Игра - Джойс Бренда. Страница 10

От рассказанного им у Катарины голова пошла кругом. Ее охватило отчаяние. В голове рефреном стучало — она теперь Леди Никто, Леди Никто.

Так вы утверждаете, что мой отец находится в заключении со времени Эффейна?

Он сказал, не спуская с нее глаз:

В конце концов победила необходимость раз и навсегда подчинить Южную Ирландию королевской воле. А поскольку ваш отец был самым влиятельным и самым непокорным из ирландских лордов, он был обречен в тот самый момент, как Батлер взял его в плен при Эффейне.

Катарина закрыла глаза, поддавшись порыву отчаяния. С тех самых пор, как она уехала из Южной Ирландии во Францию, ее отец только и делал, что переходил из одной тюрьмы в другую. Шесть лет он был в заточении. И он потерял все, что имел. Какая несправедливость!

Я не могу в это поверить, — прошептала она. — Видит Господь, не могу!

Теперь и она тоже лишилась всего. Теперь у нее не было будущего. Ни одному джентльмену она теперь не нужна — никому, кроме этого пирата.

Если вы хотите выжить, то должны взглянуть правде в глаза. — Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. — Послушайте того, кому это хорошо известно. Я — обитатель морей, у меня нет ни своего клана, ни своей родины, и чтобы выжить, я должен по возможности знать все, что происходит в мире — и сообразовывать с этим свои действия.

Она не мигая уставилась на него.

— Я вас не понимаю. Ведь вы О'Нил. У вас есть клан, и у вас есть родина. И если вы решили их не иметь, то поступили очень глупо.

— Мой отец был ирландцем, так же как и вы, но мать была англичанка. Меня никто не спрашивал. Союз моих родителей был обусловлен не глупостью, а насилием. О'Нилы считают меня таким же англичанином, как и королеву. Англичане думают, что я такой же дикарь, как и мой отец.

Он говорил без выражения, не выдавая ни сожаления, ни жалости к себе. До нее дошел смысл его слов: их положение было очень похожим. Как и она, он носил ничего не значившую фамилию; как и она, не имел поддержки семьи. Он сумел выжить, глядя правде в глаза и пережидая надвигавшиеся шторма, и теперь он советовал ей переждать этот шторм.

Значит, сейчас я смогу выжить, только если соглашусь лечь в вашу постель? — с горечью спросила она. — Действительно, я идеальная жертва для такого, как вы. Нет никого, кто бы мог спросить с вас за то, что вам может вздуматься сделать со мной, никого, кто бы потребовал с вас ответа, когда вы меня погубите. Из-за того, что вы захватили меня, из-за того, что вы надо мной надругаетесь, никогда не будет никакого политического скандала.

Его глаза светились неподдельным интересом.

Неглупая женщина, — пробормотал он. — Прелестная, упрямая и неглупая — какое редкое сочетание.

Катарина невольно покраснела. Его слова уж точно не были лестью, хотя звучали, как лесть. Идеальная женщина не должна быть ни умной, ни упрямой, но скромной, спокойной и послушной во всем — в большом и малом. Но он так улыбнулся ей, как будто был ужасно доволен своим открытием. Катарина вздернула подбородок.

Я не собираюсь быть вашей жертвой. Я не верю, что у меня не найдется ни единого защитника в целом свете. Я не верю, что вы можете сделать со мной все, что вам хочется, и что ваши отвратительные поступки останутся безнаказанными.

Он сжал губы и встал на ноги.

— Но ведь вы жертва, Катарина. Жертва политических обстоятельств. — Его взгляд стал жестким. — И не я решил судьбу вашего отца, не я объявил его виновным и вынес соответствующий приговор. Нечего винить меня за необдуманные действия вашего отца и за решимость королевы покончить с его непослушанием. Не я отнял ваше наследство, ваше имя и ваше положение.

— Я виню вас за ваши необдуманные действия, — презрительно воскликнула она, сжимая кулаки.

На его лице мелькнула улыбка.

Я никогда не поступаю необдуманно. — Он двинулся вокруг стола в ее сторону. Катарина попятилась и прижалась к стене. Он остановился перед ней, улыбаясь вызывающей страх улыбкой, и ее сердце бешено забилось. — Но в одном вы правы.

Она молчала, не желая знать, что он имеет в виду.

Он окинул ее взглядом:

У вас есть защитник, Катарина, один-единственный защитник во всем свете. Это я.

Она только рот разинула.

Но вы не станете защищать меня от самого себя!

Она услышала довольный смешок.

— Вы все перепутали. Вас не надо защищать от меня, я не собираюсь наносить вам вред. Я хочу защитить вас от остального мира, дать то, что вам необходимо, доставить вам удовольствие. Единственное мое желание — чтобы вы сами доверились мне. А вам ничего другого не остается, Катарина. В этой жизни у вас нет другого выбора. Как только я вас увидел, я понял, что вы будете моей любовницей.

— Нет, — с усилием произнесла Катарина. — Моим ответом будет — нет! Я не собираюсь быть вашей любовницей! — Ей оказалось необычайно трудно выговорить это ужасное слово.

— Вы измените свое мнение, когда успокоитесь и получите возможность смириться с обстоятельствами и отдаться на волю судьбы.

— Я никогда не передумаю! Хоть мой отец и находится в заточении, мои мечты еще живы! — Катарина знала, что так оно и есть. Ничто не могло убить ее мечты — ни тяготы жизни, ни даже этот ужасный человек.

— Ваши мечты мертвы, — негромко сказал он. — Их убили обстоятельства, убила сама судьба.

— Нет! — Она заморгала, сдерживая горячие слезы.

Он уставился на нее, но она его почти не замечала.

— Будь прокляты все эти Батлеры! — с горечью сказала она. — Будь проклят Совет — и будь проклята королева!

— Катарина, что он с тобой сделал? — воскликнула Джулия. — Святая Матерь Божия!

Когда она разрыдалась, пират оставил ее одну. Совершенно измученная, она в конце концов упала на ту самую постель, которой решила избежать любой ценой. Она не заметила ни того, сколько времени пролежала так, ни прихода Джулии. Катарина медленно приподнялась и села. Голова ее трещала от всего пережитого. Когда пират ушел, она истратила последние силы, перебирая оставшиеся у нее возможности и анализируя происшедшее. Пока ей не удалось увидеть ничего подходящего.

Она обняла Джулию.

— Со мной все в порядке, — прошептала она. Вряд ли это можно было назвать правдой. — Он меня не… — ее голос сорвался. — Он оставил мне мою честь.

— Слава Господу, — выдохнула Джулия. Она откинула с лица Катарины прядь вьющихся волос. — Он тебя не обидел?

Катарина ответила не сразу.

Пожалуй нет. — Она все еще поражалась предательской чувственности своего тела, и даже теперь не могла выкинуть из головы его золотистый образ. — А как ты? Тебе ничего не сделали? — спросила она.

Команде приказано нас не трогать. Катарина вопросительно взглянула на нее.

Я так боялась, Катарина. Но как будто эти дьяволы не совсем бездушны. Лысый Макгрегор сказал мне, что капитан вообще не допускает издевательств и насилия и что нам в особенности нечего бояться. Они даже отпустили французский корабль и с его командой ничего не сделали.

Катарина презрительно усмехнулась:

Ты хочешь сказать, что он не побросал их всех в море? Никогда этому не поверю!

Джулия как будто не слышала ее слов. Ее лицо выказывало ужасное напряжение.

Что же он собирается сделать с нами? Потребовать выкуп?

Катарина вспомнила все, что говорил Лэм О'Нил, и стиснула зубы.

Джулия, мой отец лишился титула и земель, и сейчас он узник королевы.

О, Катарина! — Джулия была поражена. Катарина сморщилась, готовая заплакать.

— Не думаю, что он мне солгал. — Она попыталась представить своего могущественного отца бедным и беспомощным, смирившимся с позорным изгнанием. Попыталась — и не смогла. Наверняка у ее смелого и умного отца был выработан план, как вернуть все то, что он потерял. Все могло обстоять не совсем так, как сказал пират. — Боюсь, что за меня выкупа не будет.

— Тогда что же он станет с тобой делать, если не собирается тебя использовать?

Катарина посмотрела подруге в глаза.

Ты не понимаешь. Он очень даже собирается меня использовать.