Повенчанные страстью - Джордан Николь. Страница 13

— Нет, я не хочу тебя! Я презираю таких мужчин, как ты… убийца!

Джейк резко отпустил ее, словно вдруг обнаружил, что держит в руках раскаленные угли.

В напряженном, томительном молчании его гневный взгляд пронизывал Кэтлин, а в воздухе еще висели ее оскорбительные слова. В глазах Джейка Кэтлин читала чувства, так хорошо знакомые ей самой: беспомощность, горечь, пустоту, боль, вызванную предательством.

Увидев выражение лица Джейка, она сдержала готовое сорваться очередное резкое слово. С тяжело вздымающейся грудью Кэтлин попятилась, готовая броситься наутек, если Джейк сделает хотя бы шаг в ее сторону.

— Я же говорила: держись от меня подальше, — повторила она, задыхаясь от страха и боли.

Переводя дыхание, Джейк смотрел на нее, пока гнев и обида вытесняли в нем возбуждение. Она назвала его убийцей, а он так жаждал ее любви! Он мечтал, чтобы Кэтлин взглянула на него с доверием и восхищением в глазах, как бывало раньше.

Он так вожделел ее, что его сердце изнывало от боли. Нет, он не успокоится, пока не овладеет ею, не проникнет в ее бархатистые глубины!

— Держаться подальше? — хрипло повторил он с ожесточенным выражением на лице. — Ни в коем случае, детка. Я хочу тебя, Кэт. Я намерен овладеть тобой…

— Этого не будет! — дрожащим голосом возразила она.

— Еще как будет. Между нами все только начинается. Я и прежде поднимал твои юбки и намерен делать это впредь. И я чертовски уверен — это придется тебе по вкусу.

— Нет! — выпалила Кэтлин.

— Да, ведьма, да. Для меня ты раздвинешь ноги, потому что хочешь меня — так, как я хочу тебя. Ты еще будешь стонать и умолять взять тебя, как раньше.

С этим мрачным и возмутительным предсказанием Джейк надел шляпу и повернулся к своему коню. Подобрав поводья, он легко вскочил в седло и сверху взглянул на Кэтлин.

Заметив, что он неотрывно и оценивающе смотрит на ее приоткрытую грудь, Кэтлин судорожным жестом сжала отвороты жакета, отчаянно вцепившись в ткань.

Губы Джейка изогнулись в насмешливой ухмылке.

— Я не ошибся: у тебя по-прежнему вкусная грудь. Теперь остается лишь выяснить, не изменилось ли все остальное.

Глава 3

Ему требовались виски и женщина — в любой последовательности. Пришпорив коня и пустив его в направлении города, Джейк досадовал на самого себя — за то, что утратил сдержанность, поддался зову разгоряченной крови, выказал свое возбуждение.

Джейк выругался вслух: «Забудь ее, черт возьми! Не позволяй вертеть собой!»

Но призраки прошлого, причиняющие невыносимые страдания, не давали ему покоя. Он по-прежнему был зол на Адама Кингсли, но ничто не ранило его сильнее, чем предательство его дочери. Кэтлин считала его виновным в убийстве.

Джейк не знал, почему для него так важно, чтобы Кэтлин поверила в его невиновность, — может, потому, что все эти годы он твердо знал: Кэтлин на его стороне.

Он надеялся, что Кэт понимает его и не поверит лжи.

Джейк выпалил длинное и замысловатое ругательство, понимая, какой глупой была эта надежда. Кэтлин пообещала выйти за него замуж, но это обещание обратилось в прах в ту же минуту, как он выстрелил, спасая собственную жизнь.

Горькие воспоминания терзали его, такие же отчетливые и живые, словно он сумел выйти живым из перестрелки только вчера. Раны в груди налились обжигающей болью. Затем вспомнились долгие недели, пока он поправлялся. Последующие годы, когда его разыскивали и он жил в постоянном ожидании беды. Он не мог обвинять Кэт за то, что она отвернулась от него.

И тем не менее напрасно он утратил сдержанность. Стоило ему после четырех лет взглянуть на Кэтлин — и он повел себя как глупый, одержимый похотью мальчишка. Единственное оправдание — он не ждал встречи, да еще в их тайном уголке, и потому растерялся.

Даже самые смелые мечтания не подготовили его к встрече с Кэтлин во плоти. Он считал, что помнит все до мелочей, а на самом деле слишком многое забыл: едва уловимую хрипотцу ее голоса; огоньки в ее синих глазах, когда она начинала сердиться; черные, пышные и непослушные, как у колдуньи, волосы.

Он вспоминал, как его ладони скользили по шелковистой коже… вспоминал ее сладкий вкус и бархатистую нежность тела. Даже теперь его легкие наполнял сочный, манящий запах Кэтлин, нестерпимое напоминание обо всем, что он потерял.

Как же он мог перестать думать о ней?

Едва он закрывал глаза, перед ним вставало лицо Кэтлин, а не какой-нибудь из бесчисленных женщин, с которыми он позже сходился на короткое время. Затем перед мысленным взором Джейка встало непрошеное видение ее обнаженного тела. Он отчетливо видел, как нагая Кэтлин лежит рядом с ним, разметав по траве иссиня-черные волосы, раздвинув стройные ноги. Ее синие глаза светились доверием, они настойчиво звали Джейка.

Боль, причиненная воспоминаниями, заставила его поморщиться. Черт возьми, как он хотел ее! Жаждал почувствовать упругость ее маленьких грудей в ладонях, влажное тепло лона, сжимающего его твердую плоть, подрагивающего в возбуждении. Это ощущение было ни с чем не сравнимым. Кэтлин не походила ни на одну другую женщину. Четыре года назад ему казалось, что их связывают прочные узы, что Кэтлин создана для него, а он — для нее.

Забыть ее было все равно что забыть о собственной руке или глазах. Потерять ее было хуже, чем лишиться четырех лет жизни. Когда Джейк узнал о том, что Кэтлин вышла замуж, эта новость ранила его подобно выстрелу, от яростной боли у него перехватывало дыхание.

— Болван! — выругал себя Джейк. — Она больше не принадлежит тебе!

Напрасно он целовал ее. Напрасно снял с седла. Он воспользовался первым же предлогом, чтобы прикоснуться к ней, и сразу понял: его по-прежнему неудержимо влечет к ней. Слышать, как Кэтлин открыто заявляет о своих подозрениях, было хуже, чем терпеть боль от пулевого ранения. Мысль о том, что Кэтлин боится его, резала Джейка как ножом.

Однако ее чувства к нему не угасли — это Джейк знал наверняка. Он видел, как она ответила на его поцелуй несколько минут назад, ощутил, как ее губы смягчились и невольно потянулись к нему. Чувствовал, как расслабилось ее тело. Кэтлин до сих пор хотела его — но боялась признаться в этом даже самой себе.

Между ними все кончено. «Так забудь ее и займись своей жизнью!» Джейк решительно тряхнул головой. Ему никогда не удастся избавиться от мыслей о Кэтлин, как бы он ни старался. Единственное, на что он мог надеяться, — утопить воспоминания в виски и в объятиях другой женщины, но даже такое средство могло помочь ненадолго.

Бог свидетель, он совершил уже немало попыток. Он старался забыть Кэтлин все четыре года. Он знал, что обязан сделать это. Именно потому он не стал разыскивать ее, когда она покинула Колорадо и отправилась на Восток. Что он, беглый преступник, мог ей предложить? Разделить его судьбу? Жить, постоянно оглядываясь через плечо, вечно быть настороже, опасаться блюстителей закона и наемных сыщиков? Кэтлин заслуживала лучшей участи.

Черт бы побрал ее колдовские глаза!

Город почти не изменился за время его отсутствия, отметил Джейк, проезжая по главной улице Гринбрайера. Несколько зданий с декоративными фасадами. Церковь. Кузница и конюшня. Лавка, куда приезжали за припасами владельцы ранчо и рудокопы. Баня и она же парикмахерская. Небольшая каменная тюрьма… Джейк стиснул зубы, проезжая мимо нее.

Остановившись перед салуном «Стремя и кирка», Джейк спешился и привязал жеребца к коновязи, настороженно оглядываясь и расслабляя напряженные мускулы плеч. Целых три дня он провел в седле, спеша домой из Нью-Мексико, и до сих пор ощущал тупую боль во всем теле. Он выехал через час после того, как получил телеграмму Слоуна из Денвера — о том, что его оправдали. Своей свободой Джейк был обязан брату. Слоун приложил немало усилий, чтобы доказать его невиновность, и его старания в конце концов увенчались успехом.

Джейк толкнул свободно поворачивающуюся в петлях двустворчатую дверь.