Своя ноша - Джохансон Инид. Страница 2

— У тебя что-то случилось, — тихо спросил Эрвин, чуть нахмурившись. — Скажи мне, дорогая.

Нет! Только не теперь. Не раньше, чем она сама разберется во всем. Даже если сейчас это кажется почти невозможным. Презирая себя за эту, хотя и вынужденную ложь, испытывая отвращение к звуку собственного дрожащего голоса, она пролепетала:

— Ничего серьезного… Только… то, что происходит с нами, пугает меня, Эрвин. — По край ней мере, сказанное было правдой.

Прежде это не пугало ее. Она с радостью приняла как должное восхитительный подарок судьбы — его любовь, на которую ответила взаимностью. Но сейчас Джоан испытывала страх, потому что боялась потерять ее. Она сомневалась, что любовь Эрвина окажется настолько сильной, чтобы смириться с тем, что она собиралась сказать ему.

Неужели ее счастье исчезнет с такой же лег костью и быстротой, как и появилось? Джоан была столь безоглядно счастлива в последнее время, что не могла даже представить себе такую возможность.

С трудом сдерживая слезы, она старалась рас смотреть в темноте выражение лица Эрвина. Затем еле слышно произнесла:

— Понимаешь, я все еще не могу поверить, что ты полюбил тридцатилетнюю разведенную женщину. Ведь ты мог выбрать любую! — Джоан попыталась улыбнуться, но это ей не удалось, и она закрыла глаза. Сердце учащенно забилось, когда она почувствовала, как губы Эрвина осушают слезы на ее мокрых ресницах.

— Мне не нужна была другая, — сказал он, и голос его слегка дрогнул. — Я захотел тебя с того самого момента, как впервые увидел. Правда, это произошло при очень тяжелых обстоятельствах, но у меня было такое ощущение, что я давно тебя знаю. Возможно, потому, что Том много рассказывал о тебе. Едва взглянув, я понял, что мечтаю провести с тобой всю оставшуюся жизнь…

Это произошло полтора месяца назад на похоронах Тома. Несмотря на угнетающую обстановку, которая неизбежно возникает вокруг подобного печального события, Джоан было достаточно одного взгляда, чтобы понять: Эрвин — единственный человек, способный заставить ее нарушить обет, данный самой себе. А ведь она решила никогда больше не поддаваться эмоциям, которые могут привести к зависимости от какого бы то ни было мужчины.

Только один взгляд, но он изменил всю ее жизнь. Она сама изменилась.

Эрвин с нежностью привлек ее к себе и обнял так, словно бы она была самой большой драгоценностью на свете.

— Я не хотел ни одну из тех выхоленных гарпий, которые постоянно твердят о возвышенном, а у самих нет ни души, ни ума. Обычно первое, что они стремятся узнать о мужчине, — сколько у него на счету в банке. Я хотел тебя. Ты талантливая, преуспевающая женщина, которая сама все го добилась. Плюс настоящая красавица. Не говоря уже о том, что ты еще и потрясающе сексуальна, — это как завершающий штрих, как шоколадная глазурь на бисквите или лента на подарочной упаковке. С твоих слов я знаю, что ты разошлась с человеком, за которого вышла замуж, когда была почти ребенком. Сколько тогда тебе исполнилось лет? Девятнадцать? Дорогая, каждый в этой жизни сделал хотя бы одну ошибку.

Одну ошибку? А как насчет другой, более поздней? Сможет ли Эрвин отнестись к ней с таким же пониманием?

Если бы только они так не поспешили с женитьбой, если бы она верила, что совершенное ею и Томом пройдет безнаказанно! В ужасе отгоняла она мысли о возможных последствиях той ночи, когда вино, будоражившие кровь ароматы ранней весны, смутное ощущение, что ей чего-то недостает в преуспевающей жизни, и переизбыток сентиментальности, соединившись вместе, привели к тому, что могло навсегда отравить ее отношения с Эрвином. Человеком, раскрывшим в ее душе такую глубину и силу чувств, на которые она раньше считала себя неспособной.

Джоан повернула голову и принялась лихорадочно целовать мужа, проводя пальцами по жестким волосам на его груди и слегка сжимая небольшие твердые соски. Она ощущала жар, исходящий от его кожи, и то, как мускулы его живота внезапно напряглись. Слышала его не ровное участившееся дыхание, чувствовала, как его тело отвечает на ласки.

Джоан с трудом подавила слезы. Она не должна плакать. Ни в коем случае! Ведь наверняка им осталось совсем мало таких восхити тельных минут.

Когда его губы жадно прильнули к ее рту, она ответила на поцелуй с неистовой страстностью, словно пытаясь передать ему свою любовь и восхищение. Она оплела ногами тело мужа, открываясь ему полностью, принимая его, растворяясь в нем.

Джоан почувствовала всю силу его страсти, когда он вошел в нее, и забыла и о себе, и о своем страхе на то время, такое долгое и упои тельное, пока они занимались любовью, посте пенно доводя друг друга до экстаза. Потом Джо ан снова принялась осыпать поцелуями лицо Эрвина, затем прильнула губами к его шее и, проведя рукой по груди, ощутила бешеное биение его сердца. Она замерла, словно желая навсегда сохранить этот момент в своей памяти. Вполне возможно, что сегодня они любили друг друга в последний раз.

Несмотря на то что Джоан вышла босиком, Эрвин, должно быть, услышал звук ее шагов, когда она спускалась по ступенькам из дома во внутренний дворик, выложенный белыми каменными плитами. Или просто почувствовал мое присутствие, подумала она, и в душе ее вспыхнула радость. Сама Джоан всегда догадывалась о его приближении еще до того, как он появлялся.

Эрвин был в черной футболке и темно-серых джинсах. В этой одежде он выглядел гибким, стройным и по-мужски привлекательным. Джоан ощутила невольный трепет, когда муж обернулся к ней. До этого он стоял к ней спиной возле низкой каменной ограды, за которой начинался крутой склон, ведущий к расположенному ниже саду, залитому солнцем.

— Чтобы ты не считала меня бездельником, который к тому же скупится на расходы в медовый месяц и использует дом своей жены вместо роскошного отеля, я сам приготовил завтрак.

Кофе, свежие фрукты, румяные булочки и блюдо с оливками. Джоан была тронута как его стараниями, так и теплом его улыбки. Но более того тем, что он явно не собирался скрывать, что голоден. Однако никакие яства не могли утолить этот его голод.

— Хотя я, вообще-то, мог бы обойтись и без завтрака, — тут же подтвердил он ее догадку. — Ты слишком красива, чтобы отвлекаться на еду в твоем присутствии. Ты вполне удовлетворяешь другим аппетитам, которые я с удивлением у себя обнаружил. Они гораздо сильнее.

Он действительно так любит меня? Глаза Джоан цвета морской волны встретили его взгляд, и на ее высоких скулах проступил легкий румянец. Каждое мгновение сейчас было для нее вдвойне ценным, каждое слово, произнесенное Эрвином, ей хотелось сохранить в памяти.

Проснувшись и приняв душ, Джоан надела шорты и старую белую футболку. Ее совершен но не заботило, как она выглядит, потому что мысли были заняты только тем, какое решение ей лучше всего принять. Она с ужасающей ясностью понимала, что нет смысла больше ждать благоприятного момента для того, чтобы как-то смягчить внезапное появление змея в этом райском уголке. Такой момент никогда не на ступит. Чем дольше она будет скрывать правду, тем хуже он станет думать о ней впоследствии.

Но сейчас, едва она ощутила на себе взгляд Эрвина, скользнувший по ее телу и остановившийся на длинных, стройных, слегка загорелых ногах, как замерла словно парализованная. Презирая себя за слабость, но не в силах справиться с ней, Джоан подумала об одной из его фраз и ухватилась за нее как утопающий за соломинку. Хотя бы еще несколько часов! Тогда она наверняка соберется с силами.

— Не напрашивайся на комплименты, — сказала она с деланно беззаботным видом, разливая кофе. — Я никогда не считала тебя бездельником! И потом, я сама едва ли не насильно заставила тебя провести здесь медовый месяц.

Джоан могла вполне законно гордиться своим домом под Ольяном. Она купила эту старинную алгарвийскую ферму на часть доходов от первой из своих книг, ставшей бестселлером. Они с Эрвином уже решили, что сохранят ее и будут приезжать сюда отдыхать. Это и впрямь было надежное убежище, где можно время от времени передохнуть от забот, связанных с положением главы фирмы, которое занимал Эрвин. Фирма имела филиалы во многих странах и на протяжении почти двухсот лет сохраняла верность семейным традициям. Она занималась поставками драгоценных камней и изделий из них и приносила значительный доход.