«Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою - Федосеев Семен Леонидович. Страница 42
10. Винтовки Лебеля со штыком.
11. Винтовок обоих типов Арисака со штыками.
12. Мексиканского карабина.
13. Винтовок обоих типов Манлихера (румынско-болгарского).
14. Типов ручных и ружейных гранат.
15. Типов пик с прибором.
16. Бебута с лопастью.
17. Типов патронных пачек, обойм или патронов».
Понятно, что собиралось все это не для музейной коллекции — новые образцы вооружения требовали соответствующих приспособлений в снаряжении.
О холодном оружии
К началу войны из холодного оружия в пехоте остались штык у солдата и шашка у офицера. Но если офицерская шашка по ходу войны оказалась бесполезным в бою грузом (офицеры предпочитали действовать револьвером или винтовкой), то перечень холодного оружия солдат пополнился. 19 июля 1915 г. начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал Янушкевич писал управляющему Военным министерством генералу Поливанову: «Прибывший с французского фронта майор Ланглуа привез… интересные данные об условиях боя с германцами в их траншеях… Явилась необходимость вооружить часть людей, ведущих борьбу в траншеях, револьверами, кинжалами и особенно ручными гранатами. Весьма вероятно, что в будущем сложатся подобного рода условия борьбы и на нашем фронте, почему предусмотрительность требует, чтобы наша промышленность заблаговременно приступила к изготовлению вышеперечисленных предметов».
Кинжалы, конечно, не были новостью для русской армии. Еще с 1904 г. на вооружении нижних чинов кавказских казачьих войск состоял прямой кинжал с длиной клинка 345 мм. В 1908 г. на вооружение нижних чинов пулеметных команд приняли «кривой солдатский кинжал» (кинжал-бебут) обр. 1907 г. с длиной клинка 440 мм. Он же в 1909 г. заменил шашки у нижних чинов артиллерии (кроме конной и конно-горной), а в 1910 г. — у конных разведчиков пехотных полков. Солдаты-пулеметчики уже во время войны получили также прямой кинжал (длина клинка 440 мм). Пулеметчики же в ходе войны стали неотъемлемой частью пехоты. Надо полагать, эти образцы вместе с ножами, штыками-тесаками и трофейными кинжалами нашли применение в окопных боях на Русском фронте не только в руках пулеметчиков.
Упомянутые «топоры на длинных рукоятках» выглядят курьезом. Но окопная война порождала и не такие средства. На Западном фронте, скажем, в окопных боях, союзники и германцы дрались и цепами, и булавами, в армии США в 1917 г. официально приняли стилет-кастет. Неудивительно предложение в условиях нехватки оружия ближнего боя снабдить гранатометчиков (которые как раз завязывали ближний бой) холодным оружием вроде топора, который мог использоваться и для разрушения заграждений. Надо сказать, еще до войны при обсуждении вооружения артиллеристов для самообороны (шашка, карабин, револьвер, топор, кинжал) звучали высказывания за топор, поскольку русский солдат к нему «привык с малых таких лет» (В.Г. Федоров) скорее, чем к кинжалу.
Содержание вооружения в войсках, ремонт
Не менее важным средством пополнения армии вооружением, чем расширение производства и закупки за рубежом, была организация сбора и ремонта на фронте.
В начале 1915 г. полковник В.Г. Федоров направил с Северо-Западного фронта в Артком записку «о службе нашей 3-лин. винтовки», в которой описал условия эксплуатации оружия: «Мною… были посещены передовые окопы в районе расположения 1-го Армейского корпуса с целью ознакомления с состоянием винтовок, а также с условиями их службы. Первая мысль, которая приходит в голову… это то, что после войны придется забраковать громадное количество оружия… На протяжении многих сотен верст вдоль Вислы, Бзуры, Равки через каждые два шага лежат в окопах не менее сотни тысяч наших винтовок, заносимых снегом, поливаемых дождем, засыпаемых песком из окопов. Нижние чины… находятся в ужасных условиях… Вряд ли можно требовать от нижних чинов надлежащего ухода и обслуживания оружия и винить их за плохое состояние винтовок. Наоборот, необходимо отметить, что нижние чины прилагают всевозможные усилия для поддержания оружия в порядке… Обходя передовые окопы 85-го пехотного Выборгского полка, я видел многие винтовки с особыми полотняными чехлами с тесемками, заведенными своими средствами и покрывающими ту часть винтовки, где находятся затвор и ствольная коробка… О сильном сплошном заржавлении каналов стволов говорить не приходится — это явление обыкновенное… Вообще надо считать, что после войны будет необходимо произвести массовую замену винтовок… настолько большую, что на нее надо смотреть как на новое перевооружение… Для Оружейного отдела возникает вопрос первостепенной огромной важности, а именно о необходимости иметь к концу войны готовый образец для нового перевооружения».
Кстати, покрышки (чехлы-покрышки) на затвор первыми получили винтовки «Винчестер» как наименее надежные, а с середины 1917 г. покрышки на «Винчестер» считались обязательными. Из выработанных централизованно покрышек для различных винтовок V отдел Арткома ГАУ в Журнале № 360 от 10 октября 1917 г. предлагал объявить войскам «чертежи покрышек только для 3-лин. винтовок», поскольку иностранные винтовки находятся в основном «в тыловых частях», а «австрийские винтовки предполагается в будущем изъять с фронта».
В.Г. Федоров вспоминал о разговоре в начале января 1915 г. с генералом Новицким, начальником штаба 1-го армейского корпуса 2-й армии (Северо-Западный фронт): «От когда-то хорошо обученных и сплоченных полков теперь осталось одно их название… Малообученные солдаты, поступающие для укомплектования, не осознали еще, как нужно беречь свое оружие. Винтовки зачастую теряются и при выносе раненых с поля боя». В 87-м пехотном Нейшлотском полку он же услышал: «До последнего времени мы думали, что во внутренних округах России имеются большие запасы винтовок. Вначале пополнения приходили к нам более или менее вооруженными. Да и у нас кое-что было: зачем, например, винтовка обозному? Оружие оставалось также от заболевших и раненых. Казалось, что винтовок у нас всегда хватит. Вот мы немножко и распустились. Не дорожили каждой винтовкой».
«Утеря, порча и оставление оружия не преследовались или преследовались незначительно… — писал генерал Данилов. — Припоминается, например, рассказ одного начальника дивизии, которому удалось легко собрать несколько сот брошенных винтовок при обыске селений по пути следования частей дивизии». Случаи продажи солдатами, особенно маршевыми ротами, не только обмундирования, но и оружия и патронов «местному населению» бывают во всех войнах, но в условиях тогдашнего кризиса с оружием воспринимались особенно болезненно. Генерал Головин находил этому другое объяснение: «Русский солдат вследствие его меньшей культурности относился менее бережно к находящейся на его руках материальной части». Он же писал, как, будучи генерал-квартирмейстером 9-й армии и начальником штаба 7-й армии, в течение 1915–1916 гг. «организовал ряд армейских летучих команд по сбору оружия, ряд передвижных и ряд местных оружейных мастерских».
Сбор оружия, разумеется, был не всегда возможен. «Пока мы наступали, — вспоминал А.А. Брусилов, — все оружие, оставшееся на полях сражения — наше и неприятельское, — собиралось особыми командами и по исправлении шло опять в дело; теперь же, при нашем отходе, получилось обратное; все оружие от убитых и раненых попадало в руки врага. Внутри страны винтовок не было. Приказано было легкораненым идти на перевязочные пункты обязательно с оружием, выдавались за это даже наградные деньги, но эти меры дали весьма незначительные результаты».