Родина крылья дала - Коваленок Владимир Васильевич. Страница 51

В комнате за столом сидело трое мужчин. На столе водка, начатая бутылка коньяка. Увидев полковника, один из сидящих за столом в мгновение ока убрал бутылки под стол, вскочил и направился ко мне. Он был инвалидом.

«Видимо, он и писал», — подумал я. Так и вышло. «Кто будет хозяин дома?» — спросил я. Ответил инвалид и сразу же поинтересовался, кто я такой. После моего ответа хозяин засуетился, начал показывать поврежденный коленный сустав. Но я-то знал все. Сведения о случившемся у меня были. Автор жалобы, нигде не работая, занимался тем, что обеспечивал всю округу столярными изделиями, которые производил во дворе своего дома. Инвалидом стал, воруя колхозные железобетонные балки. Подговорил крановщика, хорошо угостил его, сам принял соответствующую дозу для храбрости, и оба отправились… воровать. Нетрезвый крановщик уронил балку на своего заказчика и сделал его инвалидом. В больнице ему была оказана помощь, но никто не заинтересовался, где человек получил травму. Спустя некоторое время, убедившись, что угрозы наказания не последовало, он послал письмо депутату Верховного Совета БССР с жалобой на Советскую власть. Но это еще не все, что я узнал о нем. В начале пятидесятых годов за участие в убийстве председателя сельсовета в одном из районов Прибалтики жалобщик был осужден к двадцати пяти годам заключения. Отсидел восемнадцать: был освобожден по амнистии. Вскоре снова был осужден на семь лет строгого режима. Отсюда и трудовой стаж в шесть лет при возрасте около шестидесяти. Безусловно, никакой пенсии жалобщик не мог получить.

Случай этот оказался для меня поучительным. Произошло это в ту пору, когда я только начинал исполнять свои депутатские обязанности.

В дальнейшем каждое письмо, каждую жалобу я изучал досконально, внимательно выслушивал обе стороны. Как правило, только при таком подходе можно было выявить истину. Сейчас трудно перечислить все, чем приходилось заниматься депутату. В многих письмах люди сообщали о своих бедах, о человеческом горе. Но скажу прямо, что не все в них было — правда. Несправедливые претензии, желание получить незаслуженное вызывали во мне ответные чувства. Однако эмоции надо было сдерживать. Депутат — слуга. Служить — значит быть внимательным ко всем и не поддаваться эмоциям.

На одной из сессий 9-го созыва мне не довелось быть. Время ее работы совпало с моим космическим полетом. А писем тогда накопилось много. Их разбор можно было отложить до возвращения на Землю. Но ведь люди будут тревожиться, переживать. И я решился на нестандартный шаг. Все мои депутатские запросы отправил в адрес сессии. С орбиты через Центр управления полетом обратился к участникам заседания с просьбой решить мои вопросы положительно. Операторы связи очень быстро передали информацию в Минск. На утреннем заседании Председатель Верховного Совета республики писатель Иван Шемякин огласил мое обращение к депутатам. Раздались аплодисменты. Вопросы были решены, а мои избиратели удовлетворены. Этот момент долго не могли забыть. Часто потом ко мне приходили другие депутаты и в шутку просили взять и огласить из космоса их запросы, которые по той или иной причине решались с трудом.

Очень внимательно я относился к письмам участников Великой Отечественной войны. В основном местные Советы и районные военные комиссариаты разбирали просьбы ветеранов быстро и внимательно. Однако были проявления и бюрократизма, бумажной волокиты. В этих случаях иногда недостаточно одного желания помочь человеку. Случалось это чаще всего с участниками партизанского движения. Однажды ко мне обратился ветеран партизанского движения, наш земляк Иван Васильевич. Вся его партизанская биография связана с диверсионными делами, разведкой, переходами линии фронта. Не раз смотрел он смерти в глаза. Дважды его выводили на расстрел, но хладнокровие, смекалка и крепкое здоровье помогли остаться живым. Несколько раз он был ранен, лечился в партизанских землянках, а потом и у надежных людей в деревнях. Когда встал вопрос о пенсии, у него не оказалось нужных справок. Изучая дело, я понял, что 26-летний партизан Иван не думал о пенсии. Он решал одну задачу: не щадя своей жизни, сражался с фашистами. Как тут быть? Добрый совет дал мне первый секретарь Минского обкома партии Владимир Андреевич Микулич: разыскать свидетелей боевых дел героя-партизана. Их свидетельства заменили отсутствующие в архиве справки.

Не очень часто, но случались и противоположные факты, когда недобросовестные дельцы, вооружившись ворохами справок, пытались примазаться к чужой славе. С двумя такими «героями», пытавшимися получить льготы участников Великой Отечественной, пришлось встречаться и мне. Не называю фамилий из-за их детей, которые хорошо и добросовестно трудятся. Их все хорошо знают: в наших краях каждый человек живет на виду. Так вот, вооружившись фиктивными справками, те двое доказывали, что и они принимали участие в кровопролитных боях. Проверкой архивных документов, опросом многих свидетелей было установлено, что ни один из них пороху не нюхал, но зато в грозные годы они имели достаточно справок о непригодности к службе в действующей армии. Между понятиями — находиться на действительной военной службе и сражаться в действующей армии — большая разница, большая дистанция. Этот раздел проходит через поля сражений, политые свинцом и кровью, через пожарища и пепелища. Пришлось в глаза говорить этим «героям» об их, мягко говоря, бессовестном поведении. Я не пытался воспитывать шестидесятилетних здоровых мужчин, но свое личное отношение к ним высказал. Думаю, что это было не только мое отношение.

Больше всего запросов поступало от моих земляков. Хочу сказать, что с моей помощью сделано было для них много хорошего. Асфальтированная дорога пролегла от районного центра Крупки через Хотюхово, Подберезье, Белое, Зачистье до Борисова. Организовано регулярное автобусное движение по маршруту Борисов — Хотюхово. Строятся добротные дома, построен не один магазин, организовано хорошее их снабжение.

Каждый раз, когда приезжаю к матери, заходят к нам односельчане. Благодарят меня. В таких случаях говорю (и не кривлю душой), что мы вместе должны благодарить Советскую власть за заботу о человеке-труженике. Встречи наши бывают и очень уж серьезные. Однажды молодым своим землякам довелось сказать и об их иждивенческом настроении. Они были недовольны, что в деревне нет клуба. А когда спросил, что конкретно каждый из них для этого сделал, то в ответ — молчание. Кто-то должен сделать, а не они сами. Поражала их неорганизованность. А ведь в деревне есть пустующие дома, один из которых можно оборудовать под прекрасное место отдыха молодежи.

Вспоминаю и такой случай. Возле дома матери — автобусная остановка. Вижу в окно: собралось много школьников, женщин. Стояли долго, почти час. В школу дети, конечно, опоздали. Как ни в чем не бывало ватага ребятишек стала расходиться по домам, а женщины направились к нам в дом. Депутат на месте — можно и жалобу сразу ему. А стояло отличное солнечное весеннее утро. Я вышел навстречу к возбужденной делегации, позвал и школьников. Все наперебой стали возмущаться. Я выслушал, дождался, пока успокоятся, а потом спросил:

— Уважаемые женщины, кто из вас забыл, как мы в послевоенные годы ходили за 30 километров пешком в Борисов за хлебом?

Приутихли, смотрят. Ответили, что все помнят.

— А зачем же вы своих детей, вот их, — я указал на школьников, — учите быть иждивенцами? Разве забыли, что за 6 километров до школы в Хотюхово мы с вами ходили в любую погоду? Неужели ваши дети ходить разучились? И вы со спокойной совестью отпускаете их домой? Браните водителя автобуса. А может, у него беда случилась?

Спросил я и у школьников:

— Какой автобус ходил по маршруту Хотюхово — Белое — Борисов в 1955–1960 годах?

Ответа от них я не услышал, а женщины заговорили первыми:

— Все верно, привыкли мы к добру, уже не можем километра пройти лишнего, детей этому учим. Прав ты, Володя, что отчитал нас. Сам ведь ходил один и зимой и осенью. Не было автобусов, и спрашивать было не с кого. А ну, дети, бегом в школу — марш! — скомандовала тетка Федора.