Эскадренные миноносцы класса 'Доброволец' - Мельников Рафаил Михайлович. Страница 55

Минная дивизия, осведомленная (из расшифрованных радиопереговоров) о планах безумной немецкой авантюры, готовилась перекрыть путь отхода немецким кораблям. В Нукке-Вормском проходе к утру 15/28 октября сосредоточились "Новик", корабли 1-го и 5-го дивизионов. Но атака не состоялась – командующий флотом не хотел рисковать кораблями на заграждениях, которые немцы, как предполагалось, должны были поставить. Но мин тральщики не обнаружили. Не был найден и будто бы остававшийся на плаву подорвавшийся немецкий миноносец.

И вновь, неутомимо выполняя свои охранносторожевые функции, "добровольцы" выходят в море. Утром 18/31 ноября Рогокюль покидала 2-я группа 5-го дивизиона, за ней ушли на север "Сибирский стрелок", "Генерал Кондратенко" и "Охотник". После стоянки у Харилайда они переходят в Гангэ, где встречают подводные лодки "Барс" и "Гепард". 20 ноября/3 декабря идут в Лапвик и вдоль восточной кромки передового заграждения, минуя банки Штапельботен и о. Вормс, 22 ноября/5 декабря возвращаются в базу Рогокюль.

После состоявшегося 4/17 ноября большого сбора дивизии (ожидался прорыв подозрительно маневрировавших у Эзеля 20 немецких миноносцев) последним крупным ее плаванием в 1916 г. стал обход начальником дивизии 5/18 декабря на "Новике" в сопровождении "Десны" и "Капитана Изыльметьева" южного фланга обороны архипелага. У Церельского маяка адмирал осматривал работы по сооружению грандиозного комплекса батареи из 4 305-мм орудий и прощался с личным составом и строителями, остававшимися для продолжения этих работ в жестоких условиях наступающей зимы. В Усть-Двинске встретились с командующим армией Радко-Дмитриевым. Он был настроен очень оптимистично и был уверен, что, благодаря значительному пополнению и высокому боевому духу своих войск, сможет вскоре перейти в наступление, и не представлял, какие потрясения ждут страну в наступающем году и какая горькая участь – быть расстрелянным большевиками в качестве заложника – ждет его самого.

8/21 декабря "Новик", "Десна" и "Капитан Изыльметьев" присоединились в Куйвасте к еще оставшимся здесь "Пограничнику" и "Генералу Кондратенко". Следующим утром адмирал прощался с экипажами, оставшихся на зимовку у о. Шильдау "Цесаревича" и "Адмирала Макарова". 10/23 декабря, преодолевая уже появившийся по берегам тонкий лед и покрываясь ледовыми наростами, покидали Моонзунд корабли.

11/24 декабря корабли во главе с "Сибирским стрелком" благополучно прибыли в Ревель, где предстояли зимняя стоянка и ремонт. Здесь же готовилась зимовать группа 6-го дивизиона ("Стерегущий", "Страшный", "Забайкалец"), а также 1-й и 3-й дивизионы (8 "новиков"), 1-я бригада крейсеров и подводные лодки. В Гельсингфорсе зимовали "Новик", 2-й и часть 3-го дивизиона ("Десна", "Азард", "Самсон", "Летун", "Капитан Изыльментьев"), в полном составе 5-й дивизион ("Эмир Бухарский", "Финн", "Москвитянин", "Всадник", "Гайдамак", "Амурец", "Уссуриец"), группа 6-го дивизиона ("Туркменец-Ставропольский", "Донской казак", "Украйна", "Войсковой"), а также миноносцы 7-го, 8-го и 9-го дивизионов.

Первые большие замены произошли в командном составе кораблей. Командир "Новика" М.А. Беренс еще 10/23 ноября был назначен командиром дредноута "Петропавловск". "Новик" от него принял командовавший до этого "Москвитяниным" А.К. Пилкин. Командир "Сибирского стрелка" П.В. Вилькен (командовал с декабря 1914г.) получил назначение на должность командира 1-го дивизиона эскадренных миноносцев. На его место 28 декабря/10 января прибыл В.И. Залесский. Командиром 5-го дивизиона вместо ушедшего командиром "Славы" капитана 1 ранга П.М. Плена стал капитан 2 ранга Г.К. Старк. Его в должности командира "Страшного" заменил капитан 2 ранга Н.Р. Ренненкампф. Новые назначения последовали в наступающем, круто изменившем судьбу флота и всей России 1917 году.

В дни горьких "праздников свободы"

Февраль 1917 года, до основания потрясший и перевернувший Россию, особенно больно ударил по ее офицерскому корпусу. Воспитывавшиеся в неуместном для своего времени политическом инфантилизме и социологическом неведении (если не сказать невежестве), офицеры были застигнуты врасплох стихией народного бунта – "бессмысленного и беспощадного". Они даже не успели организовать самозащиту против убийств и мародерства, которыми сопровождался неожиданно грянувший "праздник" народной свободы.

Жертвами долга службы и своего привилегированного социального положения оказались в Балтийском флоте не менее 100 офицеров. Их убивали, часто подвергая унижениям и жестоким истязаниям за вынесенные когда-то служебные взыскания, за строгость при наведении дисциплины и порядка на кораблях, за отказ выдать оружие толпе борцов "за свободу" и просто за то, что они носили на плечах погоны. Матросы, вчера внешне дисциплинированные, но внутренне готовые к мятежу, вдруг, при первых сигналах о состоявшемся в Петрограде перевороте, обращались в ревущую толпу со всеми присущими ей непредсказуемыми инстинктами. Так было в городах, так было на кораблях.

Свои убийцы нашлись в команде "Уссурийца" (5-й дивизион). Здесь вечером 27 февраля, после первых известий о беспорядках в Петрограде, были убиты командир миноносца капитан 2 ранга М.М. Поливанов, старший судовой механик корабля инженер-механик старший лейтенант А.Н. Плешков. На звуки выстрелов командир "Гайдамака" послал с проверкой мичмана Биттенбиндера. Но убийцы встретили его выстрелами. Сраженный несколькими пулями из наганов, он, истекая кровью, прополз по палубе "Уссурийца", где его, уже умиравшего, подобрала команда соседнего "Всадника". Его матросы в убийствах не участвовали.

На следующий день, зная, что команда ушла на митинг, толпа "революционеров" явилась к бортам миноносцев с требованиями выдачи для расправы офицеров. Получив отпор от вахтенных 9-го дивизиона, толпа двинулась к стоянке миноносцев 5-го дивизиона. Случайно, по новому "революционному" небрежению или по сговору с преступниками, но у трапа на стоявший крайним "Эмир Бухарский" вахтенного не оказалось. Хорошо ориентируясь во внутреннем расположении корабля, убийцы в считанные секунды добрались до кают-компании. Там для обеда собрались старший офицер миноносца старший лейтенант Г.Ф. Варзар, лейтенанты Н. Лауданский и Г.Л. Нейберг. Расстреляв офицеров в упор, негодяи скрылись. Столкнувшийся с ним офицерский вестовой (он нес вторые блюда) поднял тревогу, но запоздалая погоня оказалась безуспешной.

Офицеры кораблей оказались пленниками их вдруг "революционизировавшихся" команд и были вынуждены подчиниться ходу событий. Отныне команды сделались самодавлеющей силой, лишь номинально подчинявшейся Морскому уставу и корабельному распорядку. Дошедшие до наших дней вахтенные журналы передают смятение и шок, в котором пребывали на кораблях офицеры. На "Украйне" революционные активисты завладели оружием в корабельном арсенале.

Бесстрастно, словно боясь навлечь на себя месть "революционеров" за невольное сочувствие к погибшим, в вахтенном журнале "Уссурийца" в числе других событий дня 3 марта было записано: "21 ч. 15 м. Убиты командир и инженер-механик. Отопление производится с берега". Но и эту запись, пусть даже без упоминания имен и фамилий, приходится в свете событий тех дней относить к поступкам гражданского мужества. Запись в журнале – это непререкаемый документ для следствия, которое, как казалось офицерам, не могло впоследствии не состояться. Скрытой формой протеста против убийств можно считать чистый белый лист журнала на "Финне" за 4 марта 1917 г. Бывший вахтенным офицером подпоручик по фамилии, как можно предполагать, Жаев сделал внизу листа лишь одну запись: "Сего числа убит на берегу в городе старший офицер миноносца лейтенант Генрих Львович Нейберг". Упоминаемый Г.К. Графом, он оказался на свою погибель в гостях на "Эмире Бухарском". И неисполненным долгом современных историков приходится, очевидно, считать поиск в вахтенных журналах имен погибших на всех зимовавших в те дни кораблях.