Эскадренные миноносцы класса 'Доброволец' - Мельников Рафаил Михайлович. Страница 37

Выслать 10 миноносцев против 30-40 для артиллерийского состязания не имело смысла, и потому миноносцы, оставшиеся в Порт-Артуре после боя 28 июля главным образом ставили мины для защиты проливов и крепости. Хотя посылались они и на рекогносцировки с целью знать, где ночуют японские суда, но ничего там не узнавали.

Вышеизложенное прошу Ваше Превосходительство доложить на благоусмотрение Морского министра, и если в принципе последует согласие Высокопревосходительства, то, собрав все данные по облегчению минных крейсеров, обсудить вопрос в Техническом комитете о приспособлении их как контр-миноносцев с возможностью быть главным судном 1-го отряда миноносцев и способных активно ставить мины заграждения.

Подписал: и.д. Главного инспектора минного дела контр-адмирал Лощинский, Октябрь 1906 г.

Перед походом.

Так было отмечено состоявшееся в этот день назначение великого князя, все еще числившегося младшим флагманом Черноморского флота, на такую же должность на Балтике. Сохранилась за ним и должность главноуправляющего торговым мореплаванием и портами и причисление к императорской свите. На следующий день Петергофский рейд стал свидетелем состоявшегося на кораблях высочайшего смотра. "Украйна", подняв брейд-вымпел императора, повела корабли в Биорке. Здесь на яхту "Полярная звезда" вместе с императором перешли сопровождавшие его обе императрицы, великие княгини Ксения Александровна (жена великого князя Александра), Ольга Александровна и принц Петр Александрович Ольденбургский.

Корабли вернулись на Петергофский рейд, где 21 августа смотр был продолжен. О результатах его в высочайшем приказе по Морскому ведомству от 22 августа говорилось, что император "изволил остаться совершенно довольным как постройкой судов, так их быстрым ходом и стройностью движений". За это начальнику отряда свиты его величества контр-адмиралу его императорскому высочеству великому князю Александру Михайловичу объявлялась Высочайшая благодарность, а командирам и офицерам всех пяти кораблей – монаршее благоволение. Командам от царя было пожаловано: кондукторам флота по 10 руб.. боцманам по 5 руб., унтер-офицерам по 2 руб. и рядовым по 1 руб. "Особенную благодарность" император изъявлял Комитету по усилению флота на добровольные пожертвования и "всем лицам, принимавшим участие в создании этих судов и в проектировании и вооружении их".

С вниманием осматривая новые корабли, император, конечно, не догадывался, что их вооружение еще не испытано. Но показывать императору свое оружие в действии тогда было не в обычае. К стрельбам из минных аппаратов приступили 24 августа. Стрельбы, подтвердившие надежность установок при всех скоростях вплоть до 20 уз, окончили 28 августа. Из участвовавших в ней "Трухменец" отправился в Кронштадт, а "Финн" и "Эмир Бухарский" вернулись на свои заводы для продолжения достроечных работ.

Обратной стороной показной заботы императора о новых кораблях явилась почти что неприличная история с задержкой им утверждения названий новых кораблей. Название головного корабля третьей серии – "Генерал Кондратенко" император утвердил 2 августа 1905 г. на основании "всеподданейшего доклада" великого князя. 16 августа в день спуска этого корабля на воду успели выпустить и соответствующий приказ по Морскому ведомству о зачислении его в списки флота. Это было уже вне всех обычаев, но и названия остальных кораблей император почему-то долго не утверждал. Причины такого невнимания к патриотическому делу сбора средств на добровольные пожертвования необъяснимы. ГМШ, не имея названия кораблей, не считал возможным назначать на них командиров. Заводам вопреки всем традициям приходилось спускать на воду корабли, не имеющие названий. А император безмолвствовал. Слишком, видимо, была увлекательна стрельба по воронам.

Не выдержав ожиданий, морской министр 23 сентября поручил ГМШ "спросить свиты Его величества контр-адмирала Нилова, последовало ли высочайшее указание" о том, какие именно названия из числа предложенных ранее оказались удостоены утверждения. И, если выбор все еще не произошел, "просить адмирала Нилова возможно ускорить решение этого вопроса". Вот, оказывается, от кого зависело и как происходило утверждение названий кораблей. Так судьбы флота вслед за оставившими в его истории нечистый след "флотоводцами" вроде А.С. Меншикова, К.П. Посьета или З.П. Рожественского стал определять еще один баловень фортуны, не по заслугам вкушавший от милостей судьбы и императора. Это был всесильный тогда "начальник военно-походной канцелярии его императорского величества" (изобретались и такие должности), скандально известный ("вечно пьяный", как его характеризовал в своих мемуарах "Пятьдесят лет в строю" А.А. Игнатьев) адмирал Константин Дмитриевич Нилов. При императоре он видимо играл роль такого же собутыльника, каким при его августейшем родителе был флигель-адъютант П.А. Черевин.

Чрезвычайно интересно было бы знать, какими именно государственными делами занимались все это время Нилов и его августейший собутыльник? Ибо только 5 октября 1905 г. великий князь Александр Михайлович нашел нужным уведомить ГМШ о состоявшемся императорском выборе. Об этом, оказывается, он 29 сентября был извещен начальником "военнопоходной канцелярии". Государю "благоугодно было избрать следующие названия: "Сибирский стрелок", "Пограничник", "Уссуриец", "Забайкалец", "Амурец" и "Охотник". Еще через 5 дней после высочайшего разрешения включили эти корабли и в списки флота.

А пока совершался неторопливый обмен этими государственной важности депешами, Гельсингфорский завод машино- и мостостроительного общества вынужден был, не имея утвержденного названия, спускать на воду безымянный "минный крейсер номер первый". То же самое заводу Крейтон пришлось 8 октября 1905 г. проделать с "минным крейсером номер второй" в Або. И, наверное, не боясь подозрений в наклонности к парадоксам, в самое время задаться вопросом: а могли выиграть любую войну такие "военачальники", которые даже задачу своевременного наименования корабля решить не умели.

В базе.

Минных крейсеров прокатившиеся по всей стране мятежи пока не трогали. Корабли были слишком заняты своими работами и испытаниями. Спасала и специфика службы на малых кораблях, где все люди на виду и где офицеры не могут позволить себе той откровенной розни и разобщенности, какой отличались корабли более крупные. И минные крейсера, как менее других кораблей зараженные антигосударственной пропагандой, становились едва ли не главной опорой трона.

28 сентября 1905 г. для окончания кампании и последующей зимовки "за палами" к Новому адмиралтейству пришел в Петербург принадлежащий Гвардейскому экипажу "Войсковой". У своих заводов по окончании кампании 29 октября оставались на зимовку "Москвитянин" (Путиловский завод), "Казанец" и "Страшный" (Рига), "Генерал Кондратенко" (Гельсингфорс). В Кронштадте должны были зимовать почти что распростившиеся со своими заводами "Украйна", "Трухменец", "Эмир Бухарский" и "Финн". Но два последних корабля во время захода в Гельсингфорс в октябре 1905 г. были задержаны там распоряжением ГМШ. Здесь они, вопреки возражениям великого князя, не желавшего выпускать корабли из своих рук, были оставлены на зимовку. Перед этим они по приказанию генерал-губернатора великого княжества Финляндского (видимо, с целью умиротворения этой части территории империи) совершили плавание в Котку ("Эмир Бухарский") и Ганге ("Финн").