Год грифона - Джонс Диана Уинн. Страница 14

— Ну, так ведь это всего на несколько дней! — беспечно сказала Эльда. — Я оставлю записку уборщицам, чтобы они тут не подметали. Главное, чтобы с Фелимом ничего не случилось.

— Спасибо вам! — сказал Фелим. — Я вам чрезвычайно признателен.

Глава 4

Большую часть ночи Рёскин провел за чтением «Алой книги Костамары»: сперва в буфете с кружкой пива, потом, когда его наконец выставили из буфета, у себя в комнате. Дочитав ее, он заснул, но поутру ни свет ни заря постучался к Эльде: он пришел за остальными книгами.

— О боги всеблагие! — простонала Эльда, когда к громкому стуку в дверь присоединился зычный и настойчивый голос Рёскина. — Ну ладно, ладно, сейчас иду!

Эльда спрыгнула со своей эстрады, но в последний момент вспомнила, что весь пол выложен магическими узорами. «Вот как хорошо быть грифоном!» — подумала она и расправила крылья. Юная грифонша полетела к двери. Со сна она не заметила, что ветер от ее крыльев исказил очертания некоторых узоров. Дверь тем временем содрогалась от ударов.

— Послушай, Рёскин, — сказала Эльда, отпирая ее, — ты, пожалуйста, не забывай, что я могу тебя растерзать, если мне захочется. А мне уже почти хочется.

— Мне нужна «Циклина о тропизме», — сказал Рёскин. — Срочно. Понимаешь, это все равно что запой. Кстати, заберу и остальные книги тоже, раз уж зашел.

— Да пожалуйста, хоть все забирай! — сердито сказала Эльда и отступила в сторону, освобождая ему проход.

Рёскин нырнул в зал, ловко лавируя между разложенными на полу магическими узорами, и схватил свою «Циклину».

— Кстати, хочешь почитать «Алую книгу Костамары»? — спросил он, собирая остальное. — Там множество ценнейших советов по части магии. Я могу принести ее тебе сегодня, но потом снова заберу — я хочу перечитать ее еще разок, прежде чем сдать обратно в библиотеку.

Нельзя сказать, чтобы Эльда была без ума от этой «Алой Книги» — хотя она тут же вспомнила, что и сама воспользовалась одним из ее советов. Но сейчас грифонша была такая сонная, что спорить совершенно не хотелось.

— Ну ла-адно. Принеси ее мне на утреннюю лекцию Вермахта. А теперь убирайся, я хочу еще поспать.

Рёскин ухмыльнулся и удалился, напоминая собой приземистый книжный шкаф на коротких кривых ножках. Эльда захлопнула дверь и полетела обратно в постель. Но тут она обнаружила, что проснулась ровно настолько, чтобы не суметь заснуть снова. Грифонша немного полежала на брюхе, сердито размышляя о том, какой же бардак царит у нее в комнате. Вскоре она обнаружила, что прикидывает, долго ли еще до завтрака, а вслед за этим подумала о том, как хорошо, что у нее еще остались апельсины. После этого ничего не оставалось, как встать и съесть апельсин. Потом Эльда решила, что, раз уж все равно делать нечего, надо попытаться отскрести от ковра хотя бы часть из девяноста девяти лужиц воска. Грифоньи когти очень неплохо приспособлены для такой работы, но у нее все равно ушло на это больше получаса. Однако до завтрака оставалась еще уйма времени. Эльда пошла бродить между магическими узорами, собирая оставшиеся сорок с лишним книг из библиотеки. И, между прочим, обнаружила Поликантову «Философию магии». Рёскин ее забыл, потому что на вид она ничем не отличалась от других, более доступных книг.

— Во, кстати! — сказала Эльда. — Папа ведь все равно говорил, чтобы я ее почитала…

Она взлетела обратно на постель и принялась читать.

Это было совсем не то, что она ожидала увидеть, хотя Эльда сразу поняла, отчего эта книга нравится ее отцу. Поликант имел привычку сводить вместе идеи, которые по сути своей не имели ничего общего, и оборачивать дело таким образом, что они все-таки смыкались. Эльда подумала, что Дерк поступил примерно так же, когда соединил орла и льва, чтобы создать грифона. На ее взгляд, Поликант делал это несколько натянуто. Но он то и дело задавал вопросы. И все эти вопросы заставляли Эльду говорить себе: «А я бы этот вопрос поставила совершенно иначе!» или «Ну, дело же не в этом — ему следовало бы спросить вот о чем…» Через некоторое время она поневоле задумалась: быть может, Поликант нарочно задает не те вопросы, чтобы вынудить читателя пуститься на поиски нужных? И тут Эльда поняла, что попалась. Она осознала, что избрала для изучения самый интересный предмет на свете. Эльда читала, читала, читала… Она даже едва не опоздала на завтрак — ей непременно хотелось дочитать пятую главу.

Юная грифонша не спеша направилась в столовую. Она чувствовала себя несколько рассеянной и в то же время необычайно внимательной и возбужденной: ей казалось, будто ее разум раскрылся, точно зонтик — даже не один, а целая вешалка зонтиков, причем некоторые из них вывернулись наизнанку.

— В чем дело, Эльда? — спросил Фелим, глядя, как топорщатся ее крылья и хохолок и как дергается ее хвост.

— Да так, — ответила она. — Я просто читала Поликанта…

— И как, понравилось? — спросил Лукин.

— Ну, в общем, да, но дело даже не в этом. Я просто не могла оторваться, — призналась Эльда.

Ее товарищи смотрели на выгнутую шею и сверкающие глаза грифонши с благоговейным трепетом.

— А можно, я потом почитаю? — вежливо осведомился Фелим.

— Обязательно! — воскликнула Эльда. — Вы все должны это прочесть! Даже ты, — сказала она Рёскину.

Тот поднял голову от «Циклины», посмотрел на грифоншу невидящим взором, что-то буркнул и снова уткнулся в книжку.

Позавтракав, Эльда побежала к себе — она хотела еще немного почитать Поликанта, прежде чем идти на лекцию к Вермахту. Она даже не остановилась, чтобы проводить взглядом Коркорана, который бежал в свою лунную лабораторию. Так только, взглянула мельком и галопом поскакала к себе. Коркоран же на нее и вовсе внимания не обратил.

Его разрисованный павлиньими перьями галстук, как обычно, развевался у него за плечом. Коркоран был озабочен. Оказалось, что спрятанный в пушечное ядро персик делается неимоверно тяжелым. Коркоран понимал, что, если он нацепит на себя столько железа, то просто не сможет передвигаться, даже несмотря на то что на Луне, согласно его расчетам, все предметы должны весить меньше. Теперь он обдумывал, что делать: уменьшить вес железа с помощью магии или просто сделать ядро потоньше? Обнаружив на столе магическое послание библиотекаря с предупреждением, Коркоран только рассердился. Ну и что, что его первокурсники взяли в библиотеке пятьдесят четыре книги? Что в этом такого? В конце концов, он именно потому и отобрал их себе, что они выделяются среди прочих! Коркоран тут же позабыл о записке и посвятил следующие два дня тому, что окунал железные шары в разные магические растворы.

За эти два дня Поликант успел обойти всех друзей Эльды, а вслед за ним — «Алая книга Костамары», и «Циклина», и все прочие. «Алая книга» никому не показалась столь захватывающей, как Рёскину, но Поликант и впрямь заворожил всех, а Фелим так увлекся чудесами «Тангенциальной магии», что совершенно выкинул из головы угрозу пришествия ассасинов и едва не забыл о необходимости посещать лекции Вермахта. Чтобы вытащить Фелима на лекции, Ольге приходилось заходить к нему в комнату и щелкать пальцами у него перед носом, словно и впрямь снимая чары. А очутившись в аудитории, Фелим угрюмо смотрел на Вермахта и время от времени качал головой.

Впрочем, теперь, прочитав эти книги, они все стали относиться к Вермахту подобным образом. Как выразилась Ольга, стоя вместе с остальными у памятника Поликанту после очередной лекции, теперь слушать Вермахта было все равно, что пытаться расслышать одну-единственную каплю посреди ливня. Магия оказалась настолько шире!

— Но смотри, Фелим, не качай больше так головой на Вермахта, — предупредила она. — Похоже, этот урод уже опомнился.

Это действительно было так. Первые полдня после угрозы Коркорана Вермахт держался тише мыши. Он добросовестно диктовал заголовки, чертил свои схемы, а на студентов почти не глядел. Потом снова принялся поглаживать бородку. На следующее утро назвал Рёскина «эй вы, громогласный!» — по счастью, гном в это время обдумывал один сложный абзац из «Теоремы мысли» и его не услышал — и начал было говорить Лукину «эй, вы…», но вовремя спохватился и сказал: «Вы, с золотым блокнотом!» К обеду он, похоже, решил, что если вовсе не обращать внимания на Эльду — хотя не обращать внимания на огромного золотого грифона, восседающего в заднем ряду Северной лаборатории, было затруднительно, — то Коркорану будет не за что его увольнять. И вот после обеда он величественно, как всегда, вошел в аудиторию, поставил на кафедру свои песочные часы и, поглаживая бородку, обернулся к студентам.