Альтернатива для дураков - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 24

– Я же должен подготовиться, – пробормотал вор, – а если там нестандартная система сигнализации? Или появится охрана? Что тогда я буду делать?

– Это уже мои проблемы, – зло сказал Тарасов, – твоя задача открыть сейф. И снова его закрыть. И не нужно меня злить, Счастливчик. У нас впереди еще длинный день и длинная ночь.

После этого в салоне наступило молчание. Они ехали довольно долго, минут сорок, пока наконец полковник не свернул в старенький двор обычного пятиэтажного дома.

– Она здесь, – сказал он, показывая на дом.

Он внимательно следил за лицом Счастливчика, но оно оставалось бесстрастным. Они вышли из машины, и Счастливчик молча последовал за полковником. Когда они вошли в подъезд, полковник вдруг достал пистолет и приставил ствол ко лбу Счастливчика, больно вдавливая его дуло.

– Если ты попытаешься сегодня меня обмануть, – прохрипел полковник, – я тебя по стене размажу. Убью и тебя, и ее.

Счастливчик поднял руку и осторожно отвел дуло. Потом холодно сказал:

– У тебя сдают нервы, полковник. Бром пить надо перед сном. Пошли быстрее, и кончай махать своей игрушкой, как ребенок.

Тарасов убрал пистолет и повелительно кивнул ему:

– Иди первым. Они на четвертом этаже.

– Это я уже понял, – серьезно сказал Счастливчик, – обратил внимание на оконные решетки. Настоящая тюрьма.

– Умный ты, Счастливчик, – недобро сощурился полковник, – просто настоящий профессор.

Они поднялись на четвертый этаж и оказались перед стальной дверью. Полковник позвонил в дверь. Три коротких звонка, потом один длинный. И один короткий. Было слышно, как сначала открылась одна дверь в квартире, потом вторая, стальная. Когда обе двери открылись, оказалось, что они обе стальные. В проходе стоял лысоватый мужчина с пистолетом под мышкой. В коридоре показался еще один, с автоматом в руках.

– Все в порядке, – мягко произнес Тарасов, входя в квартиру. За ним вошел Счастливчик, и дверь сразу же закрылась.

Квартира была небольшая, стандартная трехкомнатная. Оба охранника смотрели, как они проходят по коридору, входя в третью комнату. Там на диване сидела Катя, испуганно смотревшая прямо перед собой. Напротив нее сидел молодой человек, читавший газету. Рядом с ним на столике лежал пистолет. Увидев вошедших, он поднялся из кресла, убирая пистолет в кобуру, укрепленную под мышкой.

– Можешь выйти, – разрешил полковник.

Молодой человек вышел из комнаты, оставив газету на столике. Полковник сел в его кресло и поднял ту же газету, словно давая понять, что не будет мешать их разговору. Счастливчик шагнул к Кате.

– Тебя освободили, – он не спросил. Он просто констатировал факт.

Она, улыбаясь, кивнула, все еще не решаясь подняться с дивана в присутствии постороннего и подойти к Счастливчику. Она ничего не понимала. Ни почему ее арестовали, подбросив этот непонятный наркотик. Ни тем более почему ее отпустили, так и не спросив ничего про найденный в ее доме товар. Теперь она сидела на диване и со смешанным чувством надежды и страха смотрела, как Счастливчик подходит к ней.

– Здравствуй, – сказал он самым обычным голосом, словно ничего и не произошло.

Она поднялась с дивана, глядя на него непонимающими глазами. Сидевший в комнате незнакомец пугал ее сильнее, чем соседки по камере. Ей казалось, что она уже видела этого человека, который приходил вместе с другими к ней на квартиру, когда там совершенно неожиданно нашли наркотики.

– Меня освободили, – сказала она, с трудом сдерживая слезы.

– Я же тебе говорил, – кивнул Счастливчик.

Она все-таки не выдержала и с плачем кинулась к нему. Она плакала тихо, беззвучно, научившись подобному плачу в тюремной камере, где громкое выражение своего горя вызывало только насмешки и упреки сокамерниц.

Счастливчик сурово взглянул на полковника. Но тот поднял на него равнодушные, ничего не выражающие глаза и снова уткнулся в газету. Его не трогало горе молодой женщины. Ему было абсолютно все равно, как именно чувствовала себя Сорокина в тюрьме. С таким же равнодушным видом он мог принять решение и о ликвидации стоявшей перед ним пары. Полковник слишком огрубел на своей работе, привыкнув за много лет к боли, крови, слезам.

Но Счастливчик глядел на него таким долгим и презрительным взглядом, что, если бы полковник еще на мгновение поднял свои глаза, он бы наверняка все почувствовал. Но он продолжал читать газету или делал вид, что читает ее, и его не интересовали укоризненные взгляды вора, которые тот бросал на него.

– Они сказали, что меня отпускают условно, – всхлипывала Катя.

– Все в порядке, – он бережно гладил ее волосы, – все уже хорошо. Можешь не беспокоиться. Все нормально.

Он говорил эти слова громко, не без тайного желания, чтобы их услышал и полковник, сидевший в комнате.

– Потерпи еще один день, – попросил Счастливчик, – завтра все будет кончено.

– Да, – кивнула она сквозь слезы, – завтра.

– Не волнуйся, – он еще раз посмотрел на полковника, – завтра все будет хорошо, – громко повторил он.

И, повернувшись к полковнику, сказал:

– Поедем. Нам уже пора.

Полковник смял газету, отбросил ее на столик и легко поднялся.

– Очень хорошо, – сказал он, посмотрев на часы, – у нас еще много времени.

Счастливчик в последний раз поцеловал стоявшую перед ним молодую женщину и вышел из комнаты, куда сразу же вошел сидевший там прежде молодой человек. – Следи внимательно, – приказал полковник уже в коридоре, – при любой попытке вытащить ее отсюда сразу стреляй в нее.

– Зачем ты это говоришь, полковник, – повернулся к Тарасову Счастливчик, – я ведь не идиот? Сам все понимаю.

– Так будет надежнее, – очень серьезно сказал полковник, – у нас слишком важное дело, чтобы ты его завалил.

Они вышли из квартиры, спускаясь по лестнице. Полковник шел первым. Счастливчик молча шел следом. Уже в машине, когда они тронулись, он спросил:

– Какое важное дело, полковник? Ты до сих пор мне ничего не рассказал.

Тарасова очень сильно коробило обращение к нему на «ты» известного вора, уравнивавшего подобной фамильярностью их обоих. Но он старался не заострять на этом внимание. Поэтому, чуть повернув голову, он сказал:

– Много будешь знать, скоро состаришься. А тебе стареть нельзя. У тебя руки молодые должны оставаться, чтобы любой сейф открыть.

– Какой все-таки будет сейф? – спросил Счастливчик.

– Документация на заднем сиденье, – кивнул полковник, – можешь ознакомиться.

Счастливчик перегнулся через спинку сиденья, вытащил папку. Долго рассматривал чертежи.

– Здесь только тип сейфа, – сказал он наконец, – а мне нужно знать конкретные условия. Где именно он находится? Какая общая система сигнализации? Ты очень сильно рискуешь, полковник, решив мне не доверять.

Тарасов взглянул на него, но промолчал.

– Я могу ошибиться, – продолжал Счастливчик, – нужно ведь не просто вскрыть сейф. А, как я понимаю, еще его потом и закрыть.

– Да, – сказал наконец полковник, – его нужно будет потом закрыть. Открыть сейф, положить туда папку с документами, одну кассету и закрыть сейф.

– Какая кассета? – живо спросил Счастливчик.

– Обычная, – невозмутимо сказал Тарасов, – тебе не обязательно знать, что на ней находится.

– В таком случае могу я хотя бы узнать, где находится этот сейф? – настаивал Счастливчик.

– Вечером, – угрюмо сказал полковник, – вечером я тебе все скажу. За сигнализацию не беспокойся. Мы ее отключим. Твоя задача – открыть сейф и снова его закрыть. И сделать это так, чтобы не осталось никаких следов. Ты меня понял?

– И тогда ты отпустишь Катю? – спросил Счастливчик.

Полковник удивленно взглянул на него. По его лицу пробежала какая-то тень.

– А почему ты не спрашиваешь о себе? – недобро усмехнулся он. – Или она тебя волнует больше, чем твоя собственная жизнь? Значит, я был прав, все твои бабки у нее?

– Мне ее просто жалко, – поморщился Счастливчик.

– Ну да, понятно, – Тарасов посмотрел вперед, чуть прибавляя скорость, – в общем, сделаешь дело, можешь забирать ее и отправляться на все четыре стороны.