Техника и вооружение 2016 11 - Коллектив авторов. Страница 6

В мае 1940 г. появился новый, откорректированный план выпуска Т-34: завод №183 должен был изготовить в 1940 г. 500, а СТЗ - 100 таких танков. Этот план с разбивкой по месяцам был официально утвержден Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 5 июня 1940 г. Как видим, Павлов все-таки настоял на своем. Но как же тогда быть с устранением конструктивных недостатков «тридцатьчетверки»? В оперативной сводке по головному заводу №183 за октябрь 1940 г. об этом говорится прямо, безо всяких недомолвок и попыток уйти от ответственности: «Ввиду того, что машина запущена в производство не достаточно проверенная и отработанная, в процессе изготовления и испытаний, обнаруживается много дефектов, которые приходится выправлять в серийном производстве» [1].

Все ли учло АБТУ, настаивая на выпуске такого большого количества «тридцатьчетверок» уже в 1940 г.? Конечно, нет. А предприятиям, преодолевая массу проблем с организацией производства новой «сырой» и недоработанной машины, пришлось претворять эти явно нереальные планы в жизнь. Причем это касалось не только основных заводов, но и предприятий-смежников, чьи возможности также не всегда позволяли достаточно быстро наладить выпуск необходимых узлов и деталей для Т-34. Требовалось время, но его катастрофически не хватало.

Правда, первоначально танк целиком и полностью устраивал военных. Вот что по этому поводу пишет в своих воспоминаниях Н.А. Соболь:

«В мае 1940 года три образца танка Т-34 в большом яру, неподалеку от села Безлюдовка, были показаны начальнику Главного автобронетанкового управления (ГАБТУ) наркомата обороны СССР Я.Н. Федоренко и группе военных инженеров.

Ими управляли водители-мастера завода Н.Т. Радушный, Ф.В. Захарченко и С.Я. Корольков.

Пояснения давали: директор завода Ю.Е. Максарев, заместитель главного конструктора завода по танкам АЛ. Морозов (М.И. Кошкин тяжело заболел) и я, начальник опытного отдела завода по танкам. Во время показа танка демонстрировались: скорость движения, взятие подъемов и препятствий, развороты при различных положениях. Сам внешний вид боевой машины, так и ее скорость, проходимость и маневренность произвели на присутствующих хорошее впечатление.

На второй день эти образцы танка Т-34 были показаны командованию ряда танковых соединений Киевского военного округа на Чугуевском танкодроме в 80 км от Харькова. От завода присутствовали те же руководящие работники, и танками управляли те же заводские механики-водители. У командующих танковыми соединениями новая машина получила положительную оценку, в том числе и за то, что сам танк является плохой мишенью для артиллерии» [3].

Танк Т-34 установочной партии (№311-18-3). 1940 г.

Продольный разрез танка А-34.

Конечно, бывший директор ХЗТМ в своих воспоминаниях кое-что напутал. К примеру, в мае 1940 г. Я.Н. Федоренко еще не был начальником АБТУ (а не ГАБТУ). Фамилию одного из заводских механиков-водителей он также указал не совсем верно, однако атмосферу и впечатление от демонстрации танков вряд ли исказил.

Для организации массового производства нового танка заводу №183 и СТЗ требовалась реконструкция многих цехов, обновление и пополнение станочного парка, отработка технологий, и все это надлежало сделать всего за один год (вернее, всего за восемь оставшихся месяцев)!

Отставание от намеченного графика наметилось уже в мае. Основная причина - отсутствие чертежей, недостаточное снабжение цехов и сосредоточение основных усилий на выпуске танков БТ-7М, оснащенных дизельным двигателем. К тому же Т-34 в производстве оказался значительно сложнее «бэтэшки». В мае харьковчане не смогли собрать ни одного танка, а в июне из десяти намеченных выпустили только два. Фактически программа по выпуску танков в июне 1940 г. была сорвана.

К началу лета 1940 г., на момент постановки Т-34 в серийное производство, из дальнейшей истории создания и развития этой боевой машины выпали сразу две ключевые фигуры: Михаил Кошкин по причине болезни и Дмитрий Павлов - из-за перевода на должность командующего войсками Западного Особого военного округа (ЗапОВО). Отметим также, что с 26 июня 1940 г. АБТУ стало именоваться Главным автобронетанковым управлением Красной Армии (ГАБТУ). Его начальником стал генерал-лейтенант танковых войск Я.Н. Федоренко.

Через совсем небольшой промежуток времени в Кубинке прошли сравнительные испытания танков БТ-7, Т-34 и закупленного в Германии среднего PzKpfw III, или Pz.III Ausf. F (в советской литературе Т-Ill.-Прим, авт.), вооруженного 37-мм короткоствольной пушкой. В последнее время эти испытания обросли целой массой спекуляций. Одной из них стала рекордная скорость немецкого танка, якобы достигнутая в ходе сравнительных заездов, - 70 км/ч. Полностью отрицать этот факт, конечно, нельзя, поскольку в отдельных источниках такая скорость все-таки подтверждается. Во втором томе сборника «ГАБТУ. Люди, события, факты в документах 1940-1942 гг.» (стр. 278) приведена следующая цитата: «... Например, у танка Т-1 II при удельной мощности в 15 л.с. максимальная скорость до 70 км/час, а у танка Т-34 при удельной мощности 18 л.с. максимальная скорость 45 км/час. Это значит, что в то время, когда на поле боя Т-34 пройдет 100 км, танк Т-1 II пройдет 150-160 км». [4]

Кроме того, на «тройке» стояла 10-скоростная коробка передач «Вариорикс», однако ее эффективность была вполне удовлетворительной только при движении на первых семи передачах. После перехода на более высокие передачи усилия, прилагаемые для управления танком, резко возрастали. Кроме того, на высоких скоростях обнаружился еще один неприятный момент - быстрый износ бандажей опорных катков и траков.

Общий вид танка А-34. 1940 г.

Возвращаясь к «запредельным» показателям «тройки», нельзя не обратить внимания еще на один факт: при увеличении скорости движения танка резко возрастала и нагрузка на его двигатель. Ведь инструкция по эксплуатации «Майбаха» HL120TR,установленного на танке Pz.III, определяла максимальное число оборотов величиной 2600 об/мин. В дальнейшем немцам пришлось упрощать конструкцию Pz.III и «урезать» его тактико-технические характеристики. Трансмиссию «Вариорикс» сменила более надежная «Афон», а максимальная скорость танка фиксировалась на отметке 40 км/ч [5].

Увлечение немцев большими скоростями, скорее всего, было связано с появлением идеи стремительных и непредсказуемых для противника перемещений механизированных соединений. По их мнению,такая высокая оперативная подвижность танковых частей не только не позволяла противнику усиливать оборону практически на всех направлениях, но и увеличивала затраты на парирование столь неожиданных ударов. Естественно, появление танков там, где их совершенно не ждут, обеспечивало Германии закономерную победу в молниеносной войне. Однако при всем желании максимальная скорость движения танков в колонне составляла не более 25-30 км/ч. Увеличить скорость передвижения танковых соединений не позволяли, прежде всего, преждевременный износ ходовой части и двигателя, а также низкая удельная мощность. Ну а развить скорость до 70 км/ч вне хороших дорог было практически невозможно. Но советские военные специалисты, изучавшие в 1940 г. средний Pz. Ill, всех этих тонкостей еще не знали.

В сентябре 1940 г. Pz.III направили в Ленинград, на Ижорский завод, где изучением его бронестойкости занялся Броневой институт НИИ-48 (ныне - ЦНИИ конструкционных материалов «Прометей»), В порядке эксперимента с немецкого танка сняли бортовой эвакуационный люк. При обстреле 45-мм тупоголовым снарядом он раскололся на восемь частей. Как оказалось, хрупкость запасного люка являлась следствием низкого качества брони, из которой он был изготовлен. Оказывается, педантичные немцы тоже выпускали бракованную продукцию. В ходе испытаний соответствующим образом изготовили и обработали на твердость новый бортовой люк из отечественной броневой стали, а затем снова подвергли его артиллерийскому обстрелу. Прочность детали осталась ненарушенной, и никаких трещин не обнаружили. Но выяснилась также другая неприятная особенность: при обстреле данной броневой детали использовались 45-мм бронебойные снаряды выпуска 1938 г. с некачественной термообработкой корпуса.