Стихия страсти - Джонсон Сьюзен. Страница 48

— Договорились. Хэзард купил мне виллу, в которой я еще не жила, потому что, как мне теперь кажется, я хотела вернуться назад и разыскать тебя, — изложила она свою мысль, наконец-то понимая причину нежелания обосновываться в загородном доме. — Хочешь там остановиться? К тому же Чарлз живет всего лишь в часе езды оттуда.

— Ты нашла самый главный аргумент. Вилла так вилла, — улыбнулся Флинн. — Отправимся туда прямо завтра.

— Потому что сегодня мы будем наслаждаться твоими цветами.

— А еще сегодня мы будем, помимо всего прочего…

— М-м-м, каждый раз, когда я слышу эту интонацию в голосе, я возбуждаюсь.

— Ты чувствуешь возбуждение в каком-то особенном месте?

— Смотря что ты называешь особенным?

— В особенном моем месте, — нежно, чуть слышно произнес он.

— Не забывай, что все твои места являются мои ми, — ответила она с улыбкой.

— Нам придется очень осторожно обсудить вопрос о собственности.

— Хорошо, что осторожно. — Она томно улыбнулась и придвинулась к нему еще ближе.

Его карие глаза смотрели на нее с любовью.

— Разве что-нибудь может для тебя быть плохим?

— Только, когда тебя нет рядом.

Он с укоризной посмотрел на нее.

— Может быть, ты переделаешь предложение, ведь теперь ты — замужняя женщина.

— Ты для меня все и останешься таковым навсегда! — Она игриво взглянула на него. — Так лучше?

— Гораздо.

— Я спокойна. Между прочим, у нас медовый месяц, — нахмурив лоб, напомнила она.

Теперь он абсолютно спокоен — для вспыхнувшей ревности не осталось никаких причин.

— Прости меня. Я во всем виноват.

— Может быть, ты докажешь это другим, более энергичным способом? — прошептала она. — Например, так, как ты уже сделал сегодня, показывая свою преданность.

— Я больше не собираюсь вставать на колени.

— Никогда в жизни?

Интонация, с которой она произнесла последний вопрос, немедленно заставила его передумать.

— Ты хочешь, чтобы я встал на колени? Всего лишь одно твое слово, дорогая. Но если ты хочешь любви, то сначала нам нужно пробраться через множество нижних юбок и другой всякой всячины, которую так любят надевать женщины.

Она мгновенно встала с его колен и подняла многочисленные юбки.

— А если вот так?

Он рассмеялся.

— Нам больше некуда торопиться. У нас впереди куча времени.

— Что, однако, не лишает нас права поспешить именно сейчас. — Она подняла брови. — Если ты не против.

Он медленно расплылся в улыбке.

— Почему бы мне не войти в роль слуги и не помочь тебе освободиться от ненужной одежды? Тебе она уже все равно не пригодится.

— Хм-м… какая превосходная мысль. Мы так и проведем весь наш медовый месяц в постели?

— Разве не именно так должны проходить медовые месяцы?

— Судя по рассказам моих знакомых, медовые месяцы созданы для ходьбы по магазинам и достопримечательностям.

— Должно быть, у их мужей имеются любовницы.

Сразу же вспомнив о прежнем легкомысленном образе жизни Флинна, она сердито взглянула на него.

— Которых у тебя никогда не будет, тебе понятно?

— Зачем они мне нужны, когда у меня есть ты?

— Мне бы хотелось услышать более убедительный ответ, который бы содержал в себе слово «нет», или «ни одной», или «никогда».

Вытянув руки вперед, он разжал ее пальцы, сжимающие юбки, и притянул к себе.

— У меня никогда не будет любовницы, — нежно заметил он. — Даю тебе слово.

— Спасибо. Мне следует быть более доверчивой, — со вздохом произнесла она. — Но когда дело касается любовниц, я становлюсь ужасно ревнивой.

— Значит, мы будем друг у друга в карманах.

Он хитро улыбнулся.

— А также в особенных местах друг друга.

— Развратник! — Она отдернула от него руки. — Я думала, у нас серьезный разговор.

— Я абсолютно серьезен.

Она пристально посмотрела в его глаза.

— Насколько серьезен?

— Все, что захочешь, дорогая, — без промедления выпалил он.

Она на секунду растерялась от его небрежной, развязной манеры.

— Ты ведь любишь только меня?

Он почувствовал, что обсуждения их обоюдной ревности могут завести очень далеко.

— Я люблю только тебя, — просто ответил он.

Ее лицо просияло от счастья; она загадочно улыбнулась.

— В таком случае, мне бы хотелось заняться любовью на балконе, где много солнца, дует приятный ветерок, и над нами простирается голубое небо.

— Прямо сейчас?

Была середина дня, и площадь под окном кишела людьми, не говоря уже о сотни других балконов, на которых тоже кто-то мог быть.

— Балкон всегда казался мне таким романтичным местом. Я всегда хотела… Ну, в общем…

— Выставить себя напоказ во всей наготе? — с издевкой спросил он.

— А ты всегда такой благоразумный? — парировала она.

Ее поднятые брови бросали ему вызов. Слово «благоразумный» не совсем подходило для описания Флинна Ито и его любовных похождений.

— Не всегда, — ответил он, осматривая балкон, через полуоткрытые двери.

— Мы можем остаться в одежде.

Его губы сложились в улыбку.

— Понятно.

— Ну, ты готов?

— Конечно, — ответил он.

— Почему ты сразу так не ответил?

— Не видел никакого смысла.

Он продолжал улыбаться.

— Ты очень плохо себя ведешь для человека, у которого медовый месяц.

— А ты такая же сладкая, как, конфетка, — причмокнул он и начал расстегивать пуговицы на своем пиджаке.

— Что ты делаешь?

— Снимаю пиджак. Никто не посмеет осуждать меня. — Он подмигнул ей. — По многим причинам, одна из которых — моя безграничная любовь к консьержу. Не вижу никаких оснований, для того чтобы мы занимались любовью в одежде.

— Флинн! Даже не думай!

— Ты первая предложила балкон. — Он сбросил с ног ботинки.

— В таком случае я сама положу этому конец!

— Ты знаешь, что выглядишь очень сексуально, когда вот так топаешь ножкой? Я весь горю от желания. — Он бросил пиджак, следом за которым последовал жилет.

— Флинн! Я не выйду туда голой!

— Ты не любишь рисковать.

Он снял рубашку и бросил ее поверх скомканной груды своей одежды, лежавшей на полу.

— Меня здесь многие знают!

— Поверь мне, никто тебе даже слова не скажет.

Он уже расстегивал брюки быстрыми, ловкими движениями.

— Никто не скажет мне прямо в лицо, ты имел в виду?

— А что же еще, по-твоему, я мог иметь в виду? Они не посмеют.

Он снял с себя брюки и нижнее белье, затем носки.

— А теперь, — проговорил он, выпрямляясь, — позволь мне помочь тебе раздеться.

Джо попыталась отбежать в сторону, но у нее не получилось. Флинн был быстрее, сильнее и нетерпеливее ее, как и полагалось мужчине в подобной ситуации. Он раздел свою молодую жену, отделавшись несколькими царапинами и синяками, под нескончаемый поток итальянских ругательств, которыми осыпала его возлюбленная.

Но ее ярость постепенно начала утихать, сопротивления становились все слабее, и, хотя, конечно, несправедливо было бы говорить, что сексуальное влечение взяло над ней верх или что обнаженное тело Флинна и сильное возбуждение сделали свое дело, но все же они сыграли далеко не последнюю роль. Он не прекращал целовать ее тело снова и снова, шепча страстные слова любви, которые пробуждали в ней скрытые желания и тайные страсти.

С каждой секундой становилось все сложнее сопротивляться магическим прикосновениям Флинна.

— Не думай, что тебе удастся поступать так со мной всегда, — прошептала она, обхватывая его руками за шею.

Ее обнаженное тело таяло от его ласк, просто потому, что такой высокий, смуглый, красивый мужчина оказался к тому же чрезвычайно соблазнительным.

— Никогда бы в жизни не подумал о таком, — отозвался он с хитрой улыбкой.

— Ты опять меня дразнишь?

— Даже в мыслях не было. Но если ты мне позволишь, — пробормотал он, слегка подталкивая ее, — то я продолжу тебя соблазнять.

— Почему ты думаешь, что я хочу соблазниться? — спросила она, не сопротивляясь его легким подталкиваниям.