Ученик пекаря - Джонс Джулия. Страница 39

Мелли осушила до дна высокую кружку с сидром. Прежде ей как придворной даме полагалось пить только разбавленное вино, и крепкий местный сидр сразу ударил ей в голову. Она улеглась на постель, довольно бугристую, и тут же уснула.

Мейбор испросил у королевы аудиенцию и получил согласие. Прошло десять дней с тех пор, как они условились о помолвке, и теперь это желанное событие представлялось более несбыточным, чем когда-либо прежде. Мейбор расхаживал по комнате, проклиная Меллиандру. Эта девчонка посмеялась над его планами, и теперь он вынужден сказать королеве опасную ложь.

Он посмотрелся в разбитое зеркало, не находя обычного удовлетворения от лицезрения самого себя в пышном наряде. Все пошло вкривь и вкось — даже нанятый им убийца до сих пор не перерезал глотку предателю Баралису. В последний раз, когда Мейбор прибегал к услугам Скарла, тот действовал куда проворнее. Не прошло и трех дней, как лорд Глайвин расстался с жизнью.

С тяжелым сердцем Мейбор постучался к королеве, и его пригласили войти. Аринальда с милостивой улыбкой протянула ему руку для поцелуя.

— Лорд Мейбор, вы, я думаю, пришли поговорить о помолвке?

— Да, ваше величество, но боюсь, что церемонию придется отложить.

— Отложить? — Теплых нот в голосе королевы как не бывало. — По какой причине? Я надеялась объявить о помолвке в праздник кануна зимы. Мы бы отметили сразу два события — улучшение здоровья короля и помолвку. И вдруг вы заявляете мне о каком-то промедлении! Никаких промедлений, лорд Мейбор!

Мейбор понимал беспокойство королевы: не далее как на прошлой неделе из Брена пришло известие о захвате герцогом еще трех поселений к юго-востоку от его метрополии. Этак он скоро объявит себя королем.

— Ваше величество, моя дочь недомогает, — сказал Мейбор, мысленно отпустив еще одно проклятие по адресу Мелли.

— Это не беда. Ведь свадьба состоится не раньше чем весной. Церемония обручения продолжается недолго. Пусть ваша дочь сделает над собой усилие.

— Ваше величество, Меллиандра не встает с постели. У нее сильный жар, и ей очень худо.

Королева переменилась в лице.

— Уж не оспа ли у нее, Мейбор? Я не могу женить Кайлока на девушке, переболевшей оспой.

Оспа, как всем было известно, обезображивала лицо и могла привести к бесплодию.

— Нет-нет, ваше величество, всего лишь гнилая горячка. Скоро она поправится. Я прошу у вас только десять дней, не больше.

— Десять дней — это не так уж и скоро. — Королева мерила шагами комнату. — Ну хорошо, я даю вам эту отсрочку.

Мейбор облегченно вздохнул.

— Я слышал, королю намного лучше, ваше величество.

— Да, лорд Баралис изготовил для короля лекарство, принесшее некоторую пользу. — (Мейбор так и похолодел. С чего это Баралис вздумал искать расположения королевы?)

— Вы можете идти, лорд Мейбор. Надеюсь увидеть вас на празднике в честь кануна зимы.

Возвращаясь к себе, Мейбор решил завтра же встретиться с убийцей и велеть, чтобы тот поторопился. Баралис замышляет какую-то каверзу.

Глава 8

Кто-то тряс Таула. Потом в лицо ему плеснули ледяной водой.

— Ну давай, дружок, приходи в себя.

Таул открыл глаза.

— Гляди, очнулся. Отойди-ка, Старику не понравится, что ты так круто с ним обошелся.

Теперь Таула били по щекам.

— Да нет же, Мотылек, он еще не очухался. — За этими словами последовала новая оплеуха.

— Не видишь — он глаза открыл? Уйди.

Таул посмотрел вокруг. Он лежал в темной каморке со связанными за спиной руками, и над ним склонились двое мужчин.

— Голова болит, да? — спросил тот, что поменьше ростом. — Ты уж прости. Заморыш всегда перегибает палку — так ведь, Заморыш? — Заморыш кивнул. — Мы не со зла. Кого нам Старик велит привести, мы того и приводим — так ведь, Заморыш? — Заморыш кивнул. — Без шишки, ясное дело, не обойдется, но знаешь, как Заморыш говорит?

— А как я говорю, Мотылек?

— Лучше шишка на голове, чем на тюфяке, — так ведь, Заморыш?

— Ага.

— А теперь надо поторопиться — негоже заставлять Старика ждать. Дело за тобой, Заморыш.

Заморыш достал огромный, страшный на вид нож и разрезал веревку, связывавшую руки Таула.

— Он просит прощения, если связал тебя чересчур туго, да, Заморыш? — Заморыш кивнул. — И еще за то, что должен будет завязать тебе глаза, — да, Заморыш?

Следующего кивка Таул уже не видел — плотная черная повязка легла ему на глаза. Его взяли за руку и вывели из комнаты.

— Да ты, дружок, точно аршин проглотил. Не бойся, Заморыш не скинет тебя с утеса, — верно, Заморыш?

Таула свели по ступеням вниз, где в нос ударила резкая вонь нечистот.

— Ты не гляди на вонь, друг, — от нее вреда нет. Вот Заморыш всю жизнь тут прожил, и ничего. Верно, Заморыш?

— Верно, Мотылек. Как пойдем — короткой дорогой или с выходом?

— Давай с выходом. Охота морским воздухом подышать. Таула вывели по ступеням на солнце, и он ощутил дуновение соленого бриза.

— Хорошая нынче погода, а, Мотылек?

— Лучше не бывает, Заморыш. Такой дивный, бархатный бриз — а ведь зима на носу.

— Тебе бы менестрелем быть, Мотылек.

— Увы, Заморыш, может, я и стал бы им, кабы воровская жизнь не затянула.

— Это великая потеря для поэзии, Мотылек.

Таула снова свели вниз, и смрад сточной канавы стал еще сильнее. Пройдя какое-то расстояние, они стали подниматься вверх, делая множество поворотов, и наконец остановились. Запахло цветами.

— Старик любит приятные запахи — да, Заморыш? Побудь-ка с нашим приятелем, а я пойду доложу.

— А повязку с него снять, Мотылек?

— Подожди лучше, пока Старик сам не распорядится. Таул и Заморыш в молчании дождались возвращения Мотылька.

— Ну, теперь, Заморыш, можешь снять повязку. — Таул заморгал от хлынувшего в глаза света. — Старик велел ввести его.

И рыцаря направили в какую-то дверь. В комнате, полной цветов, сидел у яркого огня маленький старичок.

— Входи, молодой человек. Не хочешь ли чашку крапивного отвара? Выпей непременно. Ничто так не помогает от ушибов головы. Все, кого приводят ко мне, могут это подтвердить. Лакус, конечно, еще лучше — ты ведь испытал это на себе, верно? — Старик пристально взглянул на Таула. Тот решил, что лучше промолчать. Старик налил в чашку зеленоватой жидкости и подал ему. Таул не шелохнулся. — Полно тебе — ты пожалеешь, что отказался, когда на голове вздуется шишка величиной с твою мошонку. —

Таул нехотя принял чашку с малоприятным на вид напитком. — Садись, Таул. Ничего, что я зову тебя просто по имени? В моем возрасте уже нет времени на церемонии — я ведь одной ногой в могиле стою. — Таул подумал, что у Старика удивительно здоровый вид для завтрашнего покойника. — Ты прости, что тебя доставили ко мне насильно, но я убедился, что такой способ самый верный. Ни лишних вопросов, ни препирательства. Я уверен, что ты поймешь меня.

Тут в дверь тихо постучали, и вошел Мотылек.

— Извини, что помешал, Старик, но тут Ноуд докладывает, что с Пуртиланом возникли хлопоты.

— Ты же знаешь, что надо делать в таких случаях, Мотылек. — Тот хотел уже уйти, но Старик добавил: — И без церемоний, Мотылек. Придумайте что-нибудь особенное — вы с Заморышем на это мастера. Слишком много дрязг в последнее время на рынке.

Мотылек вышел, и Старик продолжил:

— Тобой, Таул, интересуются большие люди. Знаешь ли ты, что архиепископ Рорнский установил за тобой слежку? А тот, кто интересует достопочтенного архиепископа, интересует и меня. Особенно если у меня с этим человеком имеются общие друзья. Вот мудрец Бевлин, к примеру, — мой старый друг, — не без гордости заявил Старик.

— А может, я никогда не слышал об этом твоем Бевлине? — заговорил наконец Таул.

— Ты разочаровываешь меня, Таул. Я полагал, что рыцари Вальдиса говорят одну только правду. — Старик взял в одной из многочисленных ваз оранжевую хризантему и вдохнул ее аромат. — Когда приспешники Тавалиска схватили тебя, при тебе нашли мех с лакусом. Я, пустив в ход свои скромные средства, достал этот мех. На нем, как я и предполагал, стояло клеймо Бевлина. Зачем, по-твоему, Бевлин дал его тебе? Он ведь не дурак и знал о клейме. Стало быть, он надеялся, что оно когда-нибудь сослужит тебе службу, — у Бевлина много друзей, готовых оказать ему помощь. К несчастью, Тавалиск тоже видел клеймо — потому ты и просидел год у него в темнице. — Старик вернул цветок на прежнее место, заботливо поправив букет. — Я же хочу тебе помочь. Я многим обязан Бевлину и буду рад хотя бы частично расплатиться с ним.