Страсть за кадром - Джойс Мэри. Страница 11

Она кивнула, полностью поглощенная его рассказом.

— Он работал на несколько женских журналов, которые платили ему сто долларов за фотографию; он платил девочкам по пятнадцать. Он обычно говорил им, что они ничего не должны делать — только снять одежду. Мне он платил по пять долларов за фото. Так я работал на него два года потому, что для меня это были реальные деньги. Я накопил немного, купил собственную камеру и стал предлагать сорок долларов девочкам за позирование мне. У меня появились более симпатичные девочки потому, что моя плата была выше. Со своими снимками я дошел до «Бритим Паблимер». Этим я занимался десять лет, Бретт. Тогда меня звали Кент Митчел.

И мне понравилось заниматься фотографией. Я мог совершать волшебство с помощью моей камеры, но я хотел большего. Издатель предложил мне работу в Англии. Я купил билет до Лондона, взял аванс и поехал в Париж. Там я поменял имя на Малколма Кента и принялся фотографировать девочек в одежде. Через восемь лет вернулся в Нью-Йорк в качестве лица, за которое поднимают тосты в мире моды — неотразимого Малколма Кента.

— Малколм — это потрясающе! — сказала Бретт.

— Я тебе это рассказал не для того, чтобы произвести впечатление. Если бы у меня были все твои преимущества, я бы ими пользовался ежемесячно. Это бы сохранило мне столько времени и оградило бы от многих неудобств. Ты можешь оставаться дома, играть в «блошки», прекрасно понимая, что у тебя есть крыша над головой и ничего тебе не угрожает. Но если ты хочешь фотографировать, тебе не обязательно спрашивать у меня или у какого-либо уважаемого заведения, как это делать. Для этого необходимы выдержка, сила воли, характер, мужество. Выбор за тобой, — закончил Малколм и поднялся, чтобы уйти.

— Малколм, — позвала Бретт, ее голос дрожал.

— да?

Он снова обернулся к ней.

— Какое твое настоящее имя? — застенчиво спросила она.

Стараясь казаться строгим, он скрестил на груди руки и уставился на нее. Она подмигнула и взглянула ему прямо в глаза.

— Ну?

Малколм сбросил с себя суровость, уперся руками в бедра и неожиданно стал Грацией.

— Если ты заикнешься об этом кому-нибудь, — я найду тебя и выцарапаю тебе глаза. И тогда ты никогда не сделаешь больше ни одной фотографии.

Он помедлил с минуту.

— Ерл… Ерл Кули.

Глава 5

— Ты действительно уверена? — спросила Лилиан.

Она попыталась собраться, но на ее лице были написаны все чувства относительно удивительного заявления Вретт.

— Больше, чем когда-либо, тетя Лилиан. Я знаю, что это наиболее правильный выбор для меня, — ответила Бретт; ее зеленые глаза блестели твердой уверенностью.

После разговора с Малколмом прошло пять месяцев и, хотя он никогда не возвращался к этому, она постоянно думала об этом. Она отдохнула в рождественские каникулы, катаясь на лыжах в Сан-Вэлли с тетей Лилиан и Лизи. С наступлением весны друзья Бретт развлекались, думая о нарядах и выпускном вечере, а она все время, остающееся от работы в мастерской, проводила в библиотеке, собирая информацию о Париже. Для усовершенствования своего французского языка она даже стала просматривать французские журналы мод.

До сих пор она никому не рассказывала о разговоре с Малколмом — даже Лизи. Действительно, единственным человеком, кому она выложила все, был практически незнакомец.

Это был приличный молодой человек — бывший воспитанник Гротона, первокурсник Принцентона и сосед в Сан-Ремо, которого она попросила в последнюю минуту сопровождать ее на выпускном вечере. Она мечтала, чтобы это был Дэвид, но Бретт была уверена, что он до сих пор считает ее ребенком.

Она танцевала с этим молодым человеком под луной из папье-маше, представляя, что плывет по Сене под звездным небом, когда вдруг он спросил ее, куда она собирается поступать.

— Я не пойду в колледж. Я хочу поехать в Париж, — сказала она, не раздумывая.

— О, это грандиозно! — ответил он. — Я завидую тебе. Когда я только родился, мои родители решили, что я буду учиться в Принцентоне. Это фамильная традиция.

Его реакция удивила ее, но она знала, что должна выполнить свое решение. «Сейчас, — думала она, — я должна сообщить тете Лилиан. Может, ее реакция меня тоже удивит».

— Я действительно не ожидала этого, — спокойно сказала тетя Лилиан.

— Жизнь полна неожиданностей, тетя Лилиан, — живо отозвалась Бретт, повторяя слова Малколма.

— У меня были свои планы, но я понимаю тебя, дитя мое. Когда я решила поехать в Лондон учиться рисованию, мои родители были шокированы, однако они согласились, и я должна сделать то же самое. — Помолчав, она нерешительно продолжила:

— Я была старше тебя, но, я полагаю, сейчас другие времена.

Бретт обняла Лилиан за шею.

— Я надеялась, что ты поймешь меня. В течение всего разговора эрдельтерьер Раш дремал под столиком для кофе. Услышав восклицание Бретт, он подошел и сел у ее ног.

— Только небо знает, что скажет по этому поводу твой дедушка, — произнесла Лилиан.

Со времени своего первого знакомства — шесть лет назад — Свен виделся со своей внучкой по крайней мере два-три раза в год, когда приезжал по делам в Нью-Йорк.

Когда ей исполнилось пятнадцать лет, Свен стал знакомить ее с владениями Ларсенов. Она провела несколько дней с ним в нью-йоркской штаб-квартире Ларсенов на Парк авеню. Бретт вспоминала, что у нее было чувство дискомфорта, когда взрослые в безупречных костюмах обращались к ней как к мисс Ларсен и появлялись по ее вызову, чтобы выполнить любую просьбу. Железные дороги, авиалинии и кораблестроение были основной империей Ларсенов, а предметом будущего он считал исследование космоса.

«Я бы возненавидела сидеть с ним за одним столом для переговоров и обсуждать дела», — подумала Бретт, наблюдая за Свеном во время своих коротких общений. С ним очень не просто договориться. Не только она, но многие опытные посредники были того же мнения. Бретт всегда слушала с большим вниманием, но никогда не хотела следовать его советам.

— На днях я попытаюсь убедить в этом деда, — пояснила Бретт. — Но сначала я расскажу обо всем Лизи.

— Ты хочешь сказать, что не обсуждала этого даже с Лизи? — спросила Лилиан.

— Я должна была принять свое собственное решение. Надеюсь, что она меня поймет, — ответила Бретт.

— Хорошо, и когда же ты собираешься уехать? — спросила Лилиан.

— Сразу после окончания. Нет никакого смысла прозябать в Нью-Йорке, когда можно провести лето в Париже, — сказала Бретт.

— Это же всего через несколько недель, дитя мое. Как ты смотришь на то, чтобы я поехала вместе с тобой и помогла тебе там устроиться? Я не была в Париже с того лета, что мы провели во Франции, это было четыре года назад.

— Ой, тетя Лилиан, я была бы так рада! Мы прелестно провели бы там время.

— Я не поступаю в сентябре в школу дизайна, — сказала Бретт.

— Что ты не делаешь? — воскликнула Лизи в трубку.

Хотя ее родители не имели ученой степени, они прекрасно обеспечивали своих детей. Но Дэвид внес свои изменения в их планы, а Лизи решила стать второй Пауэл с высшим образованием. Она хотела развить две свои способности: говорить и задавать вопросы, чтобы учиться радиожурналистике в университете в Сиракузе.

— Я не собираюсь идти в школу дизайна. Я собираюсь перебраться в Париж, изучать моду и фотографировать, — объяснила Бретт.

— Но что будет… как можно?.. — лепетала Лизи. — Я думала…

— Я знаю, что это речи сумасшедшего, но я обдумывала это шесть месяцев и пришла к такому решению. В любом случае, Малколм говорит, что это единственный путь реализовать свои потенциальные возможности, — сказала Бретт.

— Шесть месяцев! И ты ни разу не заикнулась мне об этом?

Лизи не была уверена, из-за чего расстроилась больше: что ее подруга уезжала за тысячи миль в чужую страну или что она ни разу не поделилась своими планами.

— И когда ты уезжаешь? — тихо спросила Лизи.

— В следующем месяце. Тетя Лилиан поедет со мной помочь устроиться, — радостно сказала Бретт. — Не могу уже дождаться, когда ты ко мне приедешь в гости!