Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина - Широкорад Александр Борисович. Страница 26

Летом 1937 г. на завод № 92 приехали новый начальник Артиллерийского управления маршал Григорий Иванович Кулик ²⁰, комиссар Артуправления комбриг Г.К. Савченко и несколько инженеров. Грабин писал:

«Совещание открыл... маршал Кулик, который по-хозяйски взял власть в свои руки. Никакого доклада, а, следовательно, и обсуждения не было. Кулик, Савченко и другие военные товарищи задавали вопросы, работники завода от

вечали. Каждый раз вопросы адресовывались определенному лицу, которое и должно было отвечать. Спрашивали в общем-то об одном и том же: когда завод начнет выполнять план и давать хорошие пушки...

В тягостной атмосфере комиссар Савченко вдруг заявил:

— Ваша пушка Ф-22 никуда не годна, и нам она не нужна. Вот трехдюймовая образца 1902 года очень хороша, такую пушку и давайте нам, а то черт знает что даете!

Для меня в этом заявлении не было ничего нового. Я знал, что такого мнения придерживаются и некоторые другие руководители военных учреждений...

Не ожидая ответа от Кулика и делая вид, будто бы все дальнейшее относится только к комиссару АУ, я начал объяснять:

— Товарищ Савченко, трехдюймовая пушка образца 1902 года, хорошо послужившая нашей Родине, все же имела несколько существенных недостатков. — И перечислил: первый, второй, третий, четвертый... (Вдаваться в детали сейчас не буду, потому что широким кругам читателей они вряд ли интересны, артиллеристы же о них знают.)

— Пушка Ф-22, — продолжал я, — лишена перечисленных недостатков. Уже по одному этому она лучше трехдюймовки. Кроме того, Ф-22 полностью отвечает требованиям, предъявленным к новой дивизионной пушке по мощности и дальности стрельбы, по высокой огневой маневренности и скорострельности, по высокой мобильности и большой живучести лафета. Конструкция и материал ствола выбраны с учетом возможной модернизации, вес ее в боевом положении около 1700 килограммов, т. е. на 300 килограммов меньше предусмотренного в тактико-технических требованиях Артиллерийского управления. Таким образом, ваше заявление, товарищ Савченко, о Ф-22 является совершенно необоснованным»*.

Дело кончилось проведением повторных войсковых испытаний Ф-22. Испытания прошли с переменным успехом. Тем не менее валовое производство пушек Ф-22 продолжалось.

В начале апреля 1938 г. Грабин был вызван на совещание в Кремль.

* Грабин В.Г.Оружие победы. С. 221—223.

«Зал заседаний, куда мы вошли после недолгого ожидания, представлял собой просторное помещение, в котором амфитеатром были расположены скамьи. Впереди, между двумя огромными окнами, стоял стол типа письменного, только очень большого размера. За столом сидел маршал Ворошилов, председатель Главного Военного совета РККА. Оказалось, что это совещание и было заседанием ГВС. В состав совета входили: Сталин, Молотов, маршал Кулик, возглавляющий Главное артиллерийское управление, инспектор артиллерии Воронов, председатель Арткома ГАУ Грендаль, начальник Генерального штаба, начальники управлений родов войск, командующие войсками округов. На совещании, среди остальных приглашенных, присутствовали Ванников от НКОП, представитель Наркомата тяжелой промышленности, начальник КБ Кировского завода Маханов.

Открывая заседание, Ворошилов сообщил, что будет рассматриваться вопрос об итогах испытаний новой 76-миллиметровой дивизионной пушки Кировского завода [JI-12. — А. Ш.] и о принятии ее на вооружение Красной Армии.

Меня это сообщение — как обухом по голове. О какой новой дивизионной пушке может идти речь, когда наш завод дивизионную пушку Ф-22 изготавливает? Странно. Но Ворошилов не мог оговориться. Значит, военные дали задание Кировскому заводу, там изготовили новую пушку, Артиллерийское управление испытало ее и рекомендовало для принятия на вооружение. Почему же мы об этом ничего не знали?

Мне стало не по себе.

Ворошилов предоставил слово для доклада военному инженеру Главного артиллерийского управления. Поднялся представительный мужчина, положил перед собой текст и начал читать. Читал он хорошо. Отчет содержал результаты испытаний каждой группы механизмов пушки. Из того, что он говорил, явствовало: в пушке не было обнаружено никаких недостатков, все хорошо. Закончил он тем, что предложил новую 76-мм дивизионную пушку Кировского завода принять на вооружение взамен 76-мм пушки Ф-22 образца 1936 г.

Доклад произвел на меня двойственное впечатление. Первая мысль была: неужели не выявлено никаких дефек

тов? Если так, то кировцы молодцы, такую пушку обязательно примут на вооружение. К тому же несложный расчет показывал, что создали они ее довольно быстро. Теперь апрель 1938 г. Вряд ли заказ на пушку и тактико-технические требования они могли получить раньше 1937 г. (Позже мои догадки документально подтвердились. Заказ Кировскому заводу был сделан в марте 1937 г. Следовательно, кировцы создали свою пушку меньше чем за полтора года. По тем временам это были прекрасные темпы.)»*

Далее Грабин отметил выступление известного артиллериста Владимира Давыдовича Грендаля:

«Немногословен был Грендаль. Подверг резкой критике пушку Кировского завода, сказал, что над орудием нужно еще поработать. Заключил свое выступление так:

— Дивизионная пушка должна быть мощной, весом не более 1300 кг. Она должна быть значительно мощнее трехдюймовки и обладать гораздо более высокой маневренностью огневой и на марше.

Такой точки зрения придерживалось и наше КБ» ²¹. Грабин объяснил это в выступлении:

«— Из всех материалов для меня, как для конструктора, ясно, что кировцам на доработку пушки потребуется много времени. Я глубоко убежден, что за это время наше КБ сумеет создать новую пушку по тем же тактико-техническим требованиям. Прошу вас, товарищ маршал, разрешить нашему конструкторскому бюро включиться в соревнование с кировцами.

Произнося это, я наблюдал за выражением лица Ворошилова, но не заметил, чтобы он благоприятно воспринял мои слова. После меня выступили еще два человека, они продолжали критиковать пушку Кировского завода. Главный Военный совет прекратил обсуждение и принял решение, обязавшее кировцев доработать пушку и испытать ее. Ворошилов ни слова не сказал о моей просьбе. “Значит, не разрешил”, — заключил я. Мелькнула горькая мысль: “Вот и продолжили конструкторский род Ф-22! Вот и конец всем нашим планам...” Нет, не мог я с этим смириться. Решил: пойду к Ворошилову и попрошу его лично. Все покидали

зал заседания. Я поднялся и направился к столу маршала. В это же время к Ворошилову подошел Сталин. Я заколебался. Подходить или нет? Хотелось поговорить с Ворошиловым один на один. Не вышло. Будут ли Сталин и Ворошилов обсуждать мою просьбу? Шел я медленно и нерешительно, поглядывая на выход. Вдруг вижу — Сталин повернулся ко мне.

— Товарищ Грабин, вы не уходите, сейчас мы будем решать вопрос о вас.

Это придало мне бодрости. Значит, еще не все потеряно.

— Почему вы не разрешили Грабину заниматься новой пушкой? — обратился Сталин к Ворошилову, когда зал опустел.

— Пушку Маханова потребуется только доработать, а Грабину нужно начинать проектировать и изготовлять опытный образец. Он не успеет и только зря потратит время и силы.

Ответ Ворошилова не удовлетворил Сталина.

— Давайте Грабину разрешим. Может быть, успеет.

— Хорошо, — согласился Ворошилов. — Занимайтесь, Грабин, только не опоздайте. Хотя я сомневаюсь, — добавил он.

— А вы не сомневайтесь, — сказал Сталин. — Если бы Грабин не был убежден, что догонит Маханова, то, поверьте, он не стал бы просить разрешения. А я убежден, что он не только догонит, но и перегонит Маханова»*.

А теперь попробуем разобраться, что произошло на самом деле. В марте 1937 г. Артуправление выдало новые тактико-технические требования на 76-мм дивизионную пушку с длиной ствола в 40 калибров и углом возвышения 45°. Это было сделано в связи с тем, что Ф-22 оказалась довольно капризной в эксплуатации. А ее достоинства — высокая начальная скорость снаряда и большой угол возвышения — оказались абсолютно ненужными: в 1937 г. мощности 76-мм пушки обр. 1902/30 г. со стволом в 40 калибров вполне хватало для борьбы с любыми как существующими, так и перспективными отечественными и заграничными танками. Для зенитной стрельбы Ф-22, как уже говорилось, оказалась не