«Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою - Федосеев Семен Леонидович. Страница 5

Поскольку выпуск винтовок был начат давно, их наличие оказалось больше штатной потребности. Расчет на маневренную быстротечную войну — от 2 до 6 месяцев, в худшем случае, до года — не предполагал ни больших единовременных потребностей для новых пополнений, ни большую убыль оружия в ходе боевых действий. Но и эти планы военного ведомства не согласовывались с действиями министерств финансов, торговли и промышленности. Хроническое урезание финансирования не позволяло накапливать должных запасов ни оружия, ни материалов — стали, меди, латуни, порохов, — «непроизводительный запас» обременял казенные заводы («оптимизировать расходы» военного ведомства у нас пытались и тогда).

Исчисленная Главным управлением Генерального штаба норма в 4 210 582 винтовки приходилась на армию, которая после мобилизации должна была иметь 4 900 000 солдат. Положение с винтовками казалось благополучным, так что оружие из запасов еще и передавали за границу: в 1912 г. Болгарии отпустили 50 000 трехлинеек и 50 000 000 патронов к ним плюс 25 000 берданок, в 1913 г. — Монголии 10 000 трехлинеек и 9 миллионов патронов, перед самой войной в 1914 г. передали 120 000 трехлинеек и 200 миллионов патронов Сербии, да еще 21 миллион патронов Черногории.

Хотя «общественное мнение» на долгие годы усвоило словосочетание «снарядный голод», первым «голодом», который пришлось испытать русской армии в мировую войну, стал дефицит винтовок. К концу 1914 г. командование вынуждено было принимать срочные меры, чтобы восполнять недостаток винтовок своими средствами. Организовали сбор винтовок на полях сражений, причем к этому привлекались не только войска, но и гражданское население. Открывались временные ружейные склады, из которых по мере возможности обеспечивались проходившие маршевые команды. Годные винтовки отбирались у тыловых частей, заменяясь устаревшими. Меры эти были недостаточны.

Уже 14 октября 1914 г. в докладе Главного управления Генерального штаба №526 военному министру сообщалось, что выявился недостаток в 870 тыс. винтовок, из них: 585 тыс. — для новобранцев призыва 1914 г., 170 тыс. — для пополнения по требованиям фронтов, 93 тыс. — для запасных батальонов, 22 тыс. — для вновь формируемых маршевых эскадронов и разрядов казаков. В первые же месяцы войны дело дошло даже до обращения к Абиссинии о возврате 13 800 винтовок, уступленных ей Россией в 1895 г., а также — к Монголии. Предлагалось даже выкупить русские винтовки, растащенные по рукам в Маньчжурии во время Русско-японской войны, но откомандированные туда лица «нашли их в таком запущенном состоянии, что скупать их у населения не было никакого смысла». Начальник Генерального штаба телеграммой № 11856 вынужден был установить высылку на фронт пополнений с половинным числом винтовок. Но многие маршевые роты имели винтовок не более чем на четверть людей, а на фронте их довооружать было нечем. В.Г. Федоров писал, какое впечатление произвела на него «понурая и недовольная» безоружная маршевая рота и как преобразилась она, едва получив оружие: «Лица стрелков были бодрые, веселые, шаг широкий, часть шла в ногу… Как произошло такое быстрое превращение понурой толпы в молодецкую роту? Причина была ясна! Теперь на плече каждого солдата была винтовка, теперь из безоружного он превратился в бойца». Записал В.Г. Федоров и разговор с армейским офицером в конце февраля 1915 г.: «Пополнения приходят к нам большей частью безоружными, нам девать их некуда, они только развращают личный состав». Солдат без ружья — не солдат. «Винтовок недостает, — писал по результатам проверки действующей армии член Военного совета генерал фон Ашеберг в феврале 1915 г., — необходимо тщательно отбирать винтовки от раненых, собирать их с поля боя и в ближнем тылу, строго соблюдать установленные на это указания».

На Северо-западном фронте в начале марта числилось 51 пехотных дивизий, а некомплект винтовок на этом фронте достигал 320 000, то есть, по сути, 21 дивизия числилась только на бумаге. Начальник штаба Верховного Главнокомандующего Янушкевич слал военному министру Сухомлинову такие телеграммы: «Армия 3-я и 8-я растаяли. В корпусах из трех дивизий по 5 тысяч штыков. Кадры тают, а пополнения, получающие винтовки в день боя, наперебой сдаются…», «В 12-м корпусе из 7 дивизий — 12 тысяч штыков. Нет винтовок, и 150 тысяч человек стоят без ружей. Час от часу не легче. Ждем от вас манны небесной. Главное, нельзя ли купить винтовок».

Но «купить» было сложно — производительность заводов союзников и нейтральных еще США была в 1915 г. полностью занаряжена. Так что в кампанию 1915 г. русская армия оказалась перед лицом лучше вооруженного противника в условиях «голода» на вооружение и боеприпасы.

В июне 1915 г. из Ставки Верховного Главнокомандующего телеграфировали в Главное артиллерийское управление (ГАУ): «Положение с винтовками становится критическим: совершенно невозможно укомплектовывать части ввиду полного отсутствия винтовок в запасе армии и прибытия маршевых рот невооруженными». «Вследствие отсутствия винтовок, — писал генерал Данилов, — войсковые части, имея огромный некомплект, в то же время не могли впитывать в себя людей, прибывавших с тыла, где, таким образом, люди без пользы накапливались в запасных частях, затрудняя своим присутствием обучение дальнейших очередей». Из-за недостатка винтовок задерживалось формирование польских, латышских и других дружин. Так что дефицит винтовок приводил сразу ко множеству проблем и на передовой, и в ближнем тылу. Тот же дефицит послужил одной из причин перевода пехотных полков в апреле 1915 г. с четырехбатальонного штата на трехбатальонный.