Брачная ночь - Джордан Николь. Страница 45

— И было чего бояться, черт возьми! Тебе еще повезло, что ты отделался синяками. Они вполне могли вспороть тебе живот и оставить подыхать.

— Я молил Бога, чтобы вы пришли.

— Радуйся, что я не свернул тебе шею. Леди Аврора едва не умерла от страха за тебя.

— Я… Мне жаль. Вы ей расскажете про меня?

— Ты сам все ей расскажешь — утром. А пока тебе надо привести себя в порядок. — Николас осторожно взял мальчика на руки. — Отведу тебя на свой корабль, чтобы леди Аврора не видела тебя таким.

Однако, благополучно доставив Гарри на корабль, Николас решил не возвращать его Авроре немедленно. И дело было не только в том, что после всего случившегося ребенок нуждался в отдыхе. Еще больше он нуждался в хорошем уроке. Вдруг одного пережитого страха будет недостаточно, чтобы прочистить мальчишке мозги?

Проследив, чтобы беглеца отмыли и уложили спать, Николас ушел в свою каюту и принялся сочинять послание для Авроры. Записка была короткой — он сообщил, что Гарри жив и здоров и останется на шхуне, потому что он, Николас, намерен преподать ему урок.

Он прекрасно понимал, что Аврора тут же примчится к нему. А Николасу именно это и требовалось. Для разговора с ней корабль подходил куда больше, чем дом, полный любопытных слуг. Николас передал записку через трех самых дюжих матросов, способных защитить Аврору, если в порту возникнет непредвиденная ситуация.

План его сработал как нельзя лучше. Стоя у перил борта, Николас наблюдал, как Аврора торопливо выходит из экипажа. Николас слышал, как гулко бьется его сердце. Сейчас решится его судьба.

Николас помог ей подняться на палубу, поддерживая под локоть.

— Что ты сделал с Гарри? — с надрывом в голосе спросила она вместо приветствия. — Ты его бил?

— Разумеется, нет. Он крепко спит.

Аврора раздраженно высвободила локоть. В глазах ее были страх и гнев.

— Что ты имел в виду, говоря, что намерен преподать ему урок? Он должен быть дома — в постели.

— Он спит в постели, Аврора. Опасность ему не грозит.

— Ты сказал, что намерен держать его у себя на корабле…

— Здесь не место для разговора, — сказал Николас, кивнув в сторону матросов.

Аврора, сделав над собой усилие, позволила ему увести себя с палубы.

Николас привел ее в каюту, где спал мальчик. Аврора подошла, с опаской глядя на Гарри. Синяк под глазом… Разбитая губа…

Тошнота волной накатила на нее, и она схватилась за горло. В груди закипала ярость от сознания собственной беспомощности. И все же Гарри жив, а это самое главное. Словно для того, чтобы убедиться в этом, Аврора коснулась лица ребенка. Мальчик пошевелился во сне. Она глубоко вдохнула.

— Пойдем, Аврора, — тихо произнес Николас, — ему надо поспать после всего, что с ним произошло.

Она нежно коснулась локона на лбу мальчика, повернулась, пошла следом за Николасом. Когда страх наконец покинул ее, она внезапно ощутила себя опустошенной. И не сразу сообразила, что Николас привел ее в небольшую, но очень уютную каюту. Она не сопротивлялась, когда он подвел ее к койке и усадил.

Николас прошел к буфету и плеснул в стакан немного бренди.

— Пей.

Аврора вздрогнула, глотнув огненную жидкость, и, закрыв лицо руками, заплакала.

— Ты же видела, ничего страшного с ним не случилось. — Я знаю, — сквозь рыдания проговорила она. — Я просто испугалась.

— Ты ведь не думала всерьез, что я его избил? Аврора молча покачала головой. Она знала, что Николас его и пальцем не тронул бы. В то же время он оказывал пагубное влияние на впечатлительного мальчика… — Ты сказал, что собирался преподать ему урок…

— Именно. Утром я велю ему выдраить палубу и проверить такелаж.

— Зачем?

— Пусть знает, что жизнь не всегда праздник. Аврора во все глаза смотрела на Николаса.

— Но Гарри не может стать матросом. Это слишком опасно. Оставляя Гарри на корабле, ты лишь искушаешь его.

— Гораздо опаснее предоставить его самому себе и собственным фантазиям. — Николас сел рядом с Авророй. — Мальчик одержим страстью, Аврора, которую ничем не вытравишь. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я был таким же в десятилетнем возрасте. Тебе трудно это понять, потому что ничего подобного ты не испытывала, но Гарри не остановится, пока его мечта не осуществится или… пока желание осуществить ее не угаснет. В любом случае ты не поможешь ему, отгораживая от жизни. Он только будет презирать тебя за это и ненавидеть — так же как презирает сейчас мать. Так же как я ненавидел отца.

— Но я несу за него ответственность.

— И конечно, хочешь его защитить. Но ему нужен мужчина в качестве воспитателя, Аврора. Я мог бы ему помочь.

— Он не нуждается в твоей помощи. Ты не научишь его ничему, кроме насилия. Я ненавижу насилие, Николас. После того, что проделывал мой отец у меня на глазах…

— Я не намерен превращать Гарри в насильника, Аврора. Но я научу его постоять за себя. — Аврора молчала, и Николас продолжил: — Ты не можешь держать его подле себя всю жизнь, в маленькой и на первый взгляд уютной тюрьме, которую построила для себя.

Аврора была в отчаянии.

— Но… он еще ребенок. Я не переживу, если с ним что-то случится.

— Тогда доверься мне, чтобы я нашел самый безопасный для него способ удовлетворить свои амбиции.

Аврора не отвечала, и Николас осторожно повернул ее лицо к себе.

— Ты сказала, что доверяешь мне.

Аврора подняла глаза. Николас пристально смотрел на нее. Он ждал ответа.

— Да, я доверяю тебе, — прошептала она.

Лицо его расслабилось, он осторожно провел кончиком пальца по ее губе. Аврора моргнула, и по щеке покатилась слеза.

Закрыв глаза, она смахнула ее.

Но остановиться уже не могла. За первой слезой последовала вторая, и Аврора зарыдала. Николас обнял ее, прижал к себе, и все страхи прошлого, все горе, копившееся в ней годами: деспотизм отца, потеря близких, — все прорвалось наружу потоками слез.

Когда слезы иссякли, Аврора обнаружила, что лежит с ним на койке, уткнувшись лицом ему в грудь, а он нежно гладит ее по голове, и его покрытые щетиной скулы слегка царапают ей щеку.

— Прости, — охрипшим голосом пробормотала она.

— Не надо. — Он достал из кармана платок, вытер ей слезы и поцеловал в лоб.

Аврора лежала не шевелясь, в полном изнеможении.

. — Ты прав, — произнесла она наконец. — Я малодушна.

— Нет, — ласково ответил Николас, — просто ты слишком долго не противилась страху, позволила ему тобой овладеть.

Она вздохнула, когда его теплые губы коснулись ее век.

Вот так бы и лежала всю жизнь в объятиях Николаса, прижавшись к нему, сильному и надежному.

Однако Николас вдруг замер, и сердце его учащенно забилось. Он понимал, что Аврора сейчас ждет от него не страсти, а сочувствия, понимания.

Он хотел успокоить ее, помочь избавиться от страха и отчаяния. Но больше всего он хотел ее.

Губы его словно по собственной воле коснулись ее раскрасневшегося лица. Она шевельнулась, и его плоть зажглась огнем. Он потерял над собой контроль.

Когда он прильнул к ее губам, она слабо запротестовала и попыталась увернуться от поцелуя, но он был настойчив, и вскоре ее губы стали горячими и податливыми.

Внезапно она оттолкнула его и прерывисто задышала, глядя на него своими пронзительно-синими глазами, в которых было смятение.

Он видел, что она хочет его, и убедился в этом, когда коснулся ее шеи и почувствовал бешеное биение пульса.

— Я жажду твоей любви Аврора, — осевшим от желания голосом произнес он. — Но если тебе неприятно, скажи, и я остановлюсь.

Он ждал, напрягшись, как пружина.

Аврора смотрела в его глаза и тонула в их глубинах. Она не хотела его страсти, но перед его нежностью и ласками не могла устоять.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — прошептала она, погрузив пальцы в шелк его волос. — Люби меня, Николас.

Глава 18

Он обещал мне райское наслаждение. Не знаю, хватит ли у меня мужества поверить и согласиться.