Эскадренные миноносцы класса 'Доброволец' - Мельников Рафаил Михайлович. Страница 59

Обеспокоенный неясностью обстановки, М.К. Бахирев 1/14 октября в 12 час. 30 мин. с разрешения командующего флотом (после беседы с ним) уходит на юг на ”Баяне”. В охранении шли ”Десна” и ”Лейтенант Ильин”, ”Генерал Кондратенко”, ”Пограничник”, ”Забайкалец”. Перед уходом с кораблей отправили добровольцев в десантный отряд для обороны о. Моон от наседавших немцев. При выходе на рейд ”Генерал Кондратенко” (брейд-вымпел начальника 4-го дивизиона) доложил о неисправности в машине и был оставлен. С безысходностью, схожей с той, что царила на кораблях в Порт-Артуре последние недели обороны, адмирал еще до выхода записывал: ”Днем обычное траление немцев в Ирбенском проливе, которому некем было помешать”.

На ”Славу”, стоявшую без движения и поспешно покинутую революционной командой (давно ли здесь судовой комитет, вальяжно развалившись в офицерских креслах, вершил судьбу героя Цусимы, старшего механика корабля Л.Ф. Джелепова), с группой добровольцев высадился командир ”Туркменца Ставропольского” капитан 2 ранга Г.Е. Чаплин. Хорошо зная корабль по прежней на нем службе и помня уроки ”Грома”, он вызвался проверить, не оказались ли в суматохе бегства оставленными на корабле секретные документы и карты, которыми еще раз могли бы воспользоваться немцы. Брошенный всеми корабль словно ждал людей. Он еще хранил тепло оставленных машин и горячих котлов. Как ни в чем не бывало работала динамо-машина и горело электрическое освещение, корабль еще не подвергся предстоящему немецко-эстонскому разграблению, на которое его обрекли два адмирала, не проявившие предвидения. Наскоро осмотрев главнейшие служебные помещения, Г.Е. Чаплин подготовил корабль к взрыву. Об этом особенно просили адмирала оказавшиеся на разных кораблях офицеры ”Славы”. Огромной силы взрыв вызвал сильнейший пожар в кормовой части.

Начальник 6-го дивизиона приказал вдобавок к взрыву подорвать корабль торпедами. Стреляли поочередно ''Москвитянин”, ”Амурец”, ”Туркменец- Ставропольский”. Каждый выпустил по две торпеды. Одна, отказавшись идти по курсу, начала циркулировать на рейде. Из остальных, попавших в цель, взорвалась только одна. Как замечал по этому поводу М.К. Бахирев, на торпедах ”вертушки были свернуты” и неудачи выстрелов приходится объяснить ”плохим уходом за материальной частью”, об этом в комитетах вопрос никогда не поднимали. Позором покрыла себя революционная команда транспорта ”Ингерман”. Сочтя слишком опасным данное им задание снять людей с батарей на северной оконечности острова Даго, шкурники предпочли бежать прямо в Ревель. Запоздало назначенный ему конвоиром миноносец ”Лихой” найти транспорт не сумел.

Но были в те роковые для России дни проявления высокого понимания воинского долга и подлинного героизма. К уже названным примерам не напомнить о командах батарей № 39 (4 305-мм пушки) и № 38 (4 152-мм пушки) на Даго (командир старший лейтенант Б.М. Елачич) нельзя. И будь командование настроено на стойкую оборону, прояви оно ту организованность и стойкость, с какой батальон смерти капитана 2 ранга П.О. Шишко не подпускал немцев к дамбе, ведущей на остров Моон, немцам не видать было бы Архипелага. Эти подвиги, умышленно замалчивавшиеся прежней историографией и даже третировавшиеся как низкое ”оборончество”, еще ждут своих исследователей. Память о героях русской земли не может быть утрачена.

Эскадренный миноносец "Забайкалец".

Все пути для преследования со стороны немцев были при отходе надежно пресечены. Мины в районе Куморского буя поставили ”Стерегущий” и ”Донской казак”. Флот действовал, как в свои лучшие годы, и немцам пришлось дорого заплатить за попытки помешать движению кораблей. Несколько миноносцев и катеров противника, пытавшихся обстрелять место посадки русских войск на транспорты, были уничтожены или повреждены огнем еще действовавших полевых батарей. Особенно наседавшие части отбросил десант с миноносцев.

”Донской казак” и ”Войсковой” атаковали и заставили скрыться пытавшуюся вести разведку немецкую подводную лодку. 6/19 октября 1917 г. флот покинул Моонзунд. По общему сигналу с ”Баяна”, сделанному в 16 часов, корабли начали движение в установленном порядке. Впереди шли четыре пары тральщиков под охраной 2-го дивизиона тральщиков. Их возглавлял начальник дивизии траления капитан 1 ранга П.П. Киткин. Отряд еще остававшихся в Моонзунде ”новиков” во главе с ”Десной” составляли ”Самсон”, ”Лейтенант Ильин”, Победитель”, ”Забияка”, ”Гавриил”, ''Константин”. Крейсер ”Баян” под флагом командующего морскими силами Рижского залива вице-адмирала М.К. Бахирева охраняли ”Донской казак” и 'Забайкалец”. ”Диану” охранял 'Москвитянин”, ”Гражданин” – ”Генерал Кондратенко” и ”Пограничник”. Четвертый отряд составляли канонерские лодки ”Храбрый”, ”Хивинец”, ”Грозящий” и миноносцы охранения 'Деятельный” и 'Сторожевой”. В пятый отряд входили заградитель ”Волга”, транспорты ”Ольга”, ”Иже”, миноносцы ”Туркменец-Ставропольский”, ”Украйна”. ”Новик” выслали к Лапвику, чтобы лучом прожектора указывать путь похода. На 5-й дивизион, шедший Нукке-Вормским фарватером, возлагалось прикрытие группы поврежденных судов, выходивших последними из уже приведенной в негодность минной базы в Рогокюле.

После выхода отряда ”Эмир Бухарский” заградил подходы к базе, потопив заранее приготовленные баржу и пароход ”Тор”. Затем ”Амурец”, пропустив все суда, поставил минное заграждение. С присоединением к дивизиону ”Эмира Бухарского”, ”Амурца”, ”Разящего”. ”Всадника” и ”Финна” были поставлены заграждения перед Нукке-Вормским фарватером и у Оденсхольмского маяка. Наглухо ”запечатав” весь путь из Моонзунда, корабли у Оденсхольма – свидетеля удач и трагедий в минувшей войне – ставили точку всем активным операциям.

Вечером 6/19 октября главные силы встали на якоря на подходе к рейду Лапвика. Утром ”Гражданин”, заградители ”Волга” и ”Амур” были отправлены в Гельсингфорс, затем по приказанию командующего флотом туда же ушли все три крейсера и канонерские лодки.

По приказанию М.К. Бахирева миноносцы 6-го дивизиона отдельными б а н кам и 7/20 октября поставили заграждения в самом выходе из Моонзунда. На ходу корабли оставались до конца навигации.

Ожидавшееся немецкое форсирование передовой позиции не состоялось, и миноносцам было поручено дальнейшее усиление минных заграждений. Так ”Туркменец-Ставропольский” (уже под командованием прибывшего 16/29 октября прежнего старшего офицера ”Славы” Л.М. Галлера) после нескольких переходов в треугольнике Лапвик-Ревель-Гельсингфорс, 3/16 ноября перешел к Руссарэ, где, как и ”Войсковой” со ”Стерегущим”, сдал аэропушку (она, очевидно, была не нужна для зимней береговой обороны), а 7 и 9 ноября выходил на минную постановку, которую из-за штормов приходилось отменять. Но мины все же вместе со ”Стерегущим” и с участием минеров заградителя ”Свирь” были поставлены.

Находясь постоянно в плаваниях, ”Туркменец” во время захода в Гельсингфорс 19 ноября, как и все корабли, поднял, как записано в вахтенном журнале, ”революционные флаги”. После очередного плавания в Ревель и проверки гребных винтов в Гельсингфорском доке корабль 30 ноября ошвартовался у бонов и перешел на освещение с берега. Боевая страда 1917 г. была им закончена. 25 и 26 декабря, как значится в вахтенном журнале (под брейд-вымпелом начальника 6-го дивизиона) отметили первый и второй дни рождества Христова. Столь же деятельной после ухода из Моонзунда 7/29 октября была кампания "Украйны”. Она на зимовку в Гельсингфорсе стала 26 ноября.

”Пограничник” разоружили в Гельсингфорсе 11-13 октября вместе с ”Генералом Кондратенко”. На рейде Штандарт с корабля убыл на ”Москвитянин” мичман Жилин, а в конце октября на ”Туркменец-Ставропольский” мичманы Р.Б. Фитингоф и Генке. 3 ноября ”Генерал Кондратенко” и 'Пограничник” на буксирах привели в Петроград, и они стали для зимних работ к стенке Балтийского завода. ”Уссуриец” (обычно в паре с ”Гайдамаком”) нес свою дозорно-заградительную вахту в Рижском заливе с 10 нюня по 9 сентября, когда был переведен на новое место службы – в Финский залив. 13-15/26-28 октября ”Уссуриец” с ”Гайдамаком” конвоировали из Лапвика в Ревель, а затем в Лехтма заградители ”Мета” и ”Свирь”.