Корона с шипами - Джонс Джулия. Страница 69

Эмит продолжал говорить. Наверное, хотел приободрить ее и дать последние советы. Но Тесса больше не понимала его. Все слова стали просто попавшими в чернила пылинками.

Тесса сжала кисть так, что побелели суставы пальцев на правой руке, и с силой опустила ее на лист пергамента и провела жирную, абсолютно черную линию по серому фону. Тессе даже почудилось, что она слышит, как краска с шипением впитывается в покрытую мелом поверхность.

Еще один, на этот раз легкий и быстрый, удар кистью — и от первой линии, к отметке в верхнем левом углу страницы отошла еще одна. Тесса ощущала, как кисть набирает скорость, видела, как вьется вслед за ней длинный черный шлейф. Она заставила себя остановить стремительное движение и воспользовалась передышкой, чтобы покрыть начатый узор блестками серебристых чернил. Потом снова окунула кисть в краску, и черная спираль снова устремилась вниз, к линии-основе.

Послушная ее воле кисть нарисовала серию одинаковых петель, но с каждым новым завитком краска ложилась все гуще, линии становились все толще... У Тессы голова пошла кругом. В животе снова начались спазмы. Кожу на голове покалывало, словно тысячи крошечных насекомых ползали в волосах и кусали ее. Кисть выскользнула из вспотевшей руки.

Тессе показалось, что пахнет горящим деревом — и чем-то еще. Она не успела понять, чем именно: запах почти сразу же пропал.

Черные нити словно манили и опутывали ее. Жирные и блестящие, они обещали разгадку всех тайн. Тесса чувствовала, что исчезает, перестает существовать, растворяется в них. Паника охватила девушку, но желание продолжать было слишком велико, и Тесса сделала вид, что все в порядке, а может, просто заставила себя прогнать страх. Проворные пальцы снова обхватили кисть, краска капля за каплей падала на пергамент, спирали неумолимо раскручивались, как вытянутая из мотка шелковая нитка. Пунктирные служебные линии на листе были уже не просто разметкой для рисования узора, а дорогой, ведущей в иной мир. Картой, которая помогала ориентироваться в нем.

Тессе послышалось негромкое жужжанье, но она не обратила внимания. Это всего лишь тень ее застарелого недуга — звона в ушах. Дэверик с его тонкой кисточкой и острым пером больше не властен над ней. Он ее не остановит. Ни в этот раз, ни в какой другой. Больше никогда.

Отныне она будет делать что захочет.

Возбуждение ее достигло предела. Тесса азартно водила кистью по странице. И тут ушей ее коснулся новый звук: точно лязганье металла по камню. Она постаралась сосредоточиться, понять, что это такое, но звук растаял, как дым.

Она двигалась дальше, все глубже, почти ощущая, как смола и сажа проникают в кожу, как на чистой странице рождается новый узор. Мысли Тессы кружились и извивались по листу пергамента вместе с линиями и спиралями рисунка. Бросив оценивающий взгляд на свое создание, она начала копировать узор на правой стороне страницы. Теперь пути назад нет.

Кисть ее выводила все новые фигуры. И погруженное во тьму пространство там, за узором, постепенно прояснялось. В центре поблескивал глубокий омут, пропасть, а может быть, озеро. Почти не сознавая, что делает, Тесса взяла из рук Эмита вторую кисть, окунула ее в чернильницу и принялась за рисование тонких перекрещивающихся линий. Цепочка крестов, как дорожка, протянулась к таинственному озеру. Тесса подбиралась к нему ближе и ближе, сквозь сочетания густых и светлых теней. Она уже не рисовала, а словно снимала — один за другим — тончайшие покровы, прозрачной дымкой окутывающие узор.

Внезапно Тесса почувствовала себя нехорошо и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Совсем как Райвис, подумала она, почувствовав во рту вкус крови. Или это были чернила? У тех и у других привкус меди и соли.

Граница между ней самой и ее рисунком постепенно исчезала. Ее колотил озноб. Порыв холодного ветра налетел на нее. И снова появился тот запах. На сей раз Тесса сразу же узнала его: так воняло в страшную ночь на мосту.

Запах тухлого мяса. Запах гонцов Изгарда.

У Тессы пересохло во рту. Она почувствовала странную пустоту в животе, а ноги стали точно ватные. В памяти возникли темные фигуры гонцов, их занесенные ножи, ощерившиеся рты, влажные десны, с которых стекала слюна. Тесса мгновенно спроецировала эти образы на лежавший перед ней узор. Вот они — эти темные тени...

А кисть все бегала по пергаменту, засасывая Тессу глубже и глубже, в мир по ту сторону узора. Она опять услышала негромкий звон, напоминавший о прежней ее болезни. Но по черным развевающимся плащам гонцов, как по мосткам, продолжала приближаться к омуту. Тесса вновь запаниковала и на этот раз не смогла совладать с собой. Кожа на голове натянулась туго, точно тетива лука. Она не хотела идти дальше, не хотела видеть, но пальцы не могли остановиться и сами собой выводили новые завитки.

Вспомни Дэверика, сказала она сама себе. Вспомни, что он сделал.

Стиснув зубы, Тесса вызвала в памяти проклятые серые спиральки, которые столько лет мешали ей жить. Двадцать один год над ней издевались, ею манипулировали. А теперь у нее есть шанс узнать, что за этим стояло.

Она может сделать этот последний шаг, и она его сделает.

— Осторожно, мисс. Умоляю вас, не зайдите слишком далеко, — донесся до нее робкий голос Эмита. Но конец фразы Тесса уже не слышала — она снова с головой ушла в свой узор.

Через краски, пергамент, мел она погружалась во что-то безмерно темное, страшное и далекое.

Губы считали кресты и петли, глаза следили за симметричностью рисунка, пальцы сжимали кисть... Тессы Мак-Кэмфри не было больше, она слилась со своим узором. Она словно рассекала волны, продираясь сквозь паутину линий к озеру в центре пейзажа. Дыхание стало прерывистым, как у уставшего от долгого бега человека. Вокруг кричали люди, ржали лошади, бряцало оружие. И над адом битвы господствовал запах гонцов Изгарда Гэризонского.

Тессу охватило странное чувство. Ей показалось, что это место ей знакомо. Она бывала здесь раньше. Она точно попала в свой собственный организм. Она видела темноту своего желудка и осязала мягкость своей кожи. Еще капля краски, еще один крест — и Тесса достигла заветного озера. Она перевела дух и, наклонившись, вгляделась в зеркальную гладь.

Она ничего не увидела — только свое лицо.

Ей следовало бы удивиться. Но Тесса не удивилась. По-видимому, в глубине души она всегда знала правду. Она очутилась не в волшебном мире, созданном искусным магом или ловкими руками фокусника. Она шагнула внутрь себя самой.

Тессу била дрожь. С помощью звона в ушах Дэверик не только вертел ей, как хотел. Он скрывал от нее истинную сущность Тессы Мак-Кэмфри. Он не позволял ей ни на чем сосредоточиваться, слишком глубоко задумываться. Не пускал дальше определенной границы. Целый участок ее мозга был заблокирован намертво.

— Нет! — пробормотала она, не сознавая, что думает вслух. — Нет.

Рука ее бессильно упала на страницу. На непросохших чернилах остались отпечатки пальцев. Что дало Дэверику право вмешиваться в ее жизнь? Что?

— Мисс, мисс! С вами все в порядке? Пожалуйста, поговорите со мной! — Голос Эмита раздавался откуда-то издалека, но все же по его тону Тесса поняла, что наставник ее обеспокоен не на шутку.

Это благотворно подействовало на нее. Тесса немного пришла в себя. Эмит и его мать заботились о ней. Она заботилась о них. Дэверик отобрал у нее что-то очень важное. Но помощник его дал взамен что-то не менее ценное.

— Со мной все хорошо, Эмит. — Голос казался чужим, язык с трудом ворочался во рту.

Эмит положил руку ей на плечо:

— По-моему, на сегодня лучше закончить, мисс. Садитесь-ка к огоньку, передохните.

Тесса покачала головой и снова взялась за кисть. Она должна вернуться в это только что обретенное место. Туда, где сверкали ножи гонцов. Должна понять, зачем ее перенесли в этот мир.

— Подайте мне кроваво-красную краску, Эмит, — попросила она, — узор еще не закончен.

16

Гонец смерил Кэмрона взглядом. Из оскаленной звериной пасти стекала слюна. Чудовище шло сгорбившись, раскачиваясь из стороны в сторону. Тонкое лезвие ножа было выставлено вперед, точно пика. Ничего человеческого в нем не было. Нос походил на свиное рыло, вместо щек были глубокие впадины. Оно не моргало. С тех пор как чудовище перевалило через гребень горы, оно ни на секунду — ни спускаясь с крутого склона, ни продираясь сквозь кустарник — не сводило с Кэмрона узких, как щели, горящих желтым огнем глаз.