“Цесаревич” Часть II. Линейный корабль. 1906-1925 гг. - Мельников Рафаил Михайлович. Страница 6
8 час. 10 мин. Вернулась шестерка, ходившая к пароходу, привезя 18 винтовок, патроны, 6 патронных сумок и пулеметный замок, взятые из крепостной артиллерии Свеаборгской крепости. Пароход встал на якорь у вехи банки Климова.
8 час. 30 мин. — прекратили стрельбу из всех орудий.
9 час. 00 мин. Отбой. Всего выпущено: 31 12-дюймовых и 215 6-дюймовых снарядов (в бою 28 июля выпустили 104 и 509).
Впоследствии, как указывают некоторые источники, немалая часть выпущенных по Свеаборгу снарядов была обнаружена на фортах неразорвавшимися. Вопрос, однако, в том, следует ли это обстоятельство отнести к очередному подтверждению несовершенства боеприпасов, которые флот имел на вооружении во время войны с Японией, или же речь шла о стрельбе умышленно неснаряженными снарядами, чтобы не подвергать строения крепости чрезмерным разрушениям. Но в журнале об этом втором варианте упоминаний нет и, значит, приходится думать, что снаряды и вправду были негодными.
Ожесточение уже начатой большевиками и эсерами гражданской войны заставило, как видно из журналов, и после прихода парохода продолжать стрельбу. В вахтенном журнале "Богатыря" говорилось, что на палубе парохода "сухопутные солдаты стояли во фронт без фуражек и кричали о спасении". Здесь бы и подумать о милосердии: прекратить стрельбу и с требованием о сдаче отправить в крепость пароход с группой тех же солдат.
Но командующий отрядом понимал, что жаждущий крови император его за это не похвалит. Мятежники должны быть раздавлены безоговорочно ("жестоко наказать" — лейтмотив всех мыслей императора тех лет), как это сделали 15 ноября 1905 г. в Севастополе. Там огнем всего флота и береговых батарей, не колеблясь обратили в решето и пылающий костер только что отстроенный и фактически не оказывавший никакого сопротивления крейсер "Очаков". О милосердии не думали. Нужен был эффект самого жесткого устрашения. Об этом свидетельствовали и записи в вахтенном журнале "Богатыря".
Из них видно, что на берегу происходила "орудийная пальба на островах Николаевском, Стрелковом и Комендантском, или Инженерном". Иначе говоря, стреляли, не видя перед собой конкретных целей, по площади, исключительно для устрашения. Стреляли, не разбирая ничего вокруг. В обширнейшем, как никогда, перечне разбитых в рубках, каютах и салонах стекол, зеркал, дверей посуды и абажуров оказался даже попавший в зону выстрелов собственный шестивесельный ял № 2.
Что же, может быть и вправду следовало дать запоминающийся урок всем этим боевикам, трудовикам, эсерам и бундовцам, что в своей преступной самонадеянности посмели на бессмысленный и безнадежный мятеж толкнуть матросов, способных воспринимать лишь верхушку малопонятных, но таких соблазнительных лозунгов о "свободе и справедливости". Чуть позже казнили и бунтовщиков: обличенных в подстрекательствах 17 человек были расстреляны по делу о восстании в Кронштадте, 17 за восстание в Гельсингфорсе (Свеаборгской крепости) и 18 по делу "Памяти Азова". Десятки были отправлены в тюрьмы и на каторгу (В. М. Митрофанов. "В память жизни", Л., 1930).
Расстрел восемнадцати осужденных к смерти "азовцев" совершился в предутренние часы 5 августа 1906 г. Тела казненных были погребены в море на 30-саженной глубине близ о. Нарген. Остальных осужденных принял на борт транспорт "Лахта" и под конвоем минного крейсера "Воевода" доставил в Кронштадт.
“Цесаревич" в совместном плавании со “Славой”
Все эти дни, обеспечивая происходящие процедуры суда и казни, гардемаринский отряд оставался на рейде Ревеля. В 5 час утра, когда все было кончено, корабли снялись с якорей и проложили курс на запад. Но это не было еще начало большого плавания. В старинной бухте Рогервик (Балтийский порт), где еще Петр Великий начинал сооружение базы флота, состоялась церемония окончательного разрыва с безрадостным прошлом. Утром следующего дня командам кораблей, выстроенным на шканцах по "большому сбору", был прочитан приказ командующего отрядом с объявлением уже приведенного в исполнение приговора суда особой комиссии.
К ночи, словно снимая с себя заклятие минувших дней, корабли практиковались в боевом освещении. После полудня 7/20 августа "Цесаревич", а за ним и "Слава" снялись с якорей для следования в Биорке. Отдельно, догнав в пути и затем уйдя вперед, следовал "Богатырь". Его застали уже на якоре у о. Равица, после чего в тот же день вышли всем отрядом в Кронштадт. В море, поворачивая вправо, проделали маневр перестроения в обратный порядок с "Богатырем" во главе. Подобные маневры, в отличие от практики предвоенных плаваний (и чего в походе 2-й эскадры никогда не делал Рожественский), становились повседневным упражнениями в плаваниях отряда.
Исполнив тяжкий труд государственного служения и навсегда, как тогда казалось, покончив с крамолой, корабли получили, наконец, возможность отправиться в манившее всех заграничное плавание. Пройдя череду заполнивших все дни стоянки предпоходных хлопот с бесконечными приемками запасов, доукомплектовав офицерский состав и окончательно разместив по кубрикам гардемаринов, корабли 19 августа были представлены на Высочайший смотр.
Император был счастлив. Наконец-то и Балтийский флот собственными силами справлялся с крамолой и тем снял с души самодержца тяжкий груз сомнений и страхов. Блестящим был вид принарядившихся кораблей, отменной выправкой блистали очищенные от врагов отечества команды.
Неслыханно щедрыми были и последовавшие за смотром царские милости. Главного отличия был удостоен оправдавший надежды императора командующий отрядом И.Ф. Бострем. Ему сигналом с яхты "Александрия" вслед за отбытием императора было приказано вместо брейд-вымпела поднять контр-адмиральский флаг. Высочайшим приказом того же дня командиры "Цесаревича" и "Богатыря" жаловались чином капитанов 1 ранга, а командир "Славы" — орденом Св. Владимира III степени. Обер-офицерам (лейтенанты и мичманы) изъявлялось монаршее благоволение, гардемаринам — благодарность за ревностную службу в течение предшествовавших двух месяцев внутреннего плавания.
Нижним чинам объявлялось царское спасибо и назначалось традиционное за отличный смотр денежное вознаграждение. Старшим боцманам и кондукторам было выдано по 10 руб., боцманам по 5 руб., унтер-офицерам по 3 руб., рядовым по 1 руб. Для матросов, имевших знак отличия военного ордена (Георгиевский крест), награда увеличивалась до 4 руб.
По счастью, суровый опыт войны не позволил офицерам обольщаться наградами за сомнительные подвиги подавления мятежей, и в большинстве своем они, не исключая командиров и командующего отрядом, готовились провести предстоящее плавание с действительной пользой для возрождения флота.
3. Учеба в океанах
Выход отряда в плавание едва не задержала произошедшая 23 июля авария "Славы". При спешном выходе из Гельсингфорса в сильный шквал с проливным дождем броненосец правым скуловым килем прочертил по банке в проливе у юго-восточной оконечности о. Густав-Сверт. Проба гидравлическим давлением течи в переборке не обнаружила, и командующий отрядом настоял на отмене предписанного министром ввода корабля в док. Исправлением днища решили заняться по возвращении из плавания.
Отряд спешил оторваться от берега, чтобы на океанских просторах начать создание той новой школы воспитания и боевой подготовки, которой так ждал от него флот. Эйфория грядущего и безоговорочного обновления царила тогда в кают-компаниях кораблей. Выводы из уроков войны соединялись со смелыми предложениями, выдвигавшимися тогда в нескольких неформальных центрах творческой мысли.
Новый со свежими идеями журнал "Море" и решительно стряхнувший с себя сорокалетнюю пыль рутины "Морской сборник", горячие споры в кружках организаторов МГШ и, наконец, одиночные выступления смелых энтузиастов и патриотов возрождения флота создавали ауру высокого и чистого творческого горения. Под их воздействием невиданную акцию предпринял даже ГМШ, разославший на корабли и базы объемлющий вопросник по опыту войны. Пробуждала мысль и деятельность двух следственных комиссий, собиравших по всем флотам сведения о ходе боев 28 июля и 14 мая. Болью за честь флота и неудержимым стремлением доискаться до корней и причин всех его неудач в минувшей войне были проникнуты статьи в первых же номерах "Морского сборника" за 1906 г.