Арсенал-Коллекция 2013 № 08 (14) - Арсеналь Леон. Страница 26

На мостике эсминца усиливалось чувство легкого недоумения действиями флагмана. Не получив ни одного указания за время боя, начштаба бригады теперь должен был повторить маневр выход из боя в тот момент, когда до уничтожения каравана было еще очень далеко. Обухов догадался, что "Баку" уже совершил торпедный залп, а его надежды на то, что лидер выведет его корабль в атаку с малой дистанции, оказались несбыточными. В какой-то момент Обухов и командир эсминца Федоров решили, что отряд повернет на обратный курс и возобновит атаку, в связи с чем приказали развернуть аппараты на правый борт. Однако задолго до того, как "Баку" лег на параллельный противнику курс, поворот был закончен. На минуту Обухов подумал было о том, чтобы продолжить поворот, догнать врага и выпустить торпеды, но как автор "Дополнительного боевого наставления", где говорилось о недопустимости разделения кораблей отряда, быстро отбросил эту мысль прочь. "Разумный" продолжил следовать за "Баку" и еще некоторое время вел огонь, целясь в одно из двух темных пятен (немецкие охотники), откуда пучком вылетали трассы.

145-мм орудия K405(F), находившиеся на вооружении батарей "Маккаур" и "Хавнингсберг" (Bundesarchiv), (все три фото)

Примечание:

* Каждый из советских кораблей сделал по 12 пропусков при стрельбе главным калибром. Причинами пропусков, согласно отчету командира БЭМ были: не успели зарядить - 5 случаев, не успели навести - 4, неправильные действия личного состава при поломках матчасти - 6, растерянность личного состава - 9.

** Кроме того, после боя "Разумный" сделал один выстрел из носового орудия, которое в бою было невозможно использовать из-за заливания водой.

После того, как эсминец завершил поворот, лидер возобновил стрельбу. За 80 секунд боя на правом галсе он успел произвести еще восемь залпов главного калибра. В первом участвовали все орудия, кроме №4, где расчет никак не мог придти в себя. К следующему залпу цель вышла из сектора стрельбы орудий №1 и №2, из-за чего залп оказался трехорудийным. На третьем залпе у орудия №4 снова случился пропуск. Наконец, в пяти оставшихся залпах могли участвовать только орудия №4 и №5, но у первого постоянно случались пропуски, и потому они оказались одноорудийными. Затем огонь - из-за увеличения дистанции и помех от собственной дымзавесы - был прекращен окончательно, хотя 76-мм орудие правого борта и зенитные автоматы №5 и №6 продолжали стрелять еще почти минуту. Их личный состав "увлекся стрельбой" и, чтобы его остановить, понадобилось продублировать сигнал "дробь".

Напротив, приказ комбрига Колчина подсветить цель осветительным снарядом, отданный в начале второй фазы боя, так и остался не выполненным. Как оказалось, к стрельбе осветительными было подготовлено только орудие №2, а к тому моменту, когда нужный боеприпас приготовили к заряжанию, цель уже вышла из сектора стрельбы данной артустановки. В своем отчете Колчин охарактеризовал это как "халатность, недисциплинированность и растерянность командира БЧ-2" "Баку", но тот в своей объяснительной резонно указал, что применение осветительных снарядов предусматривалось для условий малой видимости, а фактически она была большой. Ухудшение условий наблюдения за целью произошло в ходе самого боя из-за дымовых завес, пара, слепящих вспышек орудий с пламенным выстрелом и стрельбы трассирующими снарядами, и запуск осветительных снарядов тут вряд ли что-то смог бы изменить. В штабе СФ с этими объяснениями согласились.

"Разумный" в Полярном

В этой фазе боя UJ-1104 был накрыт трехорудийным залпом, после чего оба немецких корабля перешли на энергичный противоартиллерийский зигзаг. Их ответные выстрелы ложились далеко от советских кораблей. Ст. лейтенант Измайлов насчитал в общей сложности два всплеска с левого борта на расстоянии 70 м, один всплеск с правого борта на расстоянии 75 м и один всплеск по носу на расстоянии 150 м. Несмотря на эти, казалось бы, неоспоримые факты, в штабе СФ имелись сильные сомнения относительно того, что отряд попал под обстрел с берега. "Из опроса всех наблюдавших вспышки от "береговых батарей" установлено, - писалось в заключении штаба СФ, - что все эти вспышки наблюдались за кораблями противника. Такое явление могло быть следствием рикошетирования наших снарядов (учитывая их настильную траекторию при малых дистанциях стрельбы) и разрывы их затем в скалах на берегу. Кроме того, многочисленные всплески от падений снарядов от "батарей противника" по заявлению нескольких наблюдавших их лиц, бывших на верхней палубе, были высотой около 2-4 метров. Это никак не соответствует возможному калибру батарей".

Две находившиеся в районе боя немецкие батареи и в самом деле не сделали ни одного выстрела, но причины этого до конца не понятны. С одной стороны, в документах говорится о том, что противник не последовал за отрядом вглубь залива и потому не подходил к батарее "Хавнингсберг" (пять французских 145-мм орудий обр. 1916 г.) близ входа в Сюльте-фьорде ближе, чем на 10 км. Считалось, что защита немецкого отряда была обеспечена самим фактом существования батареи - русские испугались возможного открытия огня и отступили. Однако, Адмирал Полярного побережья не согласился с таким мнением Командующего морской обороной Киркенеса и командира "Скагеррака". Напротив, он написал, что эсминцы никакой артиллерии совершенно не боялись и свободно приблизились к самому берегу - и при этом никто их не обстрелял! Сложилось впечатление, что наличие в море своих и вражеских кораблей стало для батареи сюрпризом. О бое там догадались только после того, как увидели вспышки выстрелов. Из отчетов кораблей неясно, давали ли они красно-белые ракеты в качестве сигнала тревоги, как этого требовали приказы. Немецкие корабли находились от берега в 3000 м, вражеские - в 6000 м, правда, само место боя находилось в 10-15 км от батареи "Хавнингсберг". Ее дальность стрельбы составляла около 19 км, что теоретически обеспечивало ведение огня по советским кораблям в течение всего боестолкновения, но при существовавших условиях видимости вряд ли она могла быть эффективной. Таким образом, для немецких береговых артиллеристов возникла единственная в своем роде возможность поучаствовать в морском бою, но они по не ясным до конца причинам, ее упустили. В худшем положении находилась батарея "Маккаур", которая хотя и находилась гораздо ближе к месту событий, не располагала эффективными поворотными устройствами, из-за чего она не могла развернуть за 5 минут свои шесть французских 145-мм орудий на нужный для стрельбы угол. Впрочем, даже если бы это удалось сделать, обзор места боя закрывался скалами мыса Маккаур.