Шепот ночи - Джойс Лидия. Страница 26

Алси улыбнулась:

– Хорошо бы так. Как зовут эту лошадь?

Думитру задумался.

– Честно говоря, не помню, что я записал в племенных книгах. Конюхи дают каждой лошади собственные клички, которыми пользуюсь и я, но если хочешь, можешь назвать ее по-своему.

– Поскольку она теперь моя, то я с удовольствием это сделаю, – сказала Алси.

Она на минуту задумалась. Она не настолько хорошо знала лошадь, чтобы дать ей кличку, связанную с ее особенностями. Самой очевидной характеристикой была ее масть. Ломовых лошадей в таких случаях называли Черныш, а клички скаковых, на вкус Алси, были слишком мелодраматичны и откровенно намекали на горячий нрав, которым, как она уже знала, черная кобыла не обладала.

– Что, если я назову ее Изюминка? – наконец сказала она. Она произнесла кличку по-английски, и Волынроский, нахмурившись, посмотрел на нее.

Думитру фыркнул от смеха, и от этого звука у Алси по спине пробежала дрожь.

– Прекрасно подходит, хотя и совершенно не подобает будущей матери лошадиных аристократов.

– Это звучит как веселая кличка пони, правда? – спросила Алси, довольная собой. – Думаю, имя прекрасное. Лошадь темная, быстрая, чуждая показным действиям.

– Уверен, что такого имени в племенных книгах нет. – Глаза Думитру смеялись, хотя на губах не было и намека на улыбку.

– Не беспокойся, – чопорно сказала она. – Я уверена, что Изюминка не возражает против того, как ты ее назвал.

Наступившую ненадолго тишину прервал Волынроский, задав вопрос Думитру:

– Ты намерен в этом году наблюдать за уборкой урожая из Замка?

Думитру задумчиво посмотрел на Алсиону:

– Да. Думаю, в этом году дела под контролем, хотя весной мне снова нужно будет объехать все деревни.

– Разве земля требует такого внимания? – поколебавшись, спросила Алси, искренне любопытствуя, хоть и побаивалась, что муж сочтет ее вопрос глупым. – Я полагала, что у аристократов есть управляющие, как мистер Волынроский, чтобы следить за таким и делами. Мой отец вряд ли думает об управлении своим новым поместьем.

– Твои отец не пытается коренным образом изменить местные нравы, – сказал Думитру, весело блеснув глазами, отчего у Алси затрепетало сердце. – Мне надо убедить пастухов снова заняться фермерством. Фермеров нужно уверить, что мои новые методы направлены на то, чтобы улучшить их жизнь, а не наоборот. Бояр успокоить, что я не превращу их в торговцев, поскольку они скорее умрут от голода и уморят своих крестьян, чем унизятся до такого позора, чтобы разбираться в эффективности производства и рынках сбыта. Все это довольно трудно, поскольку мой дед в свое время пытался ввести систему севооборота земель и потерпел поражение.

– А теперь она работает? – спросила Алси.

– В этом году рекордный урожай, – ответил Волынроский. – Но видели бы вы, как бранятся местные крестьянки из-за добавки бобовых в овсянку и проса в маис!

– Могу себе представить, – ответила Алси.

Когда на фабриках отца устанавливали новое оборудование, он приходил домой в отвратительном настроении, поскольку рабочие сопротивлялись всяким переменам, независимо оттого, насколько изменения облегчали им жизнь, и приходилось убеждать их, что новые методы так же хороши, как и старые. Как, наверное, сопротивляется новациям здешнее закоснелое, почти средневековое общество!

Алси неуверенно взглянула на Волынроского, задумавшись, не смутит ли мужа следующим своим вопросом. Но Волынроский – управляющий, так что он должен быть осведомлен о намерениях Думитру относительно нее, о его мотивациях и нуждах.

– Так вот зачем тебе понадобились мои деньги? – почти застенчиво спросила она Думитру. – Чтобы провести модернизацию?

– Твои капиталы помогут мне прорыть канал от северной части Северинора до реки Черна, которая впадает в Дунай около Оршовы, – напрямик ответил Думитру. – Когда это произойдет, мы сможем быстро и дешево доставлять свою продукцию в Вену. Русло уже давно спроектировал опытный инженер, но до сих пор я и думать не мог о строительных работах. Так что пока приходится пользоваться двугорбыми верблюдами. – Он состроил гримасу. – Их веками использовали на юге, и они отлично делают свое дело, гораздо лучше, чем ослы, но по сравнению с каналом это очень неэффективно.

– Вот как объясняется необычный транспорт для моего багажа! – воскликнула Алси. – Я мучилась вопросом, обычное ли дело верблюды в этих краях, но не осмелилась спросить. Да что там, я даже не подозревала, что они такие лохматые!

– Видишь ли, я не рассчитывал легко тебя добиться, – серьезно сказал Думитру. – Чтобы увеличить свой капитал, я испробовал все способы, кроме отказа от независимости.

– Ты мог бы пожертвовать этим? – запнувшись, спросила Алси и, увидев выражение лица мужа, торопливо добавила: – Я не думаю, что ты сделал бы это, но мне интересно, кто в этом заинтересован.

– Легче сказать, кто не заинтересован, – фыркнул Думитру. – Больше всего, конечно, Россия, Австрия и Турция. Но и Франция не отказалась бы от маленького вассала, чтобы проводить в этих краях свою политику. Четыре века назад Османская империя принесла стабильность в регион, где после распада тысячелетней Византии царил хаос, но со временем стабильность, сменившись стагнацией и коррупцией, сошла на нет. Тут были и будут мятежи и революции, но никто не знает, где и когда это произойдет в очередной раз. Из-за требований турок, чтобы все чиновники были мусульманами, из-за монополии на этих землях греков-фанариотов [7] любое из сколько-нибудь знаменитых исконно христианских семейств готово поднять бунт. Поэтому предсказать, какой крестьянский князь в Сербии или захудалый боярин в Валахии возглавит революцию, невозможно.

– Но твоя семья знаменита, – подчеркнула Алси, не понимая, куда ведет этот разговор.

Думитру невесело улыбнулся:

– Отсюда шпионы и дипломаты, о которых я упомянул вчера вечером. Мы ухитрились сохранить свои земли и свои головы благодаря удачному географическому положению. И достаточно практичны, чтобы только на словах признавать тех, кто в данный момент играет главную роль в этом регионе. – Его лицо его стало суровым, даже сердитым. – Мой дед, увлекшись революционной риторикой, чуть не погубил нас, поверив обещаниям России и отдав все средства грекам, которые подняли восстание, чтобы освободить себя, а не Валахию. Только его смерть во время войны спасла нас. Великие державы Европы могут попытаться сделать Турцию своей шахматной доской, но будь я проклят, если стану пешкой в их игре.

Алси не нашлась, что на это ответить. Повисла напряженная тишина. Вскоре Волынроский нарушил ее какой-то шуткой и развлекал гостеприимных хозяев байками о своих подвигах, пока не было покончено с фруктами и сыром. Алси с кружащейся от выпитого кларета головой начала обмениваться с Думитру нескромными взглядами и многозначительными улыбками.

– Ах! – наконец воскликнул, взглянув на них, Волынроский. – Понимаю, я тут лишний. Оставляю вас наедине, влюбленные голубки. Мадам, графиня, княгиня, – он склонился к ее руке в экстравагантном поклоне, от которого Алси хихикнула, – я желаю вам доброй ночи и прощаюсь, поскольку утром ваш немилосердный владыка снова отправит меня по делам. – С этим он вышел.

Думитру встал и решительно закрыл за гостем дверь. Повернувшись и перехватив взгляд Алси, он слабо улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ, ее окатило теплой волной, и совсем не от вина.

– Итак, – сказала она с хрипотцой в голосе, – мы одни.

– Снова, – согласился Думитру, сокращая расстояние между ними.

– Наконец-то, – добавила Алси, подняв к нему лицо. Он наклонился поцеловать ее, и в последнюю секунду перед тем, как губы их встретились, она прошептала: – Я рада.

Она подразумевала под этим гораздо большее, чем то, о чем могла мечтать всего лишь два дня назад.

Глава 10

Две недели спустя Алси была гораздо больше довольна жизнью, чем ожидала, Постепенно она втянулась в рутину дел и приспособилась к графику жизни хозяина Северинора. Она просыпалась с Думитру на рассвете, хотя часто они проводили в постели еще полтора часа, потом вместе завтракали и расставались до обеда. Думитру занимался бесконечными делами, а Алси возвращалась к своим книгам и переписке.