Рассказы про «Катюшу» - Сонкин Михаил Евгеньевич. Страница 17

Один из офицеров гвардейских минометных частей сообщил в штаб

подвижной группы печальную весть о человеке, выпавшем из самолета. Решили,

что Бороданков погиб... Не стоит винить и его самого, что он не дал о себе

знать...

...Поздно ночью обгоревшего, беспомощного Бороданкова привезли в

Тихорецк. Местный госпиталь уже эвакуировался: приближались немцы.

Бороданкова отправили на вокзал, в санитарный поезд. Выехали в Армавир. В

пути подвижной госпиталь был атакован вражеской авиацией. Прямое попадание

в соседний вагон... Крушение... Взрывной волной Бороданкова сбросило на

пол. Назавтра всех раненых подобрали и отвезли в какую-то станицу.

Разместили их в школе. Но не успели устроиться, как и сюда нагрянули

немцы...

Фашисты учинили над ранеными зверскую расправу. Как Бороданков

спасся? Через окно выскочил в сад, спрятался в яме и пролежал там до

темноты. Ночью пополз по саду, потом через степь к дороге, по которой еще

отходили на юг наши войска. Его подобрали, отвезли в ближайший госпиталь.

Майкоп... Картина та же: госпиталь эвакуируется. Враг продолжает

теснить наши войска. Он рвется к Кавказу... Раненых становится все больше

и больше. Недостает санитарных машин для эвакуации. А на пути преграда —

река Лаба. Желая выиграть время, врачи и санитары перевозят группу раненых

за реку, там оставляют их и едут за другими группами бойцов.

Бороданков на носилках лежит у дороги. Ему очень плохо, как никогда

плохо. Нет сил перенести страшные боли. Во рту все пересохло. Почти

четверо суток он ничего не ел. Но еще страшнее то, что приближается вечер,

а его никто не берет, и нет сил кого-либо попросить о помощи...

Где сейчас живет тот десятилетний смуглый мальчик, оказавшийся тогда

на дороге? Как зовут этого черноглазого кавказца? Бороданков не знает. Но

он его хорошо помнит...

Мальчик, заметив раненого, удивился, что возле него никого нет.

Человек лежал на носилках, прикрытый одеялом. Виднелась белая голова,

перевязанная марлей. Светились только глаза. Все остальное было скрыто под

бинтами. У него был забинтован даже рот.

В глазах Бороданкова мальчик прочитал мольбу о помощи. Но на что мог

рассчитывать капитан? Чем может помочь этот мальчик? Рядом был фруктовый

сад. Бороданкову казалось, что проглоти он хотя бы дольку яблока или

сливу — станет легче.

По одному только взгляду раненого мальчик понял, чего от него хотят.

Он мигом сбегал в сад, принес яблоки и груши. Одно яблоко, особенно спелое

и сочное, он перочинным ножом разрезал на несколько долек. Мальчик думал,

что стоит раненому раскрыть рот и в бинтах обнаружится отверстие. Но он не

знал, что и губы у раненого так обожжены, что их нельзя было оставить

открытыми.

Мальчик попытался осторожно раздвинуть пальцами бинты. Это ему не

удалось. Тогда он отыскал тонкую деревянную дощечку и стал протыкать ею

бинты. Старался делать это осторожно, с тревогой следя за выражением глаз

раненого.

Любое прикосновение в любом месте вызывало нестерпимую боль. Но

Бороданков только мучительно стонал и закрывал глаза. Наконец, дощечка

утонула в бинтах. Но в этом месте бинты окрасились кровью. Бороданков

почувствовал вкус теплой густой влаги. Он думал, что мальчик лишь задел

губу, и оттого пошла кровь. Позже, однако, выяснилось, что рыхлая

обожженая ткань была повреждена так, что образовалась «заячья губа»...

Но даже много лет спустя Бороданков не в обиде на мальчика. Да, он

причинил новые страдания. Но именно маленький кавказец спас его от гибели.

Накормив Бороданкова, мальчик выбежал на дорогу. Шли грузовики, до

отказа нагруженные военным имуществом, шли повозки, кухни, обозы... Но вот

показался легковой автомобиль. Мальчик поднял обе руки, замахал, прося

остановиться.

«Эмка» доставила Бороданкова в Апшеронск. Но и здесь его скитания не

закончились. Трагические события июля — августа 1942 года продолжались.

Немцы стремительно продвигались в предгорья Кавказа... Из Апшеронска

Бороданкова привезли в Туапсе. Назавтра снова в путь... Он не помнит ни

дат, ни всех мест, где его пронесли и провезли. Сочи. Какой-то санаторий.

Операционная. После перевязки снова в путь. Гагры... Непроглядная ночь.

Бомбежка... Бороданков снова лежит на земле. Кругом горы. Тьма. Где-то

близко воют шакалы. Жутко на душе... Затем Сухуми, Тбилиси, Баку,

Красноводск... Везли в трюме грузового парохода, выносили на носилках,

везли на автомобиле, в поезде.

В Ташкенте капитана Бороданкова поставили на ноги. Профессор

Н. А. Богораз сделал ему четыре пластические операции. Полтора года

спустя, под новый 1944 год, Александр Бороданков отправил своей матери

телеграмму в Череповец, куда она эвакуировалась из Ленинграда... Он

сообщил, что едет домой.

На вокзале, когда пришел поезд, пожилая женщина несколько раз прошла

мимо офицера, вышедшего из четвертого вагона и кого-то искавшего. Он стоял

в шинели, шапке, с вещевым мешком за плечами, опирался на палку... Оба

сокрушенно вздохнули: офицер — что его не встретили, женщина — что ее сын

не приехал. Разошлись.

Час спустя Бороданков по адресу нашел дом, где жила его мать.

Вошел... Он опять увидел ту женщину, что встретилась ему на вокзале.

Всмотрелись пристально в глаза и только теперь все выяснилось. После мук

блокады, перенесенных матерью в Ленинграде, ее тоже трудно было узнать.

В 1944 году демобилизованный капитан Александр Бороданков начал новую

жизнь. Работал, учился, болел, снова работал, снова на многие месяцы был

прикован к постели. Но гвардии капитан сумел и теперь выйти победителем.

Экстерном закончил юридический факультет Ленинградского университета и

работает в Ленинграде.

* * *

23 февраля 1959 года бывший гвардии капитан Александр Петрович

Бороданков, инвалид Великой Отечественной войны, был приглашен в

Ленинградский дом офицеров. Огромный зал сиял огнями. Здесь были ветераны

войны — генералы и офицеры, продолжающие свою почетную службу в рядах

армии. Здесь были и люди, давно вернувшиеся к мирному труду. Закончилось

торжественное заседание, посвященное дню Советских Вооруженных Сил. И

вдруг назвали фамилию бывшего гвардии капитана Александра Петровича

Бороданкова. Его попросили пройти в президиум... И вот зачитан приказ

Министра обороны Союза Советских Социалистических Республик. За

безупречную службу и подвиг, совершенный в годы Великой Отечественной

войны, А. П. Бороданков был награжден именными золотыми часами. Под гром

рукоплесканий ветеран войны принял этот дорогой подарок — память о

незабываемых днях июля 1942 года.

Двести дней и двести ночей, то стихая, то вновь разгораясь, длилась

великая Сталинградская битва. Она началась в середине знойного июля и

закончилась в морозное утро начала февраля. Во все эти дни и ночи рядом с

пехотинцами и артиллеристами бессменную службу несли

гвардейцы-минометчики. Их залпы гремели и в опаленной летним солнцем

степи, и в осенние сумерки в окутанном дымным пламенем пожаров

Сталинграде, и в январские ночи среди выжженных кварталов города. Ночью

залпы «катюш» были особенно заметны. В небе вдруг возникали десятки, а то

и сотни огней; снаряды врезались в низко плывущие облака, заставляя их

светиться. Для тех, кто проводил эти ночи в заснеженных траншеях, среди

обледенелых обломков зданий, в холодных подвалах, этот свет во тьме ночи