Сталин и бомба. Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956 - Холловэй (Холловей) Дэвид. Страница 60
В своей речи в Большом театре Сталин наметил курс послевоенной политики Советского Союза. Он заявил, что его довоенная политика позволила одержать победу над Германией. Война была чем-то «вроде экзамена нашему советскому строю, нашему государству, нашему правительству, нашей коммунистической партии», — заявил он {742}. Победа показала превосходство советского строя, но она была бы невозможной, если бы страна не была готова к войне. Основная задача нового пятилетнего плана — «восстановить довоенный уровень промышленности и сельского хозяйства и затем превзойти этот уровень в более или менее значительных размерах» {743}. «Нам нужно добиться этого, — сказал Сталин, — чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдет, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать (курсив мой. — Д. X)» {744}. [185]
Хотя Сталин и обещал, что особое внимание будет уделяться производству товаров народного потребления и повышению жизненного уровня народа, он ясно дал понять, что в экономической политике, как и до войны, приоритет будет принадлежать тяжелой промышленности, чтобы подготовить страну на случай новой непредвиденной войны [186]. В новом пятилетнем плане первостепенное внимание уделялось передовой технике, появившейся во время второй мировой войны, — радиолокации, ракетам, реактивным двигателям и атомной бомбе.
Глава восьмая.
Предпосылки послевоенной политики
I
В своей речи в Большом театре 9 февраля 1946 г. Сталин заявил, что вторая мировая война не была случайной и не возникла в результате ошибок политических лидеров. Война произошла, сказал Сталин, «как неизбежный результат развития мировых экономических и политических сил на базе современного монополистического капитализма» {745}. В 1916 г. Ленин утверждал, что первая мировая война была империалистической и что ее причины коренились в соперничестве капиталистических стран за сырье и рынки {746}. Сталин пересказывал ленинскую теорию империализма. «Марксисты не раз заявляли, что капиталистическая система хозяйства таит в себе элементы общего кризиса и военных столкновений, — сказал он, — что ввиду этого развитие мирового капитализма в наше время происходит не в виде плавного и равномерного продвижения вперед, а через кризисы и военные катастрофы» {747}.
Неравномерное развитие капиталистических стран, отмечал он, приводит к ситуации, когда отдельные страны, считающие себя обделенными сырьевыми ресурсами и рынками, берутся за оружие, чтобы изменить положение. Периодическое перераспределение поставок сырья и рынков в соответствии с изменением экономического веса различных стран могло бы способствовать прекращению войн. Но это невозможно при существовании мировой капиталистической экономики. Вторая мировая война, как и первая, явилась следствием кризиса капиталистической системы мировой экономики. И все же вторая мировая война имела свои особенности, поскольку она носила антифашистский и освободительный характер и одной из ее целей было восстановление демократических свобод. Этот аспект был значительно усилен, заявил Сталин, вступлением в войну Советского Союза {748}.
Начиная свою речь с положений ленинской теории империализма, Сталин тем самым указывал, что она все еще является главной основой для анализа международных отношений. Он подразумевал, что, поскольку капиталистические страны еще существуют, следует ожидать войны и в будущем. Он заявил, что его предвоенная политика подготовила Советский Союз к войне, и недвусмысленно дал понять, что эта политика должна быть продолжена, чтобы подготовить страну к будущей войне. Николай Вознесенский, председатель Госплана, остановился на том же, когда 16 марта представил Верховному Совету новый пятилетний план. «…Не нужно забывать, — сказал он, — что монополистический капитализм способен рождать новых агрессоров» {749}. В другой части своей речи Вознесенский подчеркнул, что советский народ «хочет видеть свои Вооруженные Силы еще более сильными и могучими, чтобы гарантировать свою страну от всяких случайностей на страже мира» {750}.
В основе представлений Сталина о послевоенной международной политике лежала ленинская теория империализма, но они также находились под сильным влиянием международных отношений в период между двумя мировыми войнами. В ноябре 1943 г. в Тегеране он несколько раз предупреждал Рузвельта и Черчилля о том, что Германия может снова возродиться через 15 или 20 лет {751}. В октябре 1944 г. он сказал Черчиллю, что Германия должна быть лишена возможности реванша: «в противном случае каждые 25–30 лет будет новая мировая война» {752}. В апреле 1945 г., во время обеда на своей даче, он сказал югославскому коммунисту Миловану Джиласу, что Германия встанет на ноги через 12 или 15 лет. В какой-то момент во время обеда «он встал, подтянул брюки, как будто намеревался бороться или боксировать, и эмоционально воскликнул: “Эта война скоро закончится. Мы восстановимся через 15 или 20 лет, и тогда мы снова вступим в нее”» {753}. [187]
Сталин провел прямую аналогию периода между войнами с послевоенным временем, когда в июле 1945 г. сказал Т.В. Суну, что Германия восстановилась спустя 15 или 20 лет после заключения версальских соглашений; Германия и Япония, говорил он, поднимутся снова {754}. В своей февральской речи 1946 г. он сказал, что потребуется по крайней мере три пятилетки для подготовки ко «всяким случайностям». Из всего этого можно предположить, что он ожидал новую мировую войну через период, близкий к промежутку между двумя мировыми войнами. Более того, новая мировая война, согласно Сталину, произойдет из-за соперничества между империалистическими державами, в том числе Германией и Японией, которые за это время оправятся от поражения. Он не предвидел, что Соединенные Штаты займут первенствующее положение в капиталистическом мире {755}.
Но Сталин не ожидал и скорого начала войны. Это становится ясным из его политики промышленной конверсии и демобилизации, которая началась в мае и июне 1945 г. и неуклонно продолжалась в 1946 и 1947 гг. 26 мая 1945 г., примерно через две недели после Дня победы, Государственный комитет обороны отдал приказ о постепенном переходе промышленности на мирные рельсы. Конверсия, однако, не была легкой, и военное производство сокращалось намного быстрее, чем производилось гражданской продукции: объем выпуска оборонной продукции снизился на 68% за период с первого по четвертый квартал 1945 г., в то время как выпуск гражданской продукции увеличился только на 21%. Общий объем промышленного производства в 1945 г. был на 12% меньше, чем в 1944 г., а в 1946 г. сократился почти на 17% по сравнению с 1945 г. {756}