Броненосцы типа "Бородино" - Мельников Рафаил Михайлович. Страница 30

Превратив атаку в скоротечную беспорядочную свалку и единоборство одиночных кораблей, русские могли реализовать вполне удовлетворительную, мало чем уступающую японцам, боевую подготовку своих кораблей для одиночного боя и, наоборот, лишили бы японцев их главного преимущества- умения вести хорошо организованный и управляемый артиллерийский эскадренный бой с применением массированного огня с дальних расстояний. На эскадре не могли не знать, что в боях под Порт-Артуром японцы с близких расстояний стреляли гораздо хуже, чем с дальних. А главное, такая атака позволила полностью нейтрализовать органический, как считал З. П. Рожественский, недостаток его эскадры – "тихоходность".

Обладая З. П. Рожественский хотя бы малой способностью к "глазомеру, быстроте и натиску", которыми была пронизана суворовская "наука побеждать", будь он способен на подлинно творческие озарения, вспомни он не раз повторявшиеся С. О. Макаровым слова своих великих предшественников: "на войне обстановка повелевает", и имя его, случись эта вполне возможная, дерзкая и смелая атака, вошло бы в ряд с именами самых славных флотоводцев. Но роль флотоводца была, как это теперь очевидно, не по нему. Хотя Рожественский и оценил, если верить его позднейшим показаниям, "необычайно выгодные условия" для первого удара эскадры, однако он оказался неспособен мгновенно принять решение и молниеносно использовать предоставлявшийся ему неслыханно счастливый и почти гарантированный шанс если не разгромить японский флот, то провести с ним бой на равных. Его интеллекта хватило лишь на то, чтобы, не меняя ни курса, ни строя, ни скорости эскадры, поднять в 13 час. 49 мин. флажный цифровой сигнал "единица", что означало "бить по головному", и одновременно начать стрельбу самому. Этим он с первой минуты начисто дезорганизовал и без того весьма зыбкую систему управления огнем эскадры. Ведь согласно его же приказам, пристрелку должен был осуществить сначала головной корабль, а затем, получив от него корректурные данные о прицеле, могли открывать огонь и остальные корабли. "Единица", поднятая на мачте "Суворова", заставила открыть огонь сразу все корабли. Не отличая падения своих снарядов, в беспорядке сыпавшихся вокруг "Микасы", наши корабли не могли корректировать свою стрельбу, а полное отсутствие на эскадре даже зачатков системы массирования огня сделало его для японцев почти безвредным. Новые, но обладавшие недостаточной базой дальномеры Барра и Струда помочь не могли.

В те неумолимо истекавшие для русских последние минуты надежды, когда японцы начали свой поворот, а русский командующий, подставив под расстрел "Ослябю" и следовавшие за ним корабли, занимался лишь выравниванием строя, В. И. Бэр мог бы спасти положение. Словно самой судьбой уже выдвинутый в направлении к японской эскадре, обладая по праву адмиральского флага властью командовать своим отрядом, "Ослябя" во главе своих кораблей был вполне в состоянии сделать то, на что оказался неспособен З. П. Рожественский. В этом бою, в котором отличная выучка комендоров "Осляби" и повышенное бризантноё действие 254-мм снарядов могли бы нанести японцам ощутимые повреждения, были все шансы общими силами 2-го броненосного отряда подбить один из японских кораблей, и тогда делалась реальной возможность подхода и кораблей 3-го броненосного отряда контр-адмирала Н. И. Небогатова. В этих условиях подоспевшим кораблям 1-го броненосного отряда оставалось бы довершить разгром японцев. Во всяком случае в условиях боя кораблей один на один японская эскадра могла бы быть, безусловно, рассеяна и не смогла бы добиться той победы, которой в конце концов завершился Цусимский бой. Не было бы и того постыдного по своей беззащитности расстрела "Осляби" всей японской эскадрой, не было бы и его столь быстро последовавшей бессмысленной гибели.

Увы, изучением великих сражений прошлого, освоением уроков активной тактики и всего блистательного опыта Суворова, Нельсона, Ушакова, Сенявина, Нахимова, видимо, не утруждали себя ни З. П. Рожественский, ни В. И. Бэр, ни большинство тогдашнего флотского офицерства. Все военачальники той поры, как горько заметил один из воевавших в Маньчжурии полковых командиров, проявили лишь одну несомненную способность – "водить порученные им войска на убой". Не вспомнили на "Ослябе", уже загоревшемся от первой серии сыпавшихся на него японских снарядов, и о подвиге командира броненосца" Ретвизан" Э. Н. Щенсновича, который в опасной ситуации, грозившей в бою 28 июля 1904 г. русской порт-артурской эскадре потерей ее управления (из-за выхода из строя флагманского броненосца "Цесаревич" и растерянности второго флагмана), нашел в себе решимость вырваться из кучи сбившихся кораблей и в одиночку, принимая весь огонь на себя, броситься в таранную атаку на флагманский броненосец "Микаса". Не решившись использовать предоставившийся ему шанс, В. И. Бэр остался в общем строю и обрек на неминуемую гибель и себя, и свой корабль, и эскадру.

Не проявив ни способностей флотоводца, ни личной отваги, З. П. Рожественский и в последующие 5 часов боя, находясь па "Суворове", оставался столь же непостижимо равнодушен к происходящему и судьбе приведенной им на убой эскадры. О предельном маразме, в котором он пребывал все это время, и унтерском уровне мышления, свидетельствует эпизод с появлением раненого адмирала в башне 152-мм орудий. Не считаясь с тем, что башня повреждена и поворачиваться не может, что подача испорчена и кораблей противника в углах обстрела ее орудий не видно, адмирал приказал вызвать прислугу и начать стрелять!

Уже в первые полчаса боя, когда жестоко избитый "Ослябя" едва держался в строю, а "Суворов" оказался под неслыханно метким, частым и плотным огнем, командующий должен был решиться на какое-то кардинальное решение. Нельзя было столь бездарно играть в поддавки, позволяя японцам, которые пользовались почти двойным превосходством в скорости, с легкостью охватывать голову русской колонны и сосредоточенно расстреливать всем флотом ведущий ее корабль, одновременно прикрываясь от огня концевых кораблей за дугой изгибавшегося строя. Ведь можно было, рискуя даже потерей действительно тихоходных кораблей, увеличить скорость и не позволить японцам столь безнаказанно концентрировать огонь на головном корабле. Можно было в момент, когда японцы сближались, броситься на них строем фронта уцелевших броненосцев. Таран, мины из носовых аппаратов и кинжальный огонь могли бы смешать строй японской эскадры и заставить их отойти, дав русским кораблям передышку, хотя бы на ночь. Но адмирал оставался безучастен, сидя под прорезью рубки.

Приведя эскадру, словно по сговору с японцами, в самый центр их сосредоточившихся сил, связав корабли гибельным приказом тянуться один за другим и превратив флот в караван смерти, выключив из действия всех своих флагманов и фактически полностью устранившись от руководства боем, З. П. Рожественский, по существу, самым подлейшим образом предал своих матросов и офицеров, предал последние надежды маньчжурской армии, предал вековые традиции флота и его славную историю.

Но корабли, поставленные своим командующим в условия гарантированного истребления, вступили в бой и вели его с редким, превзошедшим все прошлые сражения мужеством. И первыми были броненосцы типа "Бородино".

Цветы для генерал-адъютанта.

Их предали

14 мая 1905 г. в Цусимском бою броненосцы типа "Бородино" подверглись самому жестокому из возможных в то время испытаний – на полное уничтожение всей мощью сосредоточенного артиллерийского огня, какой располагал японский флот, в условиях, лишавших корабли возможности активно противодействовать этому уничтожению.