Уроки обольщения - Джордан Николь. Страница 32

Кроме того, за время своего отсутствия он мог бы взглянуть на поместье, которое ему рекомендовал купить приятель. А затем совершить поездку на север Англии и проверить, как обстоят дела на фабрике, которую минувшей зимой он выиграл в карты. Что может быть лучшим предлогом для отлучки, чем интересы дела?

Однако делиться сейчас своими соображениями с дамами и портить тем самым им настроение барон не собирался. Он благоразумно решил повременить с этим до вечера. А пока он сделал изрядный глоток вина и заставил себя улыбнуться Ванессе.

Как ни противилась Оливия скорейшему возвращению в усадьбу, Дамиен настоял на нем, пообещав сестре устроить еще несколько пикников в ближайшем будущем.

Уже дома, когда брат внес ее на руках в спальню, она спохватилась, что оставила в оранжерее шаль во время своего последнего купания. Ванесса вызвалась принести забытую вещицу и поспешила в бассейн. Шаль действительно лежала на лавке, Ванесса взяла ее и собралась было уже уйти, когда кто-то окликнул ее по имени. Она вздрогнула и, оглянувшись, увидела за кустами роз бородатого мужчину в нахлобученной на лоб шляпе и поношенном сюртуке.

Ей уже доводилось встречать в розарии и на аллеях парка незнакомцев, это были ученые или художники, приезжавшие сюда на все лето. Но никто из них не пытался заговорить с ней, и все имели приличный внешний вид. Этот же подозрительный незнакомец смахивал на грабителя или бродягу, и Ванесса от испуга застыла на месте.

Мужчина осклабился, явно довольный тем, что напугал ее своим видом, и снял шляпу. Ванесса тотчас же узнала Обри и воскликнула:

— Какого дьявола ты здесь делаешь?

— Не слишком же ты гостеприимна, сестрица! Разве так встречают любимого брата?

Он подошел к Ванессе и, неуклюже обняв ее, промолвил:

— Не сердись, я не хотел тебя испугать.

— Зачем ты отпустил бороду? — спросила она. — Я тебя не узнала, пока ты не снял шляпу. Что за маскарад?

— В этом-то и заключается моя идея, сестрица! Узнай меня барон Синклер, он бы пристрелил меня, не задумываясь.

— Уж не сошел ли ты с ума, Обри! Он может в любой момент прийти сюда, и тогда… — испуганно воскликнула Ванесса. — Встань за ширму на всякий случай! А теперь отвечай, почему ты пожаловал сюда в таком виде?

— Я соскучился и решил тебя проведать, — ответил Обри. — Ну, как ты здесь? Барон тебя не обижает?

— Я всем довольна, меня приняли здесь очень хорошо, — ответила Ванесса. — Но тебе не следовало так рисковать!

— А как себя чувствует Оливия? — спросил брат. — Мне важно это знать. Я видел, как весело она смеялась, когда барон на руках нес ее в дом. Мне показалось, что она уже не страдает так сильно, как прежде. Это верно?

— Да, но лишь отчасти: она все еще не может самостоятельно ходить, — помрачнев, ответила Ванесса. — Она остается калекой, и состояние ее здоровья по-прежнему внушает опасение, хотя она немного воспрянула духом.

— Нельзя ли мне с ней повидаться и поговорить?

— Это невозможно, Обри! Она расстроится, если тебя увидит.

— Неужели она меня так ненавидит?

— А как ты думаешь?

— Я хочу сказать ей, что раскаиваюсь в содеянном и сожалею о случившемся, — промолвил Обри, отводя взгляд.

— Что ж, это, возможно, и поможет тебе спасти свою душу, но вряд ли сделает ее здоровой.

— Ты не могла бы передать ей записку? Я писал ей, но все письма вернулись обратно.

— Нет, Обри! — Ванесса покачала головой. — Я не могу этого сделать, это лишний раз напомнит ей о том, что именно ты сломал ей жизнь.

— Если бы ты только знала, как нестерпимо больно мне думать об этом! — с мольбой во взгляде воскликнул Обри.

— Тебе придется с этим смириться, братец! — тяжело вздохнув, ответила Ванесса. — Как и бедной Оливии.

— Но ты передашь ей мои сожаления? — со слезами на глазах спросил Обри.

— Нет, и даже не проси! — отрезала Ванесса. — Оливия доверяет мне, поскольку не знает о нашем родстве. Я согрешила, введя ее в заблуждение своим обманом. Но не рискну огорчить ее, открыв ей горькую правду. Она почувствует себя преданной.

— Но как бы мне все-таки извиниться перед ней и загладить свою вину? — спросил Обри.

— Не знаю. Тебе лучше поскорее убраться отсюда и впредь никогда не появляться, — озабоченно оглянувшись по сторонам, сказала Ванесса, начиная нервничать.

Обри стиснул зубы и упрямо вскинул подбородок.

— Но я не могу уйти ни с чем! Ведь как-то я должен ей помочь!

— Надеюсь, ты пришел сюда, повинуясь зову совести, а не заключив пари с кем-то из своих друзей, как в прошлый раз? — спросила, с подозрением вглядываясь в его глаза, Ванесса.

— Как ты можешь так плохо обо мне думать, сестра! — с обидой в голосе воскликнул Обри. — Поверь, Ванесса, я пробрался в усадьбу, чтобы помочь и ей, и тебе.

Ванесса вздохнула, видя, что он говорит вполне искренно, и промолвила:

— Возможно, что ты действуешь по велению сердца, братец. Но ты лишь испортишь все дело, если задержишься здесь.

Он порывисто сжал ее руку и, запинаясь, воскликнул:

— Я так благодарен тебе за твой поступок, дорогая сестра! Ты не должна была бы расплачиваться за мои прегрешения. Я обещаю, что твое самопожертвование не окажется напрасным. Я у тебя в вечном долгу. Благодаря тебе я по-новому взглянул на свой образ жизни и осознал, как низко я пал. Я обещаю измениться к лучшему, стать другим человеком.

— Что ж, я рада это слышать, брат, — сказала Ванесса. — Как дела дома? Как мама? Что поделывают сестры? — помолчав, спросила она.

— Скучают по тебе, особенно матушка. Ты не поверишь, но Фанни и Шарлотта стараются на всем экономить, отказывают себе даже в таких пустяках, как покупка новой шляпки.

— Передай им, что я одобряю такое поведение, — с улыбкой сказала Ванесса.

— Лучше напиши им это сама в своем следующем письме. Я пока не поеду домой, поживу некоторое время в соседней деревне, — сказал Обри. — Я снял там комнату на верхнем этаже у одной славной одинокой старушки.

— Послушай, Обри, я рассержусь! Ты не должен здесь оставаться. Ты и так принес достаточно бед несчастной Оливии!

— Успокойся, сестра! — Обри приложил указательный палец к ее губам. — Пойми, я не желаю Оливии зла, но уехать, не извинившись и не загладив свою вину, я не могу. Она не выходит у меня из головы. Поживу немного по соседству с ней и, возможно, придумаю, как мне лучше поступить.

Взволнованная неожиданной встречей и разговором с братом, Ванесса долго не могла успокоиться. Как ни хотелось ей верить в искренность добрых намерений Обри, мысль о том, что им движет эгоизм или корыстный расчет, не покидала ее на протяжении всего ужина.

Не в меньшей мере тревожило Ванессу и опасение, что Оливия узнает об их с Обри родстве и переживет новое нервное потрясение, возненавидев и своего обидчика, и его сестру. Тогда разъярится и Дамиен, и всем их добрым отношениям придет конец. Рассуждая подобным образом, Ванесса беспокойно ерзала на стуле и то и дело поглядывала на барона.

Он был мрачен и не смотрел в ее сторону, думая о чем-то своем. Столь неожиданная холодность озадачила Ванессу, и она еще сильнее разнервничалась, гадая, чем вызвана такая резкая смена его настроения. Может быть, ему стало известно о тайном проникновении ее брата в усадьбу? Или он все еще сердится на нее за то маленькое недоразумение на пикнике?

Словно прочитав ее мысли, Дамиен как бы между прочим обмолвился, что неотложные дела вынуждают его покинуть на некоторое время Палисандровую Рощу.

— Хочу проверить, как идет работа на моей новой фабрике, — добавил он. — Да и граф Клун давно приглашает меня к себе на ужин.

Ванесса изумленно покинула брови: так называемые званые ужины у графа Клуна снискали в Лондоне скандальную славу благодаря слухам отворящихся там вакханалиях.

— Я уеду в пятницу, — как ни в чем не бывало продолжал Дамиен. — Оставляю Оливию под вашим присмотром. Надеюсь, что без меня вы не будете скучать.

Ванесса выразительно уставилась на него, умоляя взглядом объяснить, что означает этот внезапный отъезд. Однако барон не проронил больше ни слова, чем поверг ее в состояние, граничащее с отчаянием.