Брак по расчету - Джордан Николь. Страница 31
Как в свое время Лань.
В нем кричал, вопил, бесновался не гнев, а страх. Страх за Хизер. Страх перед новыми чувствами, которые она пробудила в нем.
Глаза Слоана яростно сверкнули.
— Никогда не думал, — прорычал он, — что у тебя хватит ума отправиться в дорогу одной в метель! Я предупреждал тебя об опасностях здешних мест! Дьявол тебя побери, неужели я обязан быть при тебе нянькой?!
Слова его произвели впечатление разорвавшейся бомбы.
Мгновенно забыв обо всем, Хизер выпрямилась, смахнула слезы и поспешно отвернулась. Не нужно, чтобы он видел ее слезы!
— Нет, — хрипло выдавила она, — ты ничем мне не обязан.
И, с трудом добравшись до двери, она сняла с вешалки пальто. Только когда Хизер была уже у порога, Слоан опомнился.
— Да что это ты задумала, сумасшедшая! Куда тебя несет?
— Туда, где я нужна… где меня не считают угрозой твоей дочери…
Слоан разразился проклятиями и, в мгновение ока метнувшись к двери, преградил ей дорогу. Хизер попыталась сопротивляться, но силы оказались неравны.
— Черт возьми, герцогиня, не будь идиоткой! Пропадешь!
— Можно подумать, тебе не все равно!
Голос сорвался жалостным всхлипом. Хизер пристыжено опустила голову. Подойдя сзади, Слоан схватил жену за плечи. Она испуганно съежилась.
— Ты никуда не пойдешь!
Хизер попыталась вырваться, но он силой повернул ее к себе. Слезы струились по щекам, но она отказывалась открыть глаза.
Слоан отшатнулся, как от удара в грудь. До чего же он довел ее!
Он задохнулся, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Но страсть неумолимо сжимала свои оковы, кровь превратилась в жидкое пламя.
Слоан с силой притянул жену к себе и стиснул в объятиях. Он хотел стереть эти блестящие соленые ручейки. Хотел укрыть ее от всех бед. Защитить. Согреть своим телом и губами.
Что-то неразборчиво пробормотав, он властно смял ее рот испепеляющим поцелуем.
Глава 9
Искра проскочила между ними, искра, мгновенно воспламенившая тот самый пресловутый бочонок с порохом. Облегчение, ярость, желание — все вложил Слоан в этот поцелуй. Сколько бессонных часов он провел в тоске по ее близости, сколько раз безжалостно ломал себя! И вот теперь жестоко подавляемые страх, страсть и вожделение вырвались наружу.
Он почувствовал, как Хизер пытается высвободиться, едва их губы соприкоснулись, и это робкое движение вызвало в нем свирепую потребность покорять и властвовать. В ответ он лишь крепче стиснул руки и забыл обо всем, пока не услышал тихий умоляющий стон, пробившийся сквозь слепой туман похоти и гнева, — стон, вонзившийся в его сердце.
Слоан поднял голову и глубоко вздохнул, пытаясь победить предательский жар, сжигавший тело. Лучше ему умереть, чем видеть, как она плачет!
— Не нужно, — сдавленно пробормотал он. — Не нужно, Хизер.
Что-то болезненно сжалось в его груди, то, чему не было названия, но что заставило его бережно коснуться ее мокрой щеки. Хизер поспешно отвернула голову.
Жалость и угрызения совести переполняли его сердце. Вздумай она упрекать Слоана, он и то не был бы так угнетен. Нежность, снова эта невольная нежность, которую Слоан так безуспешно пытался заглушить в себе, захлестнула его.
Он снова притянул ее к себе, на этот раз осторожно, стремясь исцелить своей мощью. Хизер бессильно прислонилось к нему и тихо всхлипнула, уткнувшись лицом ему в плечо.
Последние преграды рушились на глазах. Стальные доспехи превращались в маскарадные латы из папье-маше. Она была такой мягкой и трепещущей, ее слезы насквозь промочили его рубаху и, кажется, проникли в душу.
Он не хотел отпускать ее. И с внезапным раздражением осознал, что ничего не жаждет сильнее, чем держать ее в объятиях, прикасаться, защищать, оберегать и упиваться ее близостью.
— Прости меня, — прошептал он, и, услышав покаянные нотки в хриплом голосе Слоана, Хизер сдержала рыдание. Руки, гладившие ее по спине, проводившие по изгибу бедер, вселяли странное спокойствие. Она не понимала причины внезапных перемен в Слоане, но в этот момент отчаянно нуждалась в утешении.
Чуть отодвинувшись, она взглянула в глаза мужа, и слезы мгновенно высохли при виде нежности и участия, запечатленных в его чертах.
Забыв обо всем, Слоан взял в ладони ее влажное лицо, чуть коснулся губами губ и, нагнувшись, подхватил ее на руки и молча понес наверх.
В спальне Хизер было темно и тепло, как в уютной маленькой пещере. Слоан отпустил жену и зажег лампу. Неяркий свет залил комнату.
Наблюдая за дрожащей в ознобе Хизер, Слоан неожиданно заколебался. Его плоть, набухшая и пульсирующая, требовала удовлетворения, желание, настойчивое и острое, пронизывало тело, но при виде этой беззащитной и в то же время гордой женщины он невольно замер. Она обхватила себя руками, пытаясь отгородиться от него. От своего мужа. И при этом настороженно следила за ним.
Слоан понял, что сама она не сделает к нему ни шагу. Он на совесть об этом позаботился. При малейшей возможности отталкивал ее. Не раз доводил до слез. Ее неизменная мягкость и готовность помочь раздражали его и подталкивали к новым издевательствам. Теперь же он горел желанием помочь и… и другим желанием, куда более низменным. Все же выбор за Хизер.
— Хочешь, чтобы я ушел? — едва слышно вымолвил он.
В комнате повисла напряженная тишина.
— Нет, — шепнула Хизер.
Расплавленное серебро его глаз гипнотизировало ее. Слоан погладил жену по щеке. Он больше не может стоять рядом и не касаться ее. Больше не может ждать. Он хотел ее, хотел забыться в ее объятиях, погрузиться в эту влажную тугую плоть, упиться головокружительным ароматом.
Слоан вынул гребни, скреплявшие тяжелую массу волос, и, зарывшись пальцами в золотистые пряди, прильнул к ее губам. Странно, что простой поцелуй имеет силу пробудить в человеке неутолимую жажду, волчий голод…
Ее дрожь отзывалась эхом в его теле, по коже пробегали крохотные волны озноба. И это ненадолго вернуло Слоана к реальности.
— Ты замерзла, — пробормотал он. — Нужно немедленно снять с тебя мокрую одежду.
Откинув покрывало, он заставил Хизер сесть на постель и встал на колени, чтобы расшнуровать ее полусапожки и снять облепившие ноги чулки. Ступни и пальцы Хизер были ледяными. Он осторожно начал их растирать. Хизер едва слышно застонала от боли.
Немного согрев ее, Слоан принялся стаскивать отяжелевшее от воды платье. За ним последовали панталоны, корсет и сорочка. Кожа Хизер блестела, как слоновая кость, спелые, налитые груди просились в его ладони, горошины сосков сморщились и затвердели.
Неистовая потребность в этой женщине снова вонзилась в него острыми хищными когтями. Только Хизер способна заставить его забыться. Только ее вкусом он хочет упиваться. Только ее обольстительная красота снится ему по ночам. Как он хотел видеть ее неистово бьющейся, придавленной его телом!
— Ложись, — хрипло проговорил он, помогая ей устроиться в постели, согретой раскаленными, обернутыми во фланель кирпичами, и укрыл ее одеялами. И лишь потом разделся сам, небрежно разбросав по полу одежду.
Хизер безмолвно наблюдала за ним, зная, что сейчас произойдет неизбежное. Слоан снова причинит ей боль. Как всегда. Не физическую, разумеется. Он никогда не был груб с ней. Но он ранит ее душу.
Она вся сжалась, когда он шагнул к кровати, хотя не могла оторвать глаз от обнаженной фигуры мужа. Мускулистый и высокий, он двигался с грацией атлета. Под его кожей перекатывались тугие мышцы. Из поросли волос внизу живота поднималось его налившееся силой мужское естество, и Хизер судорожно перевела дух.
Как же она боролась со своей грешной, земной натурой! Боролась и проиграла.
— Хизер… — нерешительно выдохнул Слоан.
Неужели ей чудится страсть в его голосе? Безумное желание? Стремление овладеть?
И хватит ли у нее сил отказать ему? Победить себя?
Нет… конечно, нет. У нее просто не осталось гордости. Ей отчаянно нужны его рот, руки, стальное тело, без них она просто не сможет жить. Эти мысли, должно быть, так ясно отражались в озерах ее выразительных глаз, что Слоан все понял без слов и, скользнув под одеяло, прижался к ней всем телом.