Эскадренный броненосец “Ростислав”. (1893-1920 гг.) - Мельников Рафаил Михайлович. Страница 7

В кампании 1903 г. “Ростислав”, – уже в полной боевой готовности, – флагманский корабль младшего флагмана Практической эскадры контр-адмирала П.А. Безобразова (во время русско-японской войны командующий 1-й эскадрой флота Тихого океана, лично возглавивший один из походов Владивостокского отряда крейсеров). Вместе с другими пятью броненосцами (“Екатерина II”, “Чесма”, “Три Святителя”, “Двенадцать Апостолов”), составлявшими ударную силу флота (и все с 305-мм артиллерией) он в составе пападающей эскадры под командованием старшего флагмана вице-адмирала А.Х. Кригера участвует в комбинированных маневрах с высадкой войск. Маневрам предшествовали обширные, почти по периметру всего Черного моря, плавания по маршруту Севастополь- Одесса-Батум-Сухум-Пицунда-Севастополь-Инада- Севастополь-Тендра. Большую часть похода возглавлял главный командир флота и портов вице-адмирал Н.И. Скрыдлов, поднявший на учебном судне “Прут” – флаг командующего флотом. В турецкой бухте Инада на балканском берегу, пользуясь обстановкой восстания местного населения, высадили на берег корабельный десант, оказавшийся свидетелем скандального инцидента – опрометчиво отпущенные на берег и совсем уже неосторожно углубившиеся на турецкую территорию офицеры с “Трех Святителей” оказались захвачены (после неудачной попытки спастись бегством) отрядом турецкой жандармерии. “Ростислав” в этом нашумевшем деле остался незамешанным.

28 августа у Тендры нападающий флот, 12 английских броненосцев типа “Викториес” (их изображали 6 броненосцев), уничтожив в морском сражении обороняющуюся эскадру из 6 броненосцев (их изображали канонерские лодки и заградители), подверг бомбардировке Очаковскую крепость. Батальон с “Ростислава”, подкрепленный корабельной десантной батареей, без препятствия высадился со шлюпок и ботов и начал наступление в крепостном районе. Серию действий флота против берега завершили ночной стрельбой по установленной на Тендровском полуострове береговой батарее.

Важнейшим, но по-прежнему остававшимся нереализованным уроком этих и предшествовавших маневров была необходимость включения в состав флота специальных десантных судов. По этому поводу новый командир “Ростислава” капитан 1 ранга Е.П. Рогуля докладывал, что из запланированных 530 десантников оказалось возможным без значительного стеснения экипажа разместить около половины. Проблема, однако, несмотря на постоянно обновлявшиеся планы босфорской экспедиции, оставалась нерешенной вплоть до первой мировой войны. Поначалу выручали попавшие под руку и оказавшиеся чудо как подходящими для высадки знаменитые “эльпидифоры”, а затем с учетом опыта их применения уже в ходе войны начали массовую постройку специальных десантно-высадочных средств. Но и этот опыт – одно из горьких последствий разрыва традиций, вызванного октябрьским переворотом 1917 г., был забыт, и в войне 1941-1945 гг. советским морякам приходилось лишь завидовать противнику, имевшему столь досаждавшие нам БДБ (быстроходные десантные баржи).

Страшно и представить, сколькими тысячами напрасно загубленных жизней пришлось оплатить забвение исторического опыта в той войне, когда в штормовую погоду приходилось почти на верную гибель выбрасывать десанты на негодных для высадки подручных лайбах, мотоботах и бронекатерах. Только в 1950-е годы осознание этого опыта, пример недавних противников (те самые БДБ) и союзников (с их сериями специализированных пехото- и танкодесантных судов, во всем блеске проявивших себя в высадке в 1944 г. в Нормандии, а затем и в Инчхонь- Сеульской операции в 1950 г. в Корее) побудил к созданию специальных десантных судов и в советском флоте. Таким вот затяжным и запоздалым оказался путь к реализации одной, вполне, казалось бы, элементарной идеи начала века.

Той же осенью 1903 г. “Ростислав” оказался в центре торжеств возвращения флоту присвоенных ему в 1856 г. за подвиги в Крымской войне, но как-то незаметно утраченных (оттого, наверное, что флота поначалу ведь просто не существовало) георгиевских отличий. Теперь же, вдобавок к уже присвоенным ранее императором Александром III (при начале возрождения мореходного броненосного флота в 1881 г.) георгиевским лентам на бескозырках матросов флоту были возвращены (благодаря инициативе настойчивого исследователя истории флота И.П. Белавенца) также и собственно корабельные отличия – изображения Георгия Победоносца на вымпелах, брейд-вымпелах и стеньговых адмиральских флагах. Эти торжества, приуроченные к 50-летию Синопской победы, были искусно соединены с чествованием уже дослужившегося до контр-адмиральского чина недавнего августейшего командира “Ростислава” великого князя Александра Михайловича.

В парадную эскадру кораблей выведенных на время торжеств из вооруженного резерва и стоявших на бочках в Севастопольской бухте, вошли броненосцы, одноименные кораблям-участникам Синопского боя – “Ростислав”, “Три Святителя”, “Чесма”, новейший, еще не успевший установить артиллерию броненосец “Князь Потемкин-Таврический” и ветераны флота – свидетели его броненосного возрождения – 23-летний крейсер “Память Меркурия” (все еще единственный крейсер в Черном море) и 32-летний транспорт “Ингул” (собранный в Николаеве черноморский первенец Боткинского завода).

Днем 17 ноября эти корабли 13 выстрелами салютовали подъему на “Ростиславе” контр-адмиральского флага великого князя Александра Михайловича, который в качестве командующего эскадрой прошел на катере вдоль строя кораблей и здоровался с их командами. Вечером, напоминая о законах субординации и принципе единоначалия, свой флаг командующего флотом поднял на “Чесме” главный командир флота и портов вице-адмирал Н.И. Скрыдлов, а “Ростислав” вошел в состав эскадры в качестве корабля младшего флагмана.

Утром 18 ноября в день Синопской победы Н.И. Скрыдлов на флагманском броненосце “Чесма” “от лица Черноморского флота” вручил прибывшему на корабль Александру Михайловичу шелковый контр- адмиральский георгиевский флаг. Состоялась церемония освещения флага, переданного затем великим князем для подъема штурману “Ростислава”. В 10 ч утра, следуя движению командующего, заменившего на “Чесме” свой флаг георгиевским, новый контр-адмиральский флаг подняли и на “Ростиславе”. Флот расцветился флагами, рейд заполнили гром и дым императорского салюта (31 выстрел по уставу).

На “Ростислав” для представления великому князю явился командующий войсками Одесского военного округа граф Мусин-Пушкин, за ним великого князя поздравили командующий флотом и сопровождавшие его в полном составе все адмиралы Черноморского флота. После церковного парада со свезенными с кораблей на берег знаменными флагами экипажей праздник вновь вернулся на рейд, который заполнили представленные для севастопольских учащихся корабельные барказы и паровые катера. В этих прогулках по рейду около кораблей приняла участие и великая княгиня Ксения Александровна (дочь Александра III).

Торжествами, завершившимися спусками флагов (корабли возвращались в вооруженный резерв), вечером 18 ноября фактически, как показал ход событий, подводилась черта под еще не поколебленными в основах порядком флотской службы и незыблемостью государства.

Словно уже ощущая под ногами первые отдаленные подземные толчки, режим Николая II нахимовской славой пытался отгородиться от надвигавшихся грядущих потрясений. Уже на пороге стояла бездарно спровоцированная русско-японская война с позором сдачи Порт-Артура и первыми предгрозовыми матросскими волнениями в Севастополе 1904 г., а за ними потрясшие основы режима, едва не погубившие царизм 1905 и 1906 годы и последующие, все еще мало в чем объясненные современными историками, десятилетие сползания России к февральской анархии и Октябрьской революции, покончившей с прежней Россией.

В войне на Дальнем Востоке “Ростислав”, как и все корабли флота участвовал своими людьми, их опытом, их боевой подготовкой. Матросов, упорно не расстававшихся со своими георгиевскими ленточками с надписью “Ростислав” на бескозырках, офицеров в их традиционно белых “черноморских” фуражках можно было встретить и на кораблях Порт-артурской эскадры, некомплект которой пополняли с Балтики и с Черного моря, и на формируемой в Кронштадте 2-й Тихоокеанской эскадре, и в составе экипажей, готовившихся в Либаве для ожидавшихся покупкой “экзотических крейсеров” из Чили и Аргентины.