Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало - Тихонова Карина. Страница 10

Наметив программу действий, Валька немного успокоилась Поднялась, закрыла дверь, повесила куртку в шкаф и запрыгала то на одной, то на другой ноге, стаскивая сапоги. В задумчивости оглядела покупку и с неожиданной злостью рванула на себя верхнюю картонную планку, закрывающую содержимое. Та издала противный скрежет и выскочила наружу. Валька аккуратно подняла остальные бумажные перегородки и загнула их, чтобы не мешали вынимать монитор. Наклонилась над коробкой и вдруг почувствовала предательскую слабость в коленях. Уцепилась пальцами за картонный край, села прямо на пол, прижалась виском к холодной стене и заплакала самыми искренними неподдельными слезами.

Какими не плакала уже много лет.

— Мама!

— Что?

Альбина Яковлевна оторвалась от своих невеселых мыслей и оглянулась. В дверях кухни появилась ее дочь с распахнутой сумкой в руках.

— Ты не брала у меня деньги? — спросила Стася.

— Конечно, нет! — возмутилась мать. — Когда это я к тебе в сумку лазила?

— Вот подонок!

Дочь еще раз пересчитала пачку долларовых купюр и вернулась в коридор.

Альбина Яковлевна обреченно вздохнула, предчувствуя неприятный разговор, и отхлебнула холодный кофе.

Бог ты мой! Как ужасно складывались обстоятельства последние полгода! Феденька категорически не желал устраиваться на работу. Отработав в архиве каких-нибудь два года, он окончательно потерял интерес к неперспективной специальности историка, а разговоры о смене профессии воспринимал просто как личное оскорбление. Конечно, мальчик не виноват. В этой ненормальной стране, где каждый последующий день страшнее предыдущего, предугадать поворот событий так же реально, как выиграть Джек-пот в «Русском лото». Феденька травмирован. Еще бы! Проучиться пять лет, чтобы зарабатывать в месяц ровно столько, сколько стоит единый проездной билет! Такое возможно только в России!

«Конечно, — с неохотой признала Альбина Яковлевна, — сыну не помешала бы часть напористой энергетики дочери. Вот кто в жизни не пропадет!»

Хотя и железная Стаська в последнее время огорчала. Чего стоит только ее безумное желание жить отдельно! В то самое время, когда у родителей такие крупные неприятности! Все же она ужасная эгоистка.

Хуже всего, конечно, ситуация, в которую попал Женя. Предупреждала она мужа, что этот его… партнер… ненадежен. Так нет! Кто же ее слушал? Зато потом, когда все худшее уже произошло, прибежал к жене: выручай, милая!

А как?

Вся надежда была на старуху. Теперь и этот вариант невозможен. Старая гадина! Все никак остановиться не может в коллекционировании молоденьких любовников!

Альбина Яковлевна стиснула кулак и бесшумно стукнула по столу. Что делать, что делать, что делать…

— Мам, этот гад опять у меня деньги украл, — проинформировала дочь, бесшумно возникая на пороге кухни.

— Кто? — оттягивая время, спросила мать.

— «Кто», — передразнила дочь и уселась за стол напротив нее. — Твой Фиделио, кто ж еще.

— Много взял? — безнадежно спросила Альбина Яковлевна.

— Много! Двести баксов! Ты когда-нибудь объяснишь этому козлу, что воровать некрасиво?!

Альбина Яковлевна молчала, наблюдая, как ухоженные руки дочери ловко делают аккуратный бутерброд.

Да, Стаська у них уродилась не в мать, не в отца… Хотя и не в проезжего молодца, это точно.

Стаська хороша! Яркая платиновая блондинка с красивой фигурой, стервозным упрямым характером и крепкой бульдожьей хваткой. Честно говоря, они с мужем немного побаивались своей успешной деловой дочери. А в последнее время просто-напросто зависели от нее финансово. Если Стаська переберется в отдельную квартиру… Даже страшно подумать, что с ними тогда будет!

Впрочем, есть небольшая надежда. Если Стаська согласится поговорить со старухой и попросить у нее денег… И если та даст… Тогда все образуется. Хотя надежды и на то, и на другое очень мало.

— Урод! Он когда-нибудь на работу устроится? — не повышая голоса, бушевала Стаська, наливая себе кофе.

— Доченька! Ну что для тебя, в конце концов, двести долларов? — заискивающе спросила мать, подвигая дочери сахарницу. Стаська вернула ее на место и поискала глазами упаковку с заменителем сахара. Выдавила в чашку три белые таблетки поболтала ложкой, размешивая.

— Это работа! — веско ответила она, упершись в мать жестким взглядом холодных голубых глаз.

— Упорная многочасовая работа! Это то, о чем твой недоношенный сынок понятия не имеет!

— Пойми его! — умоляюще сказала мать. — Ему трудно!

— Что трудно? Спать до обеда? Видак смотреть? Хныкать про неудавшуюся жизнь? Называться «Фиделем»? Так пускай пойдет в ЗАГС и поменяет имя на нормальное! Так ему и такую ерунду сделать лень! Козел!

— Вот взяла бы и устроила его в свою фирму, — ненавязчиво подсказала мать. Дочь от неожиданности остановила бутерброд на полпути ко рту и изумленно воззрилась на Альбину Яковлевну:

— Кем?!

— Ну, не знаю, — замельтешила мать, придвигая и отодвигая от себя предметы сервировки. — Подумай немного… В конце концов, у Феденьки высшее образование…

— Мам!

Стаська отложила бутерброд и перегнулась через стол, глядя матери прямо в глаза.

— Посмотри наконец в глаза правде! — сказала она жестко. — Твой сын — ленивое, никчемное млекопитающее, не способное себя прокормить. И хватит рассказывать сказки о том, что у нас безработица. Где-то на периферии — возможно. Но не в Москве!

Стаська подняла вверх указательный палец и медленно покачала им в разные стороны.

— Не в Москве! Хочешь работать — приподними задницу и покрутись! Вон, на каждом магазине объявления висят: требуются, требуются, требуются…

— Там оклад маленький! — неловко отбивалась мать. — Шесть-семь тысяч максимум!

— Он пока и этого не стоит! — убежденно ответила дочь. — Он ничего не стоит! Если б стоил, давно уже б себя проявил!

— Он твой брат! — застонала мать. — Вот умрем мы с отцом, вы вдвоем останетесь…

— На меня пускай не рассчитывает, — отрезала дочь. — Я его содержать не собираюсь.

И оторвала большой кусок бутерброда крепкими белыми зубами.

Альбина Яковлевна исподлобья следила за тем, с каким аппетитом завтракала ее дочь. Она все делала с аппетитом. Карабкалась верх по карьерной лестнице, отбивала симпатичных и перспективных мальчиков у неподходящих для них девочек, подбирала хорошие фирменные тряпки в свой обширный гардероб… В общем, жила с аппетитом. Господи, вот хоть бы часть его да Феденьке!

— И ты еще спрашиваешь, почему я хочу жить отдельно! — продолжила дочь, активно пережевывая семгу. — Да хоть для того, чтоб деньги не пропадали!

— Кстати о деньгах…

Мать быстро перевела разговор на другую тему:

— Ты не подумала, о чем я просила?

Стася медленно водила серебряной ложечкой по краю чашки. Альбина Яковлевна затаила дыхание, ожидая ответа.

— Думала, — наконец ответила дочь.

— И?

Стаська вздохнула и вытащила ложку из чашки. Без стука положила ее на край стола и тихо, но твердо заявила:

— Кредит под мою зарплату я брать не буду.

И воинственно выпятила вперед челюсть, ожидая скандала, Но Альбина Яковлевна лишь подняла руки и уперлась лбом в стиснутые кулаки. Воцарилось тяжелое молчание.

Так она и думала. При том эгоизме, который источался дочерью ежеминутно, трудно было даже предположить, чтобы ее всерьез озаботили отцовские проблемы. И в кого она такая уродилась, прости господи…

— Тебе на нас наплевать, — глухо сказала мать, устав от молчания. — Всего и просили, что формальности взять на себя! Отец бы сам расплачивался…

— Это вам на меня наплевать, — возразила Стаська. — Сама посуди: вдруг с отцом что-то случится? Не дай бог, конечно! — торопливо уточнила она, уловив возмущенное движение матери. — И что тогда? Я должна годами расплачиваться за его неудавшуюся аферу?

— Он пытался обеспечить вас с Федей! — начала было Альбина Яковлевна.

— Мерси, за такое обеспечение!