Уроки обольщения - Джордан Николь. Страница 10

Ванессе стало стыдно за свои низменные эмоции, ей подумалось, что только распутница может желать близости с таким циничным мужчиной.

Она попыталась овладеть своими чувствами и стала суетливо поправлять платье, стараясь не смотреть на барона. Он снисходительно улыбнулся и поправил ей корсаж.

Ванесса обожгла его стыдливым взглядом из-под опущенных ресниц, словно бы умоляя не судить ее строго за то, что она не устояла перед его чарами и не прервала поцелуй. Щечки ее стали пунцовыми при мысли, что, пожелай барон поступить с ней по своему усмотрению, она не смогла бы этому противиться.

Он, вероятно, почувствовал, что ей неловко, и, встав с дивана, сказал:

— Кстати, миледи, в конце недели я намерен отбыть в деревню к сестре. Не хотите ли вы составить мне компанию?

Не без усилий собравшись с мыслями, Ванесса спросила:

— А где я там буду жить?

Вопрос как бы заключал в себе лишнее свидетельство того, что она смирилась с ролью его любовницы, однако надеется, что он будет соблюдать правила хорошего тона и не афишировать их отношения.

— Я мог бы предоставить в ваше распоряжение дом, находящийся неподалеку от имения, — ответил с ухмылкой барон, прекрасно поняв ее намек. — Разумеется, у вас будет и карета для выездов, и все необходимое.

— Кажется, вы не до конца осознаете, барон, что меня заботит, — сказала Ванесса. — Мне бы не хотелось, чтобы о наших отношениях стало известно всему Лондону. Если вы поселите меня в отдельном доме и предоставите в мое распоряжение экипаж, все поймут, что я ваша новая любовница.

— Разумеется, — кивнул Дамиен, — так и случится. Но каков же выход? У вас имеются иные предложения? Я готов их выслушать!

— Я хочу, чтобы вы поняли, барон, что я пекусь не столько о своей репутации, сколько о добром имени своих сестер. Мне бы не хотелось, чтобы наши отношения стали причиной позора моей семьи.

— Вы желаете отказаться от моего предложения? — холодно спросил Дамиен, вперив в нее изучающий взгляд стальных глаз. — Что ж, еще не поздно!

— Вы неверно меня поняли, милорд! — воскликнула Ванесса, бледнея. — Я готова стать компаньонкой вашей сестры. Это станет благовидным объяснением моего присутствия в вашем имении. Я полагаю, что смогу быть ей полезна.

Барон нахмурился, усмотрев в ее словах рациональное зерно. Ему действительно требовалась компаньонка для Оливии, но он предполагал нанять вышколенную и строгую гувернантку с безупречной репутацией. Ванесса же не обладала опытом ухода за прикованной к постели больной и была светской женщиной.

— По-моему, вы не отдаете себе отчета в том, с какими трудностями вам придется столкнуться, — с сомнением произнес он. — Оливия не только парализована, но и охвачена отчаянием. Чтобы стать ее подругой, потребуется ангельское терпение. Готовы ли вы к самопожертвованию?

— Я понимаю вашу озабоченность, ваша светлость, — кротко потупившись, ответила Ванесса. — Но поверьте, лишения научили меня быть терпеливой. Мне доводилось ухаживать и за мамой, и за сестрами, когда они болели. Кроме того, мне бы хотелось загладить вину своего неразумного младшего брата.

Дамиен подошел к окну и уставился на широкую аллею парка. Оливия была единственным дорогим ему человеком во всем свете, но и ее он не уберег, легкомысленно понадеявшись на гувернантку и прислугу. И теперь он считал своим долгом искупить вину перед ней и сделать все возможное для ее скорейшего выздоровления.

Возможно, очаровательная леди Уиндем и права, решил он. Может быть, именно она поможет несчастной Оливии. Что же касается тревоги относительно репутации семьи, то она была вполне объяснима, и за это ее не следовало винить. Более того, именно желание сохранить свое доброе имя даже ценой огромной жертвы пробудило в нем симпатию к ней.

— Я полагаю, — пожевав губами, произнес он, — что мы должны подвергнуть вас испытанию. Поживите в моей усадьбе недельку-другую в качестве компаньонки моей сестры, а там решим, как нам лучше поступить.

Ванесса вздохнула с облегчением.

— Конечно, будет лучше, если вы скроете от Оливии ваше родство с ее обидчиком, — продолжал Дамиен. — Вряд ли ей будет приятно лишнее напоминание о нем.

— Разумеется, милорд! Не думаю, что ей известно, кто я такая. Обри говорил, что он не углублялся в подробности, рассказывая ей о своей семье. К тому же я ношу другую фамилию. Но существует опасность того, что мою тайну ей случайно раскроют ваши соседи.

— Это исключено, — заверил ее барон. — Оливия никого не принимает и не покидает усадьбу.

— Почему бы вам не представить меня ей как вдову, вынужденную искать заработок в силу временных финансовых затруднений?

Синклер обернулся и посмотрел на каминные часы.

— В агентство по трудоустройству я уже опоздал, — сказал он. — А ведь меня там ждут кандидатки на должность компаньонки.

— Вы же сказали, что спешите на встречу с портным! — нахмурившись, заметила Ванесса.

— Каюсь, я вам солгал, — с улыбкой признался Дамиен.

— И часто вы лукавите?

— Мне не хотелось разрушать сложившееся у вас мнение обо мне как о закоренелом развратнике.

Ванесса почувствовала, что ей пора откланяться, и встала, промолвив:

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, барон, за вашу снисходительность. Не смею вас больше задерживать!

— Я велю лакею проводить вас.

— Благодарю, я сама найду выход, барон!

— Не лучше ли нам пренебречь титулами в общении? Впредь называйте меня просто Дамиеном.

— Как вам угодно, Дамиен!

— Приятно слышать от вас свое имя, — с лукавой улыбкой заметил барон, словно бы напоминая о том, что между ними случилось.

Ванесса встряхнула головой, отгоняя воспоминания о его жарком поцелуе и нежных ласках. Прежде она никогда не позволяла себе подобных вольностей и не ожидала, что так остро отреагирует на его лобзания. Покойный супруг так и не смог пробудить в ней ответного чувства, она оставалась безразличной к его грубым плотским утехам на протяжении всего брака. Свои супружеские обязанности она исполняла машинально и безучастно, скрывая неприязнь к мужу. Вот почему теперь, невольно вспомнив о том безрадостном времени, Ванесса утвердилась во мнении, что интимная близость с Князем Порока тоже не доставит ей радости, сколь бы ни преуспел он в искусстве разврата.

Она так погрузилась в эти размышления, что вздрогнула, когда Дамиен, неслышно приблизившись, сказал:

— Позволь мне помочь тебе одеться, Ванесса!

С большой неохотой она приняла его помощь. Застегнув пуговицы мантильи, барон положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. Она замерла. Его близость и пронзительный взгляд смущали ее, но повернуться и выйти из спальни она не осмеливалась.

Дамиен тихо промолвил:

— Поверь, я не хочу тебя обидеть, моя прелесть! Я лишь хочу обольстить тебя.

Ванесса густо покраснела, не видя различия между обольщением и нанесением обиды. От такого бесстыдного мужчины не приходилось ожидать ничего хорошего. Он просто растопчет се достоинство и надругается над ней со всей бесцеремонностью отпетого развратника! Вот и сейчас, с тревогой подумала она, он наверняка потребует от нее поцелуя, а может быть, и чего-то большего. Но барон убрал руки с ее плеч, и она поспешно ушла.

Оставшись один, Дамиен подошел к окну. Вскоре Ванесса вышла из дома и стала спускаться по лестнице, на ходу надвигая на лицо капюшон. Кучер помог ей сесть в карсту и, заняв свое место, тронул лошадей. Проводив взглядом экипаж, Дамиен еще долго стоял возле окна, погруженный в раздумья.

Зачем он ввязался в эту затею? Какой бес в него вселился? Он не предполагал, что события примут такой оборот. Только любовницы ему сейчас и не хватало! Будто бы мало ему других забот! Надо же было связаться с сестрой обидчика Оливии, безмозглого юнца, которого он поклялся уничтожить.

Он дал ей возможность отвергнуть его предложение и не ожидал, что она его примет. Тем не менее согласие Ванессы мл выдвинутые им условия он воспринял с глубоким удовлетворением и с радостным предчувствием. Давненько он не испытывал такого волнения! Пожалуй, до нее еще ни одой женщине не удавалось так возбудить его. Он отведал ласк первых европейских красавиц, однако ни одна из них тронула струн его сердца так, как леди Уиндем. Она поразила его своим особым обаянием, удивительным сочетанием в ее натуре таких качеств, как смелость, ранимость и красота. И, что самое поразительное, ей удалось воспламенить в нем страсть, не прилагая к этому особых усилий!