Танк против танка - Максей Кеннет. Страница 56

«ПАНТЕРА» D

СПРОЕКТИРОВАННАЯ В 1941 г. И ВПЕРВЫЕ «понюхавшая пороху» под Курском в 1943 г., «Пантера» в итоге стала лучшим танком Второй мировой войны. Строилась она прежде всего для того, чтобы дать достойный ответ Т-34/76, однако конструкторы заглядывали в будущее и создали машину, вполне способную померяться силами со следующей генерацией русских танков – Т-34/85 и наследниками КВ-1,- которым «Пантера», в общем и целом, стала вполне достойным противником.

Торсионная подвеска получилась лучшей, чем подвеска «Тигра», а скопированное с Т-34 наклонное бронирование представляло собой полный отход от немецкой танкостроительной традиции прошлого. Именно бронирование сделало танк в 1943 г. почти полностью зашишенным спереди перед лицом вражеских высокоскоростных пушек. Единственным изьяном служил «снарядный уловитель» под броневой маской пушки, который и становился порой причиной неоправданных потерь. Как и все новые машины, во время дебюта «Пантера» отличалась чрезвычайной ненадежностью, однако ближе к концу войны она стала грозной подвижной системой, вызывавшей уважение как у своих, так и у врагов. Таблица сравнений характеристик пушек и брони говорит сама за себя.

Вес: 43 тонны Скорость: 45 км/ч Лобовое бронирование: 80 мм (наклонное) Вооружение: 1 пушка 75-мм 70 калибров, 2 пулемета

Вверху: «Пантера» на пути к передовой для противодействия наступлению союзников. Вверху справа: «Шерман» с придуманными умельцами на передовой совками для срезания изгородей бокажей. Приспособление изобрели сами солдаты, которые применили его – и удачно – против мешавших их продвижению изгородей в Нормандии. Дальний справа: «Шерманы» во время боевых действий во Франции вскоре после высадки 6 июня. Справа: Высадка союзников в Нормандии в июне 1944 г. На схеме показано дальнейшее развитие наступления с берегового плацдарма, связанное с изматыванием и подтачиванием сил немецкой бронетехники. На карте стрелками даны направления американского прорыва под Сен-Ло, что привело к окружению больших сил противника в «фалезском котле» и к дальнейшему преследованию разгромленного врага к немецким границам и рубежам обороны по их линии. К тому моменту излишне растянутые и перегруженные артерии организации союзнического тылового обеспечения стали давать сбои, что способствовало ослаблению натиска на неприятеля.

Потери и танках в Нормандии достигали высокого уровня, как и ожидалось в связи с тем, что приходилось бросать в бой очень много бронетехники против расположенных на заранее подготовленных огневых позициях противотанковых пушек. при том что искусно применяемые танки прикрывали лишь немногие легко вычисляемые маршруты на подступах к рубежам обороны и при этом никогда до срока не обнаруживали своего присутствия. Наитипичнейший пример потерь по причине плотности применения танков – операция «Гудвуд», цель которой, если верить генералу Монтгомери, состояла в том, чтобы «связать боями немецкую бронетехнику». В действительности акция напоминала операцию «Крусейдер» с ее химерическими идеями погонь за немецкими танками среди пустыни в ноябре 1941 г., только на сей раз Монтгомери взялся атаковать жизненно важные позиции, которые неприятель никак не мог уступить ему за здорово живешь. На открытой местности к югу от Кана 18 июля около 2000 единиц всевозможных боевых бронированных машин, принадлежавших обеим сторонам, сталкивались в поединках на площади 65(H) м. Трое суток боев – таких же массовых и острых по накалу противостояния. как сражения под Курском в 1943 г., – завершились потерей .400 британских и около 60 немецких танков, при этом большинство машин пало жертвами САУ и танковых пушек. В первое утро немецкие САУ и противотанковые орудия приняли на себя натиск трех бронетанковых дивизий, которым приходилось разворачиваться, следуя через очень ужин проход. Только позднее на жизненно важные высоты, господствовавшие над полем боя, выдвинулись немецкие танки и присовокупили собственные усилия к хору залпов товарищей, однако панцерваффе и сами понесли урон, когда попытались спустится со склона и сократили дистанцию до менее чем 1000 м. И все же размеры потерь, как бы потрясающи они ни были, мало что говорят сами по себе: из 126 подбитых танков у британской 11-й бронетанковой дивизии лишь 40 не подлежали восстановлению, остальные представлялось возможным вернуть в строй; в одном танковом батальоне, потерявшем 41 танк, насчитывалось лишь 17 погибших и 39 раненых, некоторые из которых пострадали, уже покинув машины.

Процесс сведения на нет усилий британцев в операции «Гудвуд» протекал на выходе к так называемой «удобной танковой местности», похожей на Солсбери-Плейн в Англии или на степи Советского Союза. Но как ни парадоксально, основные танковые сражения в Нормандии происходили среди бокаж, где уровень потерь достигал значительных высот, а перелом наступил лишь за счет неисчерпаемых ресурсов бронетехники у союзников, а также сокрушительного вклада в дело англо-американской артиллерии и авиации. На местности, где большую роль играли засады, устраиваемые на танки пехотой с базуками и паицерфаустами, немцы перестали вводить в боевые действия танки, передав задачи обеспечения ограниченно подвижной обороны противотанковым САУ. Подобная политика хорошо работала, пока береговой плацдарм отличался сравнительно скромными размерами, однако по мере того, как после каждой успешной попытки расширения занимаемой силами вторжения площади он увеличивался, немецкая оборона постепенно истончалась. Шаг за шагом количество неприкрытых брешей увеличивалось, а сами они становились шире. Гак стала возможной инфильтрация довольно крупных соединений союзных танков с последующим развитием успеха, который становился все более многообещающим, поскольку немцы упорно избегали применения подвижных танковых дивизий на «мало танкодоступной местности». Важно отмстить, что генеральный инспектор танковых войск, генерал Гудериан, бронетехника которого прекрасным образом действовала в условиях Арденн в 1940 г., не соглашался со стратегией, взятой на вооружение немцами в Нормандии. Массированные контратаки в бокажах силами двух или трех танковых дивизий, как сказал он:

«БЫЛИ БЫ ВОЗМОЖНЫ. НО ТОЛЬКО вне досягаемости огня морской артиллерии и если бы, ввиду условий местности, танковые дивизии разделялись на маленькие группы из бронетехники и пехоты. Мы были готовы к действиям такого характера.

Однако готовность так и осталась неиспользованной возможностью. Час большого прорыва настал 25 июля, когда 1-я армия генерала Ходжеса (за которой через несколько суток последовала 3-я армия генерала Паттона) бросила удачно скомбинированные тактические силы танков, пехоты и артиллерии при должной поддержке саперов через бокажи южнее Сен-Ло. Если немцы и имели какой-то гипотетический шанс сдержать натиск всесторонне поддержанных смертоносными ударами с воздуха сухопутных соединений, он еще более уменьшался по причине отсутствия танковых дивизий на направлении наступления союзников. Они дислоцировались далее на восток, прикрывая вероятный участок ожидаемого прорыва в районе Кале.