Ученик пекаря - Джонс Джулия. Страница 61

— Я пошлю ему письмо с фельдъегерем, ваше преосвященство.

— Нет. Это предоставь мне. Письмо доставит какая-нибудь из моих тварей. — Ради этого стоило прибегнуть к изнурительной ворожбе. Надо выяснить, что делается в Четырех Королевствах. Недавние действия Баралиса все больше беспокоили Тавалиска. Слишком крупную игру тот затеял. Герцог Брен — человек опасный: его алчность вкупе с союзом, который он заключил с рыцарями, у многих вызывает тревогу. Интриги Баралиса только подольют масла в огонь.

Архиепископ вытащил испекшуюся креветку из огня.

— Составь письмо в самых осторожных выражениях, Гамил. Меня не называй. Письма имеют свойство попадать не в те руки — надо сперва узнать, клюнет ли лорд Мейбор, не ставя под удар мою репутацию. — Тавалиск бросил горячую креветку на пол — собачка схватила ее, обожглась и взвыла. Тавалиск улыбнулся — страдания других неизменно доставляли ему удовольствие.

— Если это все, ваше преосвященство, я незамедлительно примусь за письмо.

— Еще одно, Гамил. Будь так добр, возьми Коми и помажь ему ротик маслом. Бедняжка обжегся. — Секретарь с трудом изловил собачку. — Да побереги пальцы — зубы у Коми как кинжалы. — Тавалиск с благосклонной улыбкой выпроводил обоих за дверь.

Таул начинал терять терпение. Он уже довольно долго сидел здесь, и никто к нему не шел. Точно его оставили ждать намеренно, чтобы вывести из равновесия. Он заметил, что рукава у него все еще закатаны и кольца выставлены напоказ. Опустив рукав, Таул спрятал их — лучше, если здешние обитатели будут знать о нем как можно меньше.

Наконец на порог упала тень, а следом вошел пожилой человек — в скрывающем лицо капюшоне, как и вожатый. Он провел Таула по каменному коридору в просторную, тускло освещенную комнату.

Почти всю ее занимал громадный низкий стол, вырубленный из единого гранитного монолита. Вокруг него сидели четверо — по одному с каждой стороны. У них, к облегчению Таула, капюшоны были откинуты. Трое были седовласые старцы, четвертый — гораздо моложе, с резкими, но красивыми чертами лица. Приведший Таула человек молча удалился.

Четверо за столом некоторое время разглядывали Таула, и наконец самый старший обратился к нему:

— Зачем ты прибыл на Ларн?

Столь прямой вопрос удивил Таула. Четверо с бесстрастными лицами ждали его ответа.

— Мне так посоветовали. — Собственный голос в этих гулких стенах показался Таулу тихим и бессильным.

— Это не ответ, — сказал младший из четырех. Таул решил не обращать внимания на резкость его тона.

— Я прибыл, потому что ищу некоего мальчика.

Четверо переглянулись.

— Что это за мальчик? — Младший говорил как человек, привыкший, чтобы ему отвечали немедленно. Таул намеренно выждал несколько минут.

— Сам не знаю. Буду знать, только когда найду его.

— И ты надеешься, что наши оракулы укажут тебе путь? — Старейший говорил мягко в отличие от своего молодого собрата — словно в нестрогий укор тому.

— Да, надеюсь.

Старейший кивнул.

— И ты согласен уплатить нам за это?

— Что уплатить? Назовите вашу цену.

— Не так это просто. Цену можно определить лишь после пророчества.

— А если пророчество окажется ложным? — Таул чувствовал, что его заманивают в ловушку.

— Это нас не касается. Платить все равно придется, — заявил молодой. — Это риск, на который ты идешь. Если не согласен, уезжай немедля.

Таул не опустил глаз под пристальными взорами четверых.

— Я согласен.

Старейший кивнул:

— Да будет так.

Молодой встал.

— Следуй за мной, — сказал он и повел Таула по длинным коридорам.

Они спускались вниз, в подземелье — Таул убедился в этом, увидев проступившую на стенах влагу. До него стал доноситься шум. Сначала ему показалось, что это летучие мыши или какие-то звери, но, подойдя поближе, он с ужасом понял, что это кричат люди. Кровь стыла в жилах от этого слитного отчаянного вопля. Он завернул за угол — и оказался в огромной естественной пещере.

Таул едва заметил величественные скальные стены и высокий купол потолка, блистающего кристаллами. Все его внимание было приковано к рядам массивных гранитных глыб.

К каждому из них был привязан человек.

Таул ужаснулся, увидев эти иссохшие тела и волосы, отросшие до немыслимой длины. Больше всего поражали руки и ноги: мускулы на них полностью отмерли, оставив лишь обтянутые кожей кости. Грубые толстые веревки держали оракулов в полной неподвижности. Почему их не развяжут? Ведь они больше не способны тронуться с места.

Но еще ужаснее их вида был шум, который они издавали. Жуткий, полный муки вой, бешеный визг — все, что могут исторгнуть из себя терзаемые души. Ларнские оракулы попали в ад при жизни. Таул содрогнулся, поняв, что они давно утратили разум.

Не в силах смотреть на них, он отвернулся — и встретился взглядом со своим спутником.

— Оракулы исполняют волю Бога, — бесстрастно произнес тот. — Даром это не дается никому. Никто не может заглянуть в лик Бога и остаться прежним.

— Я думал, Бог добр. — Мысли Таула мешались — крик безумцев стоял в ушах, не давая сосредоточиться.

— Это заблуждение. Бог не добр и не зол. Он существует — вот и все.

— Твой Бог — не мой Бог.

— Здесь Бог один.

— Не нужно мне никакое пророчество. Я не стану потворствовать столь бесчеловечному делу.

— Ты знал, что такое Ларн, еще прежде, чем явился сюда. — В голосе проводника прозвучала едва заметная угроза.

— Да, мне говорили, но я и представить не мог, как это выглядит на самом деле. — Таул указал на оракулов, навеки привязанных к камню.

— Теперь уж поздно идти на попятный. Ты согласился уплатить нам, и оракул скажет то, что должно. — Вожатый сделал легкий знак рукой, и трое в клобуках выступили вперед. — Ты не покинешь Ларна, не заплатив свое. — Вожатый двинулся вперед, и трое, сомкнувшись вокруг Таула, повели его следом.

Оракулы, мимо которых он шел, что-то жалобно кричали ему, извиваясь в своих путах. Вожатый дошел до самого конца ряда — дальше была только стена.

— Вот твой оракул. Спрашивай — и он ответит тебе. — И вожатый отошел вместе со стражей.

Таул с ужасом увидел, что затянутая туго-натуго веревка вросла оракулу в тело, — грубая и шершавая, она ясно виднелась под бледной кожей. Чтобы отвязать оракула, ее пришлось бы отдирать с мясом.

Оракул бормотал что-то на неизвестном Таулу языке. Погруженный в свои страдания, он не смотрел на Таула. Он обмочился — прикрывающее его полотно промокло, и вокруг бедер собралась лужа. Таул, желая уйти отсюда как можно скорее, задал свой вопрос:

— Где найти мне мальчика, которого я ищу?

Он не мог судить, слышал ли его оракул, — тот по-прежнему нес свою околесицу, и не было заметно, чтобы вопрос до него дошел. Таул ждал, горько раскаиваясь в том, что приехал на Ларн. Он не мог поверить, что воля Бога осуществляется таким образом.

Оракул между тем приходил все в больший раж — изо рта его показалась пена, и глаза дико вращались в орбитах. Он все громче бормотал странные, непонятные Таулу слова. Казалось, он повторяет что-то снова и снова. Таул, вслушиваясь, наклонился пониже, и запах мочи ударил ему в нос.

Оракул бился в судорогах, и слюна текла по подбородку на его тощую грудь. Таул напрягся, стараясь вникнуть в смысл. Кора? Кора леса? Оракул повторял это снова и снова, придя в полное неистовство. Таул стал смотреть на его мокрые губы, и слова вдруг обрели смысл. Нет, не «кора леса». Королевства. Четыре Королевства.

Кровь застыла у Таула в жилах, и в душе что-то дрогнуло. Оракул изрек свое слово.

Таул думал, что теперь он уймется, но тот продолжал твердить все то же. Человек в клобуке оттащил Таула прочь и повел его к выходу из пещеры. Таул оглянулся. Оракул, безразличный к его уходу, повторял свое, устремив невидящие глаза в лик Бога.

— Ну как, — спросил Баралис, не взглянув на вошедшего Кропа, — с нашим востроглазым дворянином еще ничего не случилось?