Мироходец - Абби Линн. Страница 11

Вдруг она поняла, что нашла своего Мишру, и, уверенная, что броня Урзы защитит ее от любого нападения, направилась к таверне.

– С ними можно поговорить? – спросила она у единственного не закованного в кандалы мужчины.

Тот ничего не ответил и, поклонившись, убежал в таверну за хозяином, которым оказалась громадная женщина, одетая, как и Ксанча, в мужской костюм.

– Я веду их в Алмааз, – произнесла хозяйка, обдавая Ксанчу сильным запахом пива. – Тем более что продавать людей здесь запрещено. – Она замолчала и, казалось, не собиралась продолжать разговор.

– У меня есть морвернское золото, – сказала Ксанча.

Это было правдой: деньги для них с Урзой никогда не являлись проблемой.

Работорговка сплюнула и с любопытством посмотрела на хорошо одетого юношу, пожелавшего купить себе раба.

– Становится интереснее.

– Тогда по рукам. Я узнала среди твоих рабов своего кузена и надеюсь, что с ним все в порядке. Я заплачу тебе за все неприятности и заберу его.

Хозяйка икнула и рассмеялась.

– Двоюродный брат, – повторила Ксанча, стараясь казаться как можно более взволнованной.

Пока торговка смеялась и поплевывала, девушка вытащила кошелек и достала монету размером с небольшую лепешку.

– Пять таких, – выпалила женщина, похлопывая Ксанчу по спине. – Это выкуп.

Если бы они находились на невольничьем рынке, Ксанча возмутилась бы такой дороговизной и возразила, что никто не может стоить пяти золотых нари. Но сейчас она была готова отдать за свою находку хоть все двенадцать тяжелых монет Морверна. Она отсчитала и отдала торговке еще четыре золотых, которая тут же попробовала их на зуб. Ксанча знала, что все они настоящие, но вздохнула с облегчением только тогда, когда последняя монета прошла испытание.

– Кто из них твой брат?

Ксанча кивнула на темноволосого парня. Тот, казалось, даже не обратил внимания на происшедший торг, изменивший его судьбу. Хозяйка скептически покачала головой.

– Возьми кого-нибудь другого, мальчик. Этот сожрет тебя заживо.

– Кровь есть кровь, – настаивала Ксанча, – и она у нас одинаковая. Мне нужен только этот.

– Гарв, – закричала помощнику торговка, и тот достал тонкий черный прут. Хозяйка протянула розгу Ксанче: – Еще один нари. Тебе это понадобится.

Ксанча купила прут только ради того, чтобы ни торговка, ни Гарв не смогли им больше воспользоваться.

– Освободи его, – приказала хозяйка и, пока ее подручный возился с цепями, добавила: – Развлекайся, мальчик.

– Да уж конечно, – заверила ее Ксанча, глядя, как Гарв схватил раба за кожаный ошейник и заставил встать на ноги. Потом он резко крутанул ремень так, чтобы юноша задохнулся и не дергался, пока сам звякал замками цепей, соединяющих рабов. Лицо юноши побагровело, глаза выкатились.

– Эй, он нужен мне живым! – произнесла Ксанча, и стало ясно, что ее угрозы не менее весомы, чем золото.

Гарв отпустил ошейник, и молодой раб упал, но пришел в сознание раньше, чем тот снова дотронулся до него. Кожаные ремни крепко держали его руки за спиной, не давая возможности вытереть пот, струящийся по лицу. Короткая цепь, позволяющая только ходить, но не бегать, сковывала лодыжки. Когда он подошел ближе, девушка разглядела многочисленные раны и синяки, которых не заметила раньше.

У Ксанчи не было лошади, и она не знала, что теперь делать с юношей. Мысль о том, что нужно взять его за ошейник, а именно так считали все окружающие, включая самого раба, была ей противна.

– Ты слишком высокий, – сказала в конце концов Ксанча, хотя он и не был столь же высок, как Урза. – Ты пойдешь рядом со мной, а потом мы что-нибудь придумаем… – Ксанча запнулась. У фирексийцев, возможно, и не было фантазии, но у крестьян она, несомненно, имелась. – Что-нибудь более подходящее.

Она широко улыбнулась, и раб вежливо пошел рядом, волоча цепь по булыжникам мостовой. Теперь мысли Ксанчи сосредоточились на том, как выбраться из Медрана, не привлекая внимания краснополосых. Других неприятностей она не ожидала, но вдруг юноша пошатнулся.

Прошипев проклятие, какого Эфуан еще не слышал, Ксанча обняла его за талию и попыталась поддержать. Она сделала это очень осторожно, но юноша все равно застонал. Стало ясно, что дальше он идти не сможет, на его лице выступила болезненная испарина.

– Видишь камень за фонтаном?

Легкий кивок и дрожь в мышцах – у юноши закружилась голова, он был на грани обморока.

– Дойдем до него, и ты сможешь сесть, отдохнуть и выпить воды.

– Воды, – повторил он хриплым шепотом.

Ксанча надеялась, что все обойдется. «Если Гарв переусердствовал, – подумала девушка, – то, клянусь, ему не дожить до следующего рассвета». Юноша еле переставлял ноги, и ей пришлось помочь ему. Через пять шагов Ксанча начала люто ненавидеть его цепь. Он доковылял до камня и присел. Тяжело вздохнув, Ксанча вытащила из-за голенища нож. Лезвие из закаленного металла, сделанного в другом мире, с легкостью перерезало кожаные ремни на запястьях, и девушка чуть не заплакала, увидев кровоточащие раны. Не раздумывая она швырнула наручники на землю, в то время как раб уже умывался и пил воду из фонтана. «Хороший признак», – подумала Ксанча и, достав из мешка хлеб, отломила кусок и протянула рабу. Даже не взглянув на него, он потянулся к целому караваю.

– Для раба ты слишком дерзок.

– А ты слишком юн для хозяина. – Он выхватил хлеб из рук девушки.

Бросив отломленный кусок на мостовую, она схватила его за руку. Ей вовсе не хотелось дотрагиваться до кровоточащих ран, но его следовало проучить. Она сжала пальцы, давая своему безымянному рабу понять, кто здесь главный. В Фирексии тритоны считались мягкотелыми, бесполезными созданиями, но в большинстве других миров Ксанча могла помериться силой со взрослым мужчиной. Глухо застонав, раб выронил хлеб и, когда она отпустила его, поднял с земли свою долю.

– Медленно, – сквозь зубы проговорила Ксанча, хотя знала, что он вряд ли послушается. – Проглоти, подыши и запей водой.

Пока девушка раздумывала, что же делать дальше, раб протянул руку, схватил хлеб и крепко прижал его к себе. Потом перевел взгляд с лица Ксанчи на ее меч, висящий на поясе.

– Сперва попроси, – сказала она не двинувшись.

Даже если каким-то немыслимым образом ему удастся завладеть мечом и напасть, волшебная броня Урзы защитит ее.

– Хозяин, можно мне поесть? – проговорил он тоном достаточно саркастичным для человека, только что чудом избежавшего смерти.

Определенно вдобавок к подходящей внешности у него было Мишрино отношение к жизни.

– Я купила тебя не для того, чтобы уморить голодом.

– А зачем тогда? – спросил раб, набив полный рот хлебом.

– Мне нужен человек похожий на тебя.

Юноша посмотрел на Ксанчу тем же взглядом, каким смотрели на нее торговка и Гарв, и она почувствовала себя рыбаком, поймавшим рыбку больше своей лодки. Только время могло показать, сможет ли она воспользоваться уловом или улов утащит ее на дно.

– Теперь ты будешь откликаться на имя Мишра.

Новоявленный Мишра усмехнулся:

– Конечно, хозяин Урза.

Несмотря на то что она сказала Урзе, эпос Кайлы бин-Кроог не был широко известен на землях разоренного Терисиара, и Ксанча не ожидала, что раб узнает свое новое имя. Не была она готова и к его дерзости.

«Я совершила ошибку, – сказала она себе, – я сделала ужасную вещь».

В это время раб начал задыхаться. Он потянул кожаный ошейник и с трудом сумел проглотить хлеб, Ксанча опустила взгляд и увидела, что на его пальцах остались кровь и гной.

Возможно, она и ошиблась, но ничего ужасного пока не сделала.

– Зови меня Ксанча. А когда ты встретишь его, Урза будет просто Урзой. Не надо называть его хозяином, ведь ты его брат.

– Ксанча? Что это за имя такое? Если я Мишра, а ты работаешь на Урзу, разве твое имя не Тавнос? Хотя, кажется, ты не вышел ростом. Отрасти волосы и сможешь играть эту уродливую Кайлу.

– Ты знаешь «Войны древних времен»?