От магов древности до иллюзионистов наших дней - Вадимов-Маркелов Александр Алексеевич "АЛЛИ-ВАД". Страница 14

Филадельфия становится первым профессиональным иллюзионистом-гастролером в современном смысле этого слова — теперь он выступает не в придворном кругу и не на ярмарках, а в театральных и бальных залах. Его гастрольные поездки сопровождаются крикливой рекламой. Билеты на его представления продаются без всяких ограничений самому широкому кругу городской публики.

Невежественный человек, под стать ярмарочным фиглярам, он и не претендовал, подобно Каттерфельто, на роль просветителя. Используя новые трюки, изобретенные «экспериментаторами натуральной магии», Филадельфия преподносил их в качестве доказательства своей сверхъестественной власти. Так, например, волшебный фонарь он применял для «вызывания духов». В 1774 году венская газета отмечала, что «искусство вызывать и показывать в облаке умерших и отсутствующих — его главный трюк, однако высочайшим приказом ему впредь запрещено это делать».

Филадельфия не был изобретателем этой иллюзии. В средние века с появлением волшебного фонаря «духов» проецировали на клубы дыма. Напомним, что еще в первой половине XVI века Бенвенуто Челлини видел такую иллюзию. То, что она была многим известна задолго до Филадельфии, подтверждает и мотив появления духов умерших в литературе и драматургии на рубеже XVI и XVII столетий. Назовем в качестве примера явление духа Банко в «Макбете» и тень отца Гамлета. Шекспир отлично знал магические церемонии, что видно из рецепта снадобья, которое варят ведьмы в «Макбете». Этот рецепт в точности заимствован из «волшебных книг», с которыми Шекспир легко мог ознакомиться: большое собрание их было в то время у английского математика и астронома доктора Ди, упорно искавшего способы сношения с духами; выдержки из «волшебных книг» вошли и в популярную «Демонологию» короля Иакова (1597). Филадельфия показывал фокус с бутылкой, из которой по желанию зрителей наливал три различных напитка. Он демонстрировал и «обезглавливание», пользуясь восковой головой. С помощью его «волшебной чернильницы» приглашенные на сцену зрители могли по своему желанию писать чернилами любого цвета. Он показывал многочисленные карточные фокусы. Завязав себе глаза, давал кому-нибудь из зрителей вынуть из колоды карту, показать ее всему залу и вложить обратно в колоду, а затем, взяв рапиру, не глядя, протыкал ею именно эту карту (колода состояла из одних тузов).

Талантливый актер, Филадельфия обладал даром словесной импровизации. По отзывам современников, он блестяще преподносил в мистическом духе трюки, которые в те времена были еще новы.

Им восхищался Гёте. Шиллер в своем стихотворении «Лаура за клавесином» упоминает о его искусстве «вызывать души умерших»:

«Над самою смертью вы царите —

Так усильем тысяч нервных нитей

Души вызывает Филадельфия».

Шиллер очень точно описал трюк «вызывание духов» и его технику в неоконченном романе «Духовидец», опубликованном в 1789 году.

Популярность Филадельфии была очень велика. Вероятно, здесь сыграла решающую роль невиданная до тех пор реклама. Но однажды реклама подвела его. В 1777 году профессор Геттингенского университета Георг Лихтенберг сочинил злую пародию на афишу Филадельфии, и к приезду этого иллюзиониста на гастроли в Геттинген на всех заборах города красовались объявления:

«Любители сверхъестественной физики извещаются о том, что к ним прибудет всемирно известный волшебник Филадельфус Филадельфия, которого упоминает даже Карданус в своей книге „О природе сверхъестественного“, называя его избранником неба и ада, так как ему удается без малейшего усилия появляться из воздуха и таким же путем исчезать».

Далее сообщалось, что «Филадельфия будет производить здесь чудеса, совершая безусловно невозможное ежедневно и ежечасно, кроме понедельника и четверга, когда он появляется в Америке перед достопочтенным конгрессом своих соотечественников, и кроме времени от 11 до 12 часов в остальные дни, когда он приглашен в Константинополь, а также времени от 12 до часу дня, когда он обедает…». Затем перечислялись чудеса, которые совершит Филадельфия в Геттингене:

«Не выходя из комнаты, он поменяет местами флюгера на церквах св. Якова и св. Иоанна, а через несколько минут вернет их на свои места. Все это без магнита, исключительно с помощью проворства рук…»

«…Он возьмет все часы, кольца и драгоценности присутствующих, а также наличные деньги… и выдаст каждому расписку. Тут же положит все это в чемодан и уедет с ним в Кассель. Через восемь дней каждый порвет свою расписку — и кольца, часы и драгоценности мгновенно вернутся. С помощью этого фокуса он заработал много денег»^[13].

Весь Геттинген хохотал над этим объявлением, а Филадельфия на следующее утро тайком уехал из города.

Несмотря на новизну трюков и актерское дарование Филадельфии, его манера подачи фокусов отжила свое время. Теперь зритель хотел видеть в представлении иллюзиониста не сверхъестественные явления, а научные опыты, не призраки мертвецов, а образы живой действительности.

И вполне закономерно, что нашелся артист, который понял требования времени и сумел удовлетворить их художественными средствами.

Им оказался английский актер Александр Стивен, в годы американской войны за независимость перебравшийся в Соединенные Штаты Америки и оставшийся там навсегда.

В своем представлении под названием «Головы» Стивен сочетал вентрологию с демонстрацией пятидесяти восковых бюстов в характерных париках с подвижными нижними челюстями. Артист оживлял эти головы своим искусством.

Различными голосами, с характерными интонациями и выражениями он говорил за головы купцов, врачей, судей, проповедников, крестьян, солдат, ученых, артистов, придворных дам. Остроумный сатирик, сам сочинявший тексты своих выступлений, Стивен спорил с головами и заставлял их говорить друг с другом, вставляя порой едкие, иронические замечания от своего имени. Он высмеивал придворные нравы, крючкотворство судей и подчеркивал благородную прямоту и честность простых людей. Зрителям казалось, что говорят бюсты, а не двигавшийся между ними Стивен, настолько велика была иллюзия, создаваемая актером-вентрологом. Он умер в 1786 году.

Современник Стивена, австрийский вентролог артист-любитель фон Менген впервые стал вести диалог с куклой. Но его программа была бессодержательной забавой.

Через несколько лет в Лондоне начал выступать иллюзионист под псевдонимом «мистер Генри», принадлежавший к тому же художественному направлению, что и Стивен. В его репертуар входили обычные для того времени трюки: в пустых чашках появлялся кофе; различные предметы возникали, исчезали и неожиданно менялись местами; карты, выбранные зрителями, сами выскакивали из колоды по команде фокусника; из одной и той же бутылки мистер Генри наливал сперва бренди, потом другие напитки.

Но все эти фокусы были только предлогом для комментариев исполнителя. В остроумных замечаниях артист намекал на те или иные «фокусы» политических деятелей, напоминая о злободневных событиях иллюзионными трюками. При этом он пародировал своих знаменитых современников, пел озорные песенки и играл на «музыкальных» стаканах.

Содержанием выступлений Стивена и мистера Генри было критическое изображение действительности. Вентрология и иллюзионизм были для них лишь средством, с помощью которого они выражали это содержание. И не удивительно, что первые иллюзионисты такого направления оказались именно в Англии, где раньше всего сложились «классические» буржуазные отношения. Английская публика хотела видеть правдивое, заостренное отражение современной жизни.

Стивен и мистер Генри удовлетворили это желание, чем и объясняется их огромный успех.

Иллюзионная сцена из комедии дель арте. Гравюра XVIII в.