Пещера Черного Льда - Джонс Джулия. Страница 52

Решетка была почти над самой головой, и с острых пик сыпался снег. Собственные руки казались Аш большими и неуклюжими. Ну почему эти тесемки никак не развязываются?

Сторрин дернул за плащ, протащил Аш по снегу. Аш, попытавшись встать, на миг провалилась в черноту. Сторрин тыкал мечом ей в ребра.

— А ну уймись, сука!

Рот Аш наполнился чем-то — должно быть, кровью, — голова странно распухла и отяжелела, и в ней вдруг не осталось места для мыслей.

Протяни руку! Протяни!

Голоса шипели у нее в голове, словно обжигающий пар. Давление становилось невыносимым, и жаркая кровь приливала к лицу.

— Поди сюда, — с новым рывком приказал Сторрин.

ПРОТЯНИ!

И Аш протянула. Онемевшими от холода пальцами она вцепилась в завязки у горла и рванула их. Тесемки порвались, и кровь хлынула по шее, дымясь на морозе. Задыхаясь и дрожа, Аш набрала в легкие воздуха, как ныряльщик, и рванулась вперед. Сторрин, все еще цеплявшийся за ее плащ, не сразу сообразил, что ее в нем больше нет.

Аш хватило одного мгновения. Вернув усилием воли жизнь в странно оцепеневшие ноги, она вскочила и бросилась бежать.

Решетка уже опустилась на две трети. Подбежав к ней, Аш услышала тонкий надсадный визг. Цепи грохотали, колеса вращались сами по себе — решетка падала. Аш закричала. Сторрин был уже у нее за спиной.

Две тонны железа грохнулись оземь. Раздался тихий булькающий звук, словно вода лилась из трубы. Ветер, снег и что-то еще ударили в спину Аш. Она была по ту сторону ворот. По ту сторону!

Позади нее открылась дверь караульной, и Грод завопил, призывая Творца. В его крике, как ни странно, слышался не гнев, а страх.

Аш оглянулась. Сторрин лежал под воротами. Одна из пик пробила ему хребет. Ноги у него дергались, словно он отплясывал на снегу какой-то непристойный танец. Снег до самых ног Аш был забрызган его кровью.

Аш пошатнулась, чуть не упав, и побежала в ночь.

15

В КРЕПОСТИ МАСОК

— Она убежала через конюшенные ворота. Грод видел, как она повернула на восток. Когда он поднял ворота и позвал на помощь, она уже скрылась. Затерялась в праздничной толпе.

— А тот, другой... как там его звали?

— Сторрин, — процедил Марафис, явно недовольный тем, что Исс уже забыл имя гвардейца. — Он умер. Не тогда, когда решетка упала, а когда ее подняли.

Исс кивнул с интересом, несмотря на одолевавшие его мысли.

— Да. Мне уже приходилось видеть подобное. Пока человека не трогают и пики остаются на месте, он живет. Но как только его пытаются освободить, внутренние органы рвутся, и кровь заливает легкие. Какое несчастье. Вы сохранили тело?

— Вам его не видать. — Губы у Марафиса побелели. Глядя, как он стоит спиной к большому очагу Круглого Зала, пятная заснеженными сапогами бирюзовый с золотом ковер и весь трясясь от ярости, Исс решил промолчать. Марафис всегда горой стоит за своих гвардейцев. Красная Кузница в эту ночь будет пылать долго и ярко в память о погибшем брате.

Отвернувшись от Ножа, Исс уставился на бушующее в камине желтое пламя. Как могла Асария совершить такое? Разве она не знала, что он никогда не причинит ей зла? Разве он не говорил ей тысячу раз, что любит ее больше, чем родного отца? Будь она проклята. Ее надо найти во что бы то ни стало. Кто знает, в чьи руки она может попасть за стенами крепости. Вдруг она окажется у фагов... или у суллов. Исс снял с подставки кочергу и принялся ворошить угли. Несколько мгновений спустя он достаточно овладел собой, чтобы покончить с текущими делами.

— Пусть Белые Мантии благословят Сторрина и помажут его елеем. Разбуди их, если будет нужно. Если начнут жаловаться, скажи, что это приказ самого правителя. И позаботься, чтобы его вдове, матери, или кто там еще остался после него, уплатили за его потерю.

Марафис Глазастый что-то пробурчал в ответ. Даже в таком обширном и высоком помещении, как Круглый Зал, занимавшем целую четверть нижнего этажа Бочонка, он был очень заметен. Марафис опасное животное, и шутки с ним плохи — Исс об этом не забывал.

— Ты не сказал, что за срочное дело увело тебя от дверей Асарии.

— Верно, не сказал. — Марафис прирос к месту, и глаза у него были такие же жесткие, как плотно сжатый маленький рот.

Исс выдержал взгляд. Такие сведения в Крепости Масок добыть куда как просто, и скоро он получит ответ. Об этом позаботится Кайдис Зербина, чьи ноги в легких полотняных туфлях ступают бесшумно, а длинные ловкие пальцы прямо-таки созданы для отпирания замков. Мало есть такого, чего Кайдис и его темнокожие собратья не знают о Марафисе Глазастом. «Нож предпочитает иметь дело с женщинами в темноте, — прошелестел в памяти Исса тихий музыкальный голос Кайдиса. — Его ночной гриб уж очень уродлив». Подобные сведения при всей своей гнусности были полезны, поэтому Исс всегда поощрял Кайдиса и далее собирать их. Поставив кочергу на место, он сказал:

—Хорошо, оставим это. Но Асарию нужно найти. Необходимо допросить служанку. Мне представляется маловероятным, что Асария составила столь хитрый план в одиночку. Моя воспитанница умна, но слишком наивна и застенчива, чтобы хладнокровно осуществить такой побег без всякой помощи. Посыпанные сажей волосы, проход через лошадиные стойла — а как она выдала себя за уличную девку у ворот? — Исс помолчал, сжимая бледной рукой кочергу. — Служанка определенно должна быть замешана.

Исс незаметно взглянул на Ножа. Тот с ничего не выражающим лицом пробурчал:

— Я выжму из нее правду.

— Хорошо, пошли за ней.

Марафис вышел, а Исс опустил кочергу. Круглый зал, светлый и теплый, был увешан и застелен шелками. В тридцати четырех оловянных фонарях горел источающий сладкий аромат кашалотовый жир. Здесь Исс учил Асарию читать и писать. Как-то раз, когда ей было девять, у нее сильно замерзли ноги после прогулки во дворе, и он, разув ее перед огнем, грел ее бледные пальчики в своих руках.

— Девчонка скоро будет здесь. — Драпировки и оружие на стенах затряслись от шагов вернувшегося Ножа. — Гантон докладывает, что стража у Нищенских, Морозных и Злых ворот утроена. Восточные кварталы...

Исс жестом прервал его.

— У Тупиковых ворот тоже следует выставить стражу — утроенную.

— Тупиковые ворота никуда не ведут. Ни один человек в здравом уме не станет уходить из города через Смертельную гору. Я не хочу, чтобы мои люди попусту тратили время, охраняя тупик.

— Сделай мне одолжение — поставь там караул.

Марафис набычился и стиснул в кулаке фигурную пряжку у горла, отчего сделанный из мягкого свинцового сплава собачник стал похож скорее на собаку, чем на птицу.

— Слушаюсь, — вымолвил он наконец, и лишь тогда правитель объяснил:

— Ты знаешь историю Асарии не хуже меня, Нож. Ее оставили именно там, за Тупиковыми воротами. Теперь она впервые в жизни получила возможность идти куда пожелает. Разве тебе на ее месте не любопытно было бы взглянуть, где тебя нашли? Разве тебя не тянуло бы постоять на той стылой земле и подумать, отчего твоя мать бросила тебя на погибель? Асария очень чувствительна. Кое-что она скрывает даже от меня, но я знаю, как остро она переживает свое сиротство. Иногда она даже кричит во сне.

Марафис обдумал услышанное, опустив руки на пояс, где висел в ножнах его красный меч, и наконец сказал:

— Если вы так уверены, что она пойдет к Тупиковым воротам, то стражу там увеличивать не стоит. Эта девушка не дура — мы сами убедились в этом нынче ночью — и не сунется туда, если сочтет, что там опасно. Пусть она увидит около ворот только нищих, торговцев и прочее отребье. Тогда она ничего не заподозрит, а я уж сумею поймать ее, когда она туда явится.

— Ей не должны причинить никакого вреда, Нож.

— Она убила одного из моих людей.

Исс почувствовал гнев, но не подал виду и сказал все так же ровно:

— Ты ничего ей не сделаешь.

— Но...

— Довольно! — Исс смотрел в глаза Марафису, пока не проникся уверенностью, что Асарию вернут ему невредимой. Тогда он повернулся к Ножу спиной и стал смотреть на каменный барельеф над камином. Пронзенные кольями звери: двухголовые волки, козы с женскими головами и грудью, змеи с глазами, как у насекомых, — тоже смотрели на него. Исса пробрала дрожь. Асария! Глупая девчонка! С ней не случилось бы ничего страшного, если бы она осталась. Кайдис устроил бы ее со всяческими удобствами. Ее жизнь, можно сказать, совсем бы не изменилась.