Миноносцы Первой эскадры флота Тихого океана в русско-японской войне (1904-1905 гг.) - Несоленый Сергей Валерьевич. Страница 31

Почему-то статью о подвиге «Варяга» и «Корейца» В.Д. Доценко назвал «Миф о «Варяге» и «Корейце». На мой взгляд, это проявление неуважения к подвигу. Разве мифом является бой двух русских кораблей с противником, во много раз превосходящим по силе. Даже официальная японская историография подчеркивает храбрость русских в этом бою. Сам характер повреждений русского крейсера говорит, что В.Ф. Руднев прекратил бой, когда «Варяг» практически полностью утратил боеспособность. О тяжести боя говорят потери в личном составе: убит 1 офицер и 31 нижний чин, ранено 6 офицеров и 185 нижних чинов [46] (т.е. убито и ранено более 1/3 экипажа).

И все же особенно разгромной критике подвергает В.Ф. Руднева уже упоминавшийся А.Б. Широкорад в своей работе «Русско-японские войны 1904-1905 гг. (Минск, 2003). Ему «непонятно, куда «Варяг» выпустил 1105 снарядов, в том числе 425 снарядов калибра 152 мм, раз японская эскадра потерь не имела» [47] . Свидетельства русских участников боя и иностранных источников о повреждении, по меньшей мере, 2-х японских крейсеров А.Б. Широкорад, очевидно, не считает заслуживающими доверия. Он дает волю своей фантазии, расписывая читателю, как должен был бы действовать командир «Варяга» и, утверждая, что «грамотные» (на его взгляд) действия В.Ф. Руднева могли бы оказать серьезное влияние на последующий ход войны. На бой же В.Ф. Руднев повел «Варяг» лишь с целью «оправдаться перед начальством» [48] . Но перед тем как начать сыпать обвинения, господин Широкорад должен был бы ознакомиться с инструкциями, которые командир «Варяга» получил при уходе из Порт-Артура. А в них, в частности, говорилось, что В.Ф. Руднев был обязан «Не препятствовать высадке японских войск, если бы таковая совершилась до объявления войны» и «ни в каком случае не уходить из Чемульпо без приказания, которое будет передано тем или другим способом» [49] . Эти инструкции были равносильны приказу».

В.Д. Доценко и А.Б. Широкорад обвиняют В.Ф. Руднева в том, что у него «не хватило смелости» нарушить приказ. Это бессмысленное обвинение, долг любого военного выполнять, причем беспрекословно, отданный приказ, невзирая на обстоятельства и возможные последствия (есть лишь одно только исключение – если отданный вышестоящим начальством приказ может быть квалифицирован как измена или нарушение международных норм военных действий когда подчиненные должны воспрепятствовать его осуществлению). Главное обвинение в адрес командира «Варяга» то, что он не оказал вооруженное сопротивление японцам, когда те высаживали 26 января в Чемульпо десант. В.Ф. Руднев знал о разрыве дипломатических отношений с Японией, но, согласно международным нормам, это ещё не означало войны. Считали, что это ещё одна попытка Японии путём шантажа склонить Россию к ещё большим уступкам. Официальное объявление Японией войны России последует лишь после начала военных действий.

Если бы В.Ф. Руднев нарушил отданные ему инструкции и силой попытался бы воспрепятствовать высадке десанта, это дало бы японцам повод обвинить русских в развязывании войны. Руднев же прекрасно понимал, что правительство России стремилось любыми путями если и не предотвратить, то, во всяком случае, оттянуть начало войны, к которой Россия была ещё не готова.

Утром 26 января на русском пароходе «Сунгари» прибыл в Чемульпо американский военный агент (в 8 ч 40 мин утра), который сообщил, что война начнется на следующий день, но об этом В.Ф. Рудневу стало известно лишь 27 января после окончания высадки японского десанта [50] . Надо сказать, что командир «Варяга» выразил протест против действий японцев старшему на рейде капитану 1-го ранга Бэйли (командир английского крейсера «Talbot»), который незамедлительно связался с командующим японской эскадрой контр-адмиралом Уриу. Последний, в свою очередь, заверил его, что японские корабли не собираются никого атаковать [51] . Японские корабли вошли на рейд Чемульпо вслед за канонерской лодкой «Кореец», которая в 15 ч 30 мин была послана в Порт-Артур и которую японцы фактически силой вынудили вернуться, при этом в «Кореец» японскими миноносцами было выпущено три торпеды. Но английскому командиру японский командующий заявил, «что ничего не знает, это недоразумение, и, вероятно, ничего даже не было» [52] . Английский командир прямо заявил, что первый откроет огонь по кораблю любой нации, который начнет стрелять. Что мог предпринять в такой ситуации В.Ф. Руднев?

Следует отметить, что, знакомясь с трудами некоторых современных отечественных историков, с грустью отмечаешь, что в работах наших врагов встречаешь больше уважения к русским офицерам, солдатам и матросам, участвовавшим в кровавых войнах XX столетия, нежели в трудах наших соотечественников.

29 января на своих же минах заграждения погибли минный заградитель «Енисей» и крейсер 2-го ранга «Боярин» [53] . Обстоятельства их гибели таковы. «Енисей» уже заканчивал постановку минных заграждений в Талиенване, когда с него заметили одну сорвавшуюся с якоря и всплывшую мину. Заградитель стал малым ходом приближаться к мине, чтобы ее расстрелять. Однако во время этого маневра «Енисей» течением снесло на свое же заграждение, и в результате подрыва на мине корабль затонул в течение нескольких минут (погибло 96 человек) [54] . Командир «Енисея» капитан 2-го ранга В .А. Степанов отказался покинуть свой корабль и погиб вместе с ним. Российский историк В.Ю. Грибовский считает, что командир «Енисея» так поступил, сознавая свою вину за гибель корабля [55] . Однако, по другим свидетельствам, командир «Енисея» не отдавал приказа приблизиться к всплывшей мине – в то время В.А. Степанов находился в своей каюте, когда же он вышел наверх, то судно уже нанесло на ближайшую линию заграждения [56] .

Возможно, В.А. Степанов отказался покинуть свой корабль не только следуя традиционной этике моряков, по которой командир должен погибнуть со своим кораблем, но и потому что «Енисей» был ему вдвойне дорог: этот лучший в мире минный заградитель (вместе с однотипным «Амуром») был построен по лично им разработанному проекту. Его гибель явилась тяжелой утратой – В.А. Степанов считался одним из лучших командиров Первой эскадры Тихого океана. Русское командование послало к месту гибели «Енисея» крейсер «Боярин» и четыре миноносца, при этом командиры этих кораблей не знали точного расположения выставленных «Енисеем» минных заграждений, и в результате «Боярин» налетел на свою же мину.

При этом надо отметить, что «Боярин» можно было спасти. После подрыва на мине крейсер начал крениться, и его командир, капитан 2-го ранга Сарнавский, ввиду увеличивающегося крена, наступления темноты и опасности потерять возможность спустить шлюпки, приказал команде покинуть крейсер и перейти на сопровождающие «Боярина» миноносцы [57] . После того как крейсер был оставлен экипажем, миноносцу «Сторожевой» было приказано добить крейсер торпедами. «Исполняя это, он сделал два выстрела с очень далекого расстояния; при первом выстреле мина не вышла из аппарата, а при втором не дошла или дала промах. В это время остальные три миноносца с командиром, офицерами и командой крейсера уже ушли в Порт-Артур. Командир миноносца «Сторожевой», видя такие результаты своих выстрелов, решил, что «Боярину» не судьба тонуть и тоже повернул к Артуру», – вспоминал М.В. Бубнов [58] . Брошенный экипажем «Боярин» весь следующий день был на плаву, но никаких мер к его спасению принято не было, и крейсер затонул.