Леди ангел - Джонсон Сьюзен. Страница 92

— И я тоже, — поспешно добавил Кит, поднимаясь с дивана и предлагая Анджеле руку.

— Кто бы мог подумать, что он в конце концов все-таки женится, — задумчиво произнес Трей, после того как жених с невестой удалились.

— Я уж совсем было отчаялась, — вступила в разговор мать Кита. — Помню, он мне как-то написал, что выбирает себе невесту, как кочан капусты на базаре. Можете представить, какая тревога меня охватила. Какое счастье, что он повстречал Анджелу!

— Анджеле повезло не меньше, — убежденно произнесла Милли. — Мы все так рады, что она наконец обрела счастье. Ее муж в последнее время стал попросту невменяем, и мы все тревожились за нее. — Она, конечно, не сказала: «Мы рады, что избавились от него», но ее тон и без того был достаточно красноречив.

Хазард, Трей и Этьен переглянулись. Им одновременно пришла в голову одна и та же мысль: будь они родственниками Анджелы, ей не пришлось бы страдать так долго.

— Отец де Грея тоже был тяжелым человеком, — сказал де Век. — Однажды в жокей-клубе в Париже его пришлось даже связать. Старик был страшен, когда напивался.

— Брук был в точности такой же, — заметил Карсонс.

— Однако Кит вылечил его, — спокойно откликнулся на эти слова Трей.

— И все само собой решилось, — подвел итог Хазард, выражение лица которого было столь же спокойным, как и голос, которым он комментировал драматические события. — Кит и Анджела уже придумали, где провести медовый месяц? — тут же спросил он, чтобы перевести разговор в более безопасное русло.

Принц Берти почтил церемонию своим присутствием. Вместе с ним пожаловали Суверал и Виолетта, которые по обыкновению расточали улыбки и язвительные комментарии. Впрочем, свадебные подарки, привезенные ими, отличались особой изысканностью.

Берти подарил молодоженам лаковую шкатулку редкой красоты, которая принадлежала когда-то одному из японских сегунов [18]. На ее крышке была изображена сцена из романтической «Повести о Гэндзи» [19]. Что же касается Суверала и Виолетты, то они написали очаровательную поэму в честь пламенной любви, Виолетта собственноручно переписала ее, после чего рукопись была заключена в старинный кожаный переплет.

Мэй досталась роль девочки с цветами, и она с величайшей радостью и серьезностью разбрасывала лепестки, в точности следуя наставлениям взрослых. Фитц был шафером Кита, а Виолетте выпало быть посаженой матерью Анджелы, и она с легкой завистью несколько раз обмолвилась, что и сама не отказалась бы от подобного счастья.

— Еще не все потеряно, милая, — прошептала ей на ухо Анджела, перед тем как они вошли в убранную цветами истонскую часовню. — Теперь мы обе знаем это.

Кит, уже ожидавший ее у алтаря, шагнул навстречу невесте. Великолепная в своем розовом платье, с венком из красивых цветов на голове, она словно на облаке плыла к нему по проходу между скамьями, и он, не удержавшись, послал ей воздушный поцелуй.

Радостно улыбнувшись, Анджела вопреки всем традициям побежала к нетерпеливо ждущему ее любимому и упала в его распростертые объятия.

Викарий вежливо кашлянул, и Кит с нежной улыбкой прошептал ей:

— Веди себя прилично.

Но Анджела поцеловала его еще два раза и лишь потом смиренно встала рядом с женихом. Что было, в общем-то, простительно — в конце концов это были ее часовня, ее викарий и ее свадьба.

Они клялись любить и чтить друг друга, заботиться друг о друге. И хранить верность до самой смерти.

Когда наступила очередь Кита повторить слова клятвы, он, произнеся слова «хранить верность», с улыбкой посмотрел на Анджелу и добавил: «навсегда». Трудно было поверить, но это сказал человек, который еще в недавнем прошлом никак не мог взять в толк, что такое верность и зачем она нужна.

И она, улыбнувшись в ответ, с безграничной любовью во взгляде дала ему свою клятву.

Они поженились в первый день нового года. Год 1897-й стал первым годом новой жизни их рождающейся маленькой семьи, еще не родившегося ребенка. Для мужчины и женщины, которые нашли друг друга в бешеных вихрях земной жизни, этот год открыл новую эру.

Эпилог

— Доктор похвалил меня за пунктуальность. Наверное, я прибыл вовремя? — возбужденно выпалил Кит, врываясь в спальню Анджелы, чтобы похвастать кубком, завоеванным на регате в Коузе. — Мы не покладая рук управлялись с парусами.

— Наверное, это я подгадала ко времени, — вымученно улыбнулась ему с кровати Анджела, которая уже корчилась в родовых схватках. — Мне так хотелось, чтобы ты сперва завершил гонки, а потом уже… — Внезапно охнув, она изо всех сил вцепилась в край простыни.

Моментально забыв о драгоценном призе, Кит подбежал к жене. Серебряный кубок, о котором мечтали многие команды, полетел в сторону.

— О Господи, — растерянно пробормотал он, хватая ее за руку и сам страдая от беспомощности при виде ее измученного лица. — Нужно позвать еще врачей, — лихорадочно залепетал будущий папаша. — Одного недостаточно. А где же повитуха? Ведь должна быть здесь. Сейчас побегу и притащу их всех сюда, — продолжал суетиться он в отчаянии от того, что был не в силах избавить любимую от боли.

Первые схватки прошли, и Анджела разжала пальцы. Ее ногти глубоко вошли ему в ладонь, но он, не обращая на это внимания, только гладил ее по руке.

— Мне страшно, — пробормотал Кит.

— Это еще не самое страшное, — проговорила она, набирая полные легкие воздуху.

— Господи Иисусе, Анджела, — продолжал он причитать, как испуганный ребенок, — я и не подозревал, что…

— Хороший день для нашего ребеночка, — спокойно сказала она, глядя в окно, за которым искрилось море. Боль на время отступила, и мир снова наполнился счастьем и покоем.

— Очень уж ты спокойна, — с волнением заметил Кит, которого словно каленым железом жгла тревога. И день ему вовсе не казался таким уж хорошим.

— Побудь со мной еще немножко, — простонала Анджела.

— Я буду с тобой всегда, — нежно ответил ей муж. — Но ты бы хоть немного ввела меня в курс дела, милая, — нежно упрекнул он ее. — Когда же появятся эти чертовы врачи? Для меня невыносимо видеть, как ты страдаешь.

— Я тебе скажу.

Вздохнув, он понурил голову.

— Пусть только попробуют сделать что-нибудь не так…

— Тебе кого больше хочется — мальчика или девочку? — спросила она, расслабленно откинувшись на подушки. Несмотря на страдания, она была счастлива. Месяцы, прошедшие со времени свадьбы, стали самыми прекрасными в ее жизни.

— Сейчас — никого. Сейчас мне хотелось бы повернуть все вспять, только бы избавить тебя от этой боли. Ну почему ты не сказала мне, что это так страшно и мучительно?!

— Но я хотела ребенка от тебя, — мягко возразила она. — Нашего ребенка. Со мной все будет в порядке. Если же что-то не заладится, то ты в любой момент можешь позвать доктора, чтобы он дал мне хлороформ. А сейчас поцелуй меня и скажи, что любишь…

Его поцелуй был наполнен горячей любовью и нежностью.

— Ты — моя жизнь, — прошептал он, — моя радость, мое счастье…

— Моя единственная любовь, — тихо проговорила она.

— Моя единственная любовь… — эхом откликнулся он.

В тот душный августовский вечер в Иден-хаусе, в Коузе, у них родился сын, громким криком известив мир о своем появлении.

Светлый пушок делал их дитя похожим на цыпленка, а в голубых глазках уже проглядывал зеленый цвет.

Родители были на седьмом небе от счастья.

Позже в тот же вечер Мэй изрекла:

— Мне уже три годика. Я могу его держать на ручках. — И она, покраснев от натуги, начала вытаскивать маленького братца из колыбельки. Кит стоял рядом, готовый в любую секунду подхватить из ее ручонок драгоценный сверток. — А он любит меня, — заключила старшая сестра, стискивая крохотный комочек изо всех сил.

Однако маленький Билли, судя по всему, не имел ничего против пламенных объятий. Он спокойно, почти осмысленно смотрел на сестру, издавая непонятные звуки.