Чародей и Дурак - Джонс Джулия. Страница 16

Не Тариссин голос, незнакомый — и не во сне. Джек проснулся как от толчка. Он был в пекарской гильдии, и сквозь щели в ставнях уже пробивался рассвет.

Дверь распахнулась, и четверо вооруженных людей ворвались в комнату. Нивлет, единственный тощий пекарь во всей гильдии, стоял у них за спиной.

— Это он! — крикнул Нивлет. — Тот самый, кого ищут хальки.

Двое выступили вперед. Джек нашарил нож. Во рту у него пересохло, и голова еще не прояснилась после сна. Он вышел навстречу противникам, шаря глазами по сторонам и выискивая, чем бы отвлечь врага. Слева стоял дровяной ящик, набитый поленьями. Джек прыгнул и толкнул ящик в сторону солдат. Поленья раскатились, заставив двух передних отступить. Джек выставил вперед нож, чертя им сужающиеся круги в воздухе. Лезвие задело руку одного из стражников, и Джек нажал на рукоять, чтобы вогнать нож поглубже.

Что-то кольнуло Джека сзади — он обернулся и увидел третьего стражника, рыжего, с рыжими усищами и самым длинным ножом, который Джеку доводилось видеть.

— Иди-ка сюда, парень, — подзадоривал рыжий, но косые взгляды выдавали его. Он отвлекал Джека, чтобы другие могли проткнуть его сзади.

Не сводя глаз с Рыжего, Джек прикинул, где может сейчас находиться второй. Он перенес свой вес на левую ногу и лягнул назад правой, как конь. Ему удалось попасть заднему прямо в коленку, и тот со стоном упал. Джек кинулся вперед, прямо на нож Рыжего, и в последний миг резко свернул в сторону. Уже размахнувшегося Рыжего бросило вперед, и он налетел на своего товарища, который качался, держась за колено.

Джеку недосуг было на них смотреть. В горле у него саднило, а легкие, казалось, вот-вот лопнут. Он снова устремился к первому стражнику, с раненой рукой. Четвертый все еще маячил в дверях, выжидая чего-то. Раненый достал копье и дразнил им Джека. Держась на безопасном расстоянии от копья, Джек поднес к глазам нож, на котором еще не высохла кровь копейщика.

— Гм-м, — сказал он, отвлекая врага. — На твоем месте я бы обратился к лекарю. Кровь у тебя какого-то странного цвета.

— Меня не так просто надуть, парень, — усмехнулся тот и ткнул вперед копьем.

Джеку некуда было отступать — сзади была стена. Надо было что-то делать. Он улыбнулся.

— А все-таки тебе не мешало бы показаться лекарю, приятель. Вон как хлещет у тебя из-под самого глаза.

Стражник не сразу сообразил, в чем дело, а Джек напряг правую руку и метнул нож прямо ему в глаз. Опять-таки не глядя, чем кончится дело, безоружный теперь Джек отскочил от стены. Рыжий уже поднялся, но второй стражник остался на полу. На ноже Рыжего была кровь. Четвертый сдвинулся с места и вкупе с Рыжим преградил Джеку дорогу к двери.

Оказавшись лицом к лицу с двумя вооруженными врагами Джек понял, что пора прибегнуть к колдовству. Он сосредоточил свое внимание на клинках, всем существом ощутив их плотную, твердую, неуступчивую суть. В точности следуя наставлениям Тихони, он вошел в холодную сталь. Это был уже не урок, где опасность существовала больше в воображении и учитель внимательно следил за его действиями, как в опыте со стаканом. Здесь все было по-настоящему.

В его распоряжении была только доля мгновения. Не было времени прислушиваться к себе или поддаваться чарам субстанции, в которую он вошел. Подгоняемый опасностью, Джек вызвал в памяти образ Тариссы, и она явилась в тот же миг. Она нежно трогала лоб Роваса, стоящего перед ней.

Магия не заставила себя ждать. Ее сопровождал стыд, но сейчас некогда было разбираться с этим. Он позволил силе подняться вверх из чрева, а мысли устремились ей навстречу. Оба потока слились во рту, и металлический вкус колдовства ожег язык.

Струя хлынула прямо в клинки. Джек управлял ею, пока она неслась по воздуху. Он лепил ее, как скульптор, и она приняла нужную форму. Магия проникла в сталь, и Джек в тот же миг ушел оттуда. Ножи мгновенно раскалились докрасна, и стражники с криком выронили их.

Джека объяла слабость. Перебарывая ее, он протиснулся мимо стражников к двери. Ни Рыжий, ни второй даже не попытались остановить его. Оба держались за сожженные до мяса ладони и вращали глазами в поисках средства охладить их.

Джек переступил через порог и столкнулся с Нивлетом. Фраллит сказал как-то: «Никогда не верь тощему пекарю», — и, похоже, был прав. Джек двинул Нивлета кулаком в лицо — тот упал на пол, и Джек переступил через него.

— Принеси-ка стражникам воды, — сказал он и ушел, не дожидаясь ответа.

Чувствуя себя странно окрыленным, Джек пошел к выходу. Он сделал это! Он заставил магию повиноваться! Это было восхитительно. Он испытывал чувство могущества, уверенности в себе и готов был сразиться с кем угодно. Проходя через трапезный зал, Джек смел остатки вчерашнего пира. Хлебы, цыплята и фрукты посыпались на пол. Джек откинул голову и расхохотался. Наконец он хоть что-то сделал как надо.

Кто-то зашевелился позади — либо Нивлет, либо один из раненых. Время было уходить. Улыбка сошла с лица Джека. Видно, он так и не увидит Анниса. Придется убираться из города тем же путем — через потайную дверь. Джек поднял с камыша довольно внушительный нож для мяса, напихал за пазуху хлеба и сыра — и, подумавши, выпил чашу эля в свою честь. Потом поморщился — эль, простояв всю ночь на столе, не стал лучше — и вышел в рассвет.

— Ваша светлость, позвольте представить вам его королевское величество короля Кайлока, суверена Четырех Королевств. — Баралис отступил в сторону, чтобы дать Кайлоку приблизиться к Катерине.

Король был великолепен. В черных с отделкой из черного же меха шелках, с золотом на обшлагах и у ворота, он превосходил всех королей, когда-либо живших на свете. Высокий, тонкого сложения, он держался с небрежной гордостью. Лицо его не так легко поддавалось суждению: странно темное, несмотря на льющийся в окна солнечный свет, оно не допускало к себе ни света, ни слов.

Он протянул свою тонкую руку, и Катерина подала ему свою. Он поднес ее бледные пальцы к своим губам. Дыхание его было холодным, холоднее даже, чем губы. Легкий трепет прошел по телу Катерины. Поначалу она не намеревалась делать реверанс — владычица Брена никому не кланяется, — но она знала, как она хороша, если смотреть на нее сверху, как соблазнительна ложбинка меж ее грудей и как красиво золотит солнце ее пухлую нижнюю губку.

— Для меня большая честь приветствовать ваше величество в нашем прекрасном городе.

— Это для меня большая честь лицезреть вашу светлость.

Их встреча проходила в большом зале, где присутствовал весь двор. Гирлянды летних роз украшали стены. Солнечные лучи, проходя через цветные стекла окон, окрашивали все в цвета Брена: ярко-синий, темно-синий, пурпурный и алый. Стекла подбирал еще покойный герцог. В знамя этих же цветов обернули его мертвое тело. Катерина содрогнулась, несмотря на солнечное тепло. Кайлок все еще держал ее за руку.

— Скажите лишь слово, госпожа моя, — сказал он тихо, — и я зажгу город, чтобы согреть вас.

Не одна Катерина ахнула — все, кто слышал Кайлока, беспокойно зашевелились. Баралис сказал, прервав неловкое молчание:

— Ваше величество, должно быть, устали после долгой дороги. Если позволите, я проведу вас в ваши покои.

Кайлок даже не взглянул на него — король не сводил глаз с Катерины и не отпускал ее руки. Его пальцы вжались в тонкую Я кисть, остановив приток крови.

— Вы правы, советник, я должен отдохнуть. Я увидел мою будущую жену, и от этого зрелища дыхание чуть было не остановилось в груди. — Резким движением он отпустил руку Катерины.

Ей давно хотелось, чтобы он это сделал, но теперь она словно лишилась чего-то. В нем чувствовалась большая власть, и Катерина как будто сопричислялась к ней, пока он держал ее за руку. Она сказала, чтобы задержать его еще немного:

— Надеюсь, мой господин, комнаты придутся вам по вкусу. Я сама следила за тем, как их обставляли.

Он быстро шагнул вперед, и Катерина в панике отступила — ей вдруг показалось, что он хочет ударить ее. Он поклонился, низко уронив голову и показав свой белый затылок. Ноздри его дрожали, словно он вбирал в себя ее аромат.