Такое вполне вероятно.

– Я не понимаю, о чем ты, черт побери, говоришь! Но будь я проклята, если стану терпеть эти ваши таинственные тени еще хоть один день! Завтра же позвоню матери Эндрю и потребую полной ясности. Если они с мальчиком так близки, как ты говорил, она расскажет мне все, что я должна знать, чтобы иметь возможность помочь ему.

– Ты этого не сделаешь.

– Еще как сделаю! И только попробуй мне помешать! – Квинби остановилась возле двери в свою комнату и повернулась к Гуннару. – Я не буду ждать, сложа руки и смотреть, как мальчик каждую ночь мучается.

– Ты только заставишь ее волноваться. Элизабет и без того тяжело переживает все это, а ты еще хочешь подлить масла в огонь.

– Я не собираюсь подливать масло в огонь. Наоборот, я намерена его потушить.

– Мы уже так близко подошли… Черт, Квинби, потерпи еще чуть-чуть! Дай мне еще немного времени.

– Нет, – отрезала она. – Спокойной ночи, Гуннар.

Несколько секунд он молча размышлял, а затем сделал шаг по направлению к ней и жестко сказал:

– Ну ладно, ты сама напросилась. Действительно хватит секретов. – Гуннар вошел в комнату, потянулся к стене и щелкнул выключателем. В залившем комнату свете Квинби прочитала на его лице холодное упрямство и едва сдерживаемую ярость. Таким она его еще не видела. – Садись, – приказал он.

К собственному удивлению, Квинби беспрекословно повиновалась. Она села на стоявшее у кровати светло-голубое кресло с подголовником, выпрямив спину и сдвинув босые ноги на ковре.

– Не понимаю причину твоей злости. Ведь это меня держат в неведении, это со мной обращаются, как с дурочкой.

– Я злюсь, потому что мне обидно. – Его синие глаза потемнели. Он захлопнул дверь, пересек спальню и сел на кровать. – Я хотел, чтобы ты мне поверила, а сейчас ты к этому еще не готова, а потому примешь меня за сумасшедшего.