Игра - Джойс Бренда. Страница 54

Довольно, — сказала она. Ее глаза наполнились слезами.

Тяжело дыша, он держал ее лицо в своих ладонях.

— Хватит играть в игрушки, — прохрипел он.

— Нет, — зарыдала она, отворачиваясь от него. — О Боже, что со мной творится? — Она задыхалась от рыданий. Она не узнавала саму себя. Женщина, которая проявилась в ней этой ночью, была чужда ей. Как она могла так сильно желать его?

Что за дьявольщина, — выругался он, схватив ее за подбородок и повернув лицом к себе. — Теперь вы решили оставаться девственницей? Теперь?

Она не могла оторвать взгляда от его метавших молнии глаз, потом беспомощно взглянула на его губы.

Я не могу, — хрипло прошептала она, умоляюще глядя на него. — Боже мой, я такая испорченная, Лэм. Я хочу вас . Я вас хочу. Но я не могу отдать вам мою честь, не могу.

Со смесью недоверия и разочарования он уставился на нее.

— От таких игр и умереть недолго, — наконец резко произнес он.

— Я уже умираю, — прошептала она.

Их взгляды встретились, и в них что-то вспыхнуло, разгораясь жарким пламенем. Он толкнул ее на спину, и Катарина широко раскрыла глаза. Раздвигая ноги, она хотела все же что-то возразить.

Тише, — пробормотал он, коснувшись ее губ пальцем. Катарина закрыла глаза, исполненная доверия к нему.

Лэм склонился над ней, осыпая легкими поцелуями ее лицо. Его рука поглаживала треугольник между ее бедрами, палец раздвинул тяжелые трепещущие складки ее лона. Катарина вскрикнула, и через мгновение ощутила там его язык. Ее тело взорвалось, и она заплакала от наслаждения.

Лэм лежал рядом, заключив ее в объятия. Он не дал ей передохнуть. Катарина еще не пришла в себя, как он взял ее ладонь и сжал ею свой обнаженный пенис. Она ахнула, широко раскрыв глаза. Лэм крепко держал девушку, поглаживая ее рукой свою громадную, жесткую, разбухшую длину. Катарина зачарованно смотрела в его глаза. У нее начало стучать в висках. Она перевела взгляд с его напряженно застывшего лица вниз, на восставшую плоть. Раньше она мечтала ее потрогать, оказалось, что реальность гораздо лучше любой мечты. Инстинктивно Катарина сжала руку крепче, наклонилась и поцеловала похожий на спелую сливу кончик. Лэм ахнул, выгибаясь на кровати. Она убрала его руку со своей и принялась поглаживать его довольно неловко, пока его рука не стала направлять ее, показывая, что делать. Через несколько мгновений Лэм вскрикнул.

Катарина рухнула на него, в его объятия, не в силах сдержать стона. Он крепко притянул ее к себе и прошептал:

— Все в порядке. Я и дальше буду о вас заботиться, любовь моя.

Ни один из них не заметил стоявшую в углу комнаты Елену.

Глава семнадцатая

— Миледи, пора вставать.

Катарина глубоко вздохнула. Она лежала, зарывшись лицом в подушку, и чувствовала себя тепло и уютно под одеялом и мехами. Ей совсем не хотелось просыпаться — она была так измучена, что с трудом могла пошевелиться. Она чувствовала себя так, будто ее опоили. Катарина повернулась спиной к служанке и в одно ослепительное мгновение вспомнила прошедшую ночь.

У нее перехватило дыхание. Лэм. Боже, Лэм был в ее комнате, и они занимались любовью — в некотором роде. Это было греховно и замечательно, и она все еще каким-то чудом оставалась девственницей. Она улыбнулась, потягиваясь, пошевеливая пальцами, вспоминая, как он любил ее — не один раз, а дважды, и второй раз так нескончаемо, так великолепно, что в конце концов ей пришлось умолять его перестать. Ее щеки горели.

Катарина уставилась в каменную стену, слушая шаги Елены по комнате. Его не было. Она заснула перед рассветом и не заметила, как он ушел. Когда она снова его увидит?

Вместе с радостью угасла и ее улыбка. Это просто сумасшествие — жалеть о его уходе, сумасшествие — мечтать о новой встрече. Она сошла с ума. Всем известно, что он пират. А она — благородная женщина. Она была не в праве заниматься такими невообразимыми вещами. Просто не имела права, и все.

Катарина не двигалась, окаменев от отчаяния. Нет, неверно. У нее были все права вести себя подобно шлюхе, вспомнила она. Совсем недавно отец просил ее вести себя именно так.

Девушка закрыла глаза. Хотя отец одобрил бы ее действия, сама она не могла быть довольна своим поведением. Ей было стыдно. Тем более что она не хотела играть в игру Джеральда, не хотела стать женой О'Нила. И все же она сыграла роль шлюхи совсем неплохо, гораздо лучше, чем мог ожидать ее отец. Ее истинная природа оказалась гораздо темнее, чем Катарина могла бы предположить.

Возможно, мужчины с первого взгляда замечали чувственность ее натуры. Возможно, все они видели ее насквозь, с горечью подумала Катарина. Может быть, именно поэтому двое благородных мужчин, Хью Бэрри и граф Лечестер, хотели сделать ее своей любовницей, а не женой? Мог ли мужчина просто взглянуть на нее и распознать таившуюся в ее жилах запретную страсть?

Какая ирония судьбы! Хью Бэрри и граф Лечестер хотели, чтобы она стала их шлюхой, а Лэм О'Нил хотел сделать ее своей женой.

Катарина обняла подушку. Может, Джеральду удастся выдать ее за О'Нила. Теперь, учитывая, что она не смогла устоять перед объятиями пирата, это перестало казаться таким уж невозможным. Но, хотя Катарина хорошо понимала свой долг перед отцом, она надеялась, что Лэм не вернется ко двору, что он оставит ее в покое, исчезнет из ее жизни, так что она сможет достойным образом устроить свое будущее. Но, похоже, теперь у Джеральда появилось больше шансов поступить по-своему.

И что же в этом плохого?

Катарина сразу же пришла в ужас от своего легкомыслия.

Королева желает поговорить с вами, миледи, — сказала Елена, прерывая ее раздумья. — Что-то вы сегодня совсем заспались.

Катарина сразу уселась, отбросив покрывала, забыв, что спала без ночной рубашки.

— Королева! Боже милостивый, да сколько же сейчас времени? Почему ты не разбудила меня раньше? — Катарина быстро соскочила с кровати в чем мать родила.

— Сейчас почти девять, и королева желает побеседовать с вами до начала мессы. Я не стала вас будить, потому что вы выглядели полумертвой — до того вас утомили ночные излишества.

Катарина замерла, глядя в широко раскрытые синие глаза Елены. Но девушка только мило улыбнулась ей. Ничто в ее взгляде не выдавало скрытого смысла ее слов. Конечно, она могла ничего не знать, могла иметь в виду празднество, проходившее в холле внизу. Не знать, несмотря на исходивший от постели запах мужчины и женщины, несмотря на то, что Катарина спала без ночной рубашки.

Поторопитесь, миледи, не то королева рассердится. — Елена подала ей нижнее белье. Катарине надо было принять ванну, но до вечера об этом не стоило и мечтать, и она лишь кивнула. Проклятие, с раздражением и беспокойством подумала она, одеваясь.

О чем королева хочет говорить со мной?

Елена пожала плечами, помогая ей надеть рубашку и кринолин.

Не знаю, миледи. Она прислала за вами леди Энни. Я сказала леди, что вы сразу придете.

Теперь Катарина была готова просто впрыгнуть в платье. Она должна была явиться к королеве без четверти восемь, как и все остальные фрейлины, хотя будили королеву и помогали ей одеваться только особо приближенные. Она торопливо натянула платье и застыла, заметив на сундуке, стоявшем у изножия кровати, обернутый в шелк и перевязанный красной лентой пакет.

Что это? — пробормотала она.

Елена пожала плечами и подала ей пакет.

Не знаю. Это было здесь утром, когда я пришла вас будить.

Пакет мог быть только от Лэма. Катарина глянула на служанку, но та с непроницаемым видом взяла со столика шапочку Катарины. Катарина развязала пакет, слыша стук собственного сердца. Ее глаза широко раскрылись.

Ох, да что это такое? Какая прелесть!

Они с Еленой уставились на тонкую паутину белой ткани, шитой по замысловатому фасону, настолько замысловатому, что местами, казалось, лишь несколько ниточек удерживали материю.

— Я никогда не встречала ничего подобного! — с восторгом воскликнула Катарина.